ПОРТРЕТЫ С НАТУР

№ 2015 / 36, 15.10.2015

О прототипах обитателей «Дома Грибоедова»

 

5. Сценарист Глухарев – Исаак Бабель

 

Братья Катаевы, Ильф и Олеша были одесситами. Как и Бабель, которого Булгаков вывел в своём романе «Мастер и Маргарита» в образе писателя Глухарева. Но почему Михаил Афанасьевич выбрал такую фамилию?

В бабелевской «Конармии» есть рассказ «Иваны» – грустная история дьякона Ивана Агеева, который притворился глухим. Лекари, провозившись с ним неделю и не сломив упорства мнимого больного, решили отправить его на испытание в более высокую медицинскую инстанцию. По несколько раз на день, во время каждой остановки, испытывая дьякона, над ухом симулянта стреляли из револьвера. Путешествие в силу непредвиденных обстоятельств затянулось, и на третьи сутки Иван Агеев оглох по-настоящему, в чём и признался бойцу Лютову, случайно встретившемуся по дороге.

Вот такая история военного времени. Дьякон – пацифист и не хочет воевать.

В лице конармейца Лютова Бабель изобразил себя. Фамилия эта, надо признать, совершенно не соответствует его поведению в военных действиях. Он, как и дьякон, пацифист, и в атаку ходит с незаряженным наганом, что проницательно заметил неугомонный Иван Акинфиев. Вот Булгаков и награждает Бабеля прозвищем его персонажа – Глухарев. С художественной точки зрения – безупречно.

В «Мастере и Маргарите» Глухарев назван сценаристом. Этому были основания – Исаак Бабель участвовал в создании 19 фильмов. Но опять-таки за этой Бабеле-идентификацией слышится задорный булгаковский смех. Ведь тексты сценариев не имели никакого отношения к литературе, они были одним из способов заработка. К тому же, история самого знаменитого из фильмов, к которому приложил своё перо Бабель, уже упоминавшегося «Цирка», давала реальный повод хохотать над ним. История со сценарием фильма, в самом деле, получилась уморительной. Режиссёр Александров попросил Бабеля рукою мастера поправить диалоги в первоначальном тексте, написанном Ильфом, Петровым и Катаевым. Узнав об этом, трио последних, разумеется, обиделось, и попросило убрать свои имена из титров.

 

6. Иероним Поприхин – Самуил Маршак

 

Про Иеронима Поприхина автор сообщает одну пикантную подробность: жена его больна базедовой болезнью, и Поприхин никак не может отправить её пожить на даче в Перелыгино. Базедова болезнь – эндокринное заболевание, характеризуемое увеличением щитовидной железы. Ярко выраженным её проявлением служит пучеглазость. Заболевание это серьёзное, и, что называется, на виду. Конечно, первая мысль – поискать писателей, у которых жёны имели как раз такое заболевание. Но для Булгакова такие прямые «наводки» нехарактерны, они слишком примитивны. Значит, больна не жена, а какая-то значимая для Поприхина дама. Если вопрос развернуть в такой плоскости, то ответ находится достаточно быстро. Имя дамы – Надежда Константиновна Крупская. Очевидно, упоминание «жены» – очередной шифр Михаила Афанасьевича, отвлекающий манёвр, но вместе с тем это и указание, что прототип Поприхина следует искать среди любимчиков Крупской. А поскольку Надежда Константиновна имела отношение, прежде всего, к детской литературе, то фигура прототипа обозначается мгновенно – Маршак.

В 1907 году Маршак опубликовал сборник «Сиониды», посвящённый еврейской тематике. Одно из стихотворений было адресовано Теодору Герцлю, «отцу сионизма». В 1911 году Самуил Маршак вместе с группой еврейской молодёжи совершил путешествие в страны Восточного Средиземноморья – Турцию, Грецию, Сирию, Палестину. Интерес к древней и, прежде всего, еврейской истории был у него не случайным. По признанию старшего внука поэта, Самуил Яковлевич был пламенным сионистом. Фамилия «Маршак» является сокращением выражения, которое на иврите буквально означает «Наш учитель рабби Аарон Шмуэль Кайдановер» и принадлежит потомкам этого известного раввина и талмудиста (1624–1676 гг.). Булгаков, естественно, не мог пройти мимо такого замечательного факта. Поприхину-Маршаку он даёт имя Иероним, в честь Иеронима Стридонского (342–420 гг.) – церковного писателя, аскета, создателя канонического латинского текста Библии. Правда, Иероним почитался в христианской (как православной, так и католической) традиции, и к иудаизму не имел никакого отношения. Но и Маршак жил в стране, обличавшей сионизм. При всём, при том Булгаков не забывает про главное направление литературной деятельности Маршака – переводы. Святой Иероним считается покровителем всех переводчиков. А Маршак был автором переводов сонетов Шекспира, песен и баллад Бёрнса, стихов поэтов самых разных народов.

Шарж И. Игина

 

Это что касается имени писателя. Теперь о фамилии.Здесь нам придётся привести очень содержательную цитату (Ю.В. Кондакова. Русский язык и русистика в современном культурном пространстве // Труды международной конференции, Екатеринбург, 1999): «Обратим внимание на такие фонетически похожие фамилии, как Поприщин (Гоголь «Записки сумасшедшего») и Поприхин (Булгаков «Мастер и Маргарита»). Очевидно, что образованы они от слова «поприще» – ‘область деятельности’ и именно род занятий и объединяет гоголевского и булгаковского героев. Оба они – чиновники: Поприщин служит в департаменте, а Поприхин – в МАССОЛИТе. Интересно отметить, что слово «поприще» родственно слову «попрать» (через старо-славянское пърати – ‘давить, топтать’). По отношению к значению этого слова семантика фамилий гоголевского и булгаковского персонажей различна: Поприщин – попираемый, а Поприхин – попирающий. Следует подчеркнуть, что имена этих героев гоголевского и булгаковского произведений можно объединить на основании способа сочетания имени и фамилии (Аксентий Поприщин и Иероним Поприхин). Он состоит в том, что редкое, высокопарное, часто античное имя сочетается с вполне обычной, даже заурядной фамилией, что порождает, во-первых, комический эффект, а во-вторых, подчёркивает необычность, странность, ирреальность персонажа».

Маршак, действительно, тяготел к руководящей работе. В 1920 году, ещё живя в Екатеринодаре, Маршак организует комплекс культурных учреждений для детей, в частности, создаёт один из первых детских театров. Он является основателем и первым заведующим кафедрой английского языка в Кубанском политехническом институте (ныне Кубанский государственный технологический университет). В 1922 году Маршак переезжает в Петроград, где становится одним из руководителей студии детских писателей в Институте дошкольного образования Наркомпроса. В 1923 году он возглавляет детский журнал «Воробей» (в 1924–25 гг. – «Новый Робинзон»), на протяжении нескольких лет руководит Ленинградской редакцией Детгиза, Ленгосиздата, издательства «Молодая гвардия».

 

7. Драгунский – Всеволод Иванов

 

Драгуны – название конницы (или кавалерии), способной также действовать в пешем строю. Про драгун вроде бы никто из советских писателей историй не сочинял, но не будем забывать, что Михаил Афанасьевич был большой шутник и любил придумывать весёлые аллегорические прозвища.

В повести Всеволода Иванова «Бронепоезд 14-69» присутствует необычная батальная сцена. Она разворачивается вблизи железнодорожного полотна, по которому движется бронепоезд. Цель его – прорваться через баррикаду из брёвен, сооружённую партизанами. Бронепоезд мечется по путям, то подходя к затору, то двигаясь обратно, а его стрелки методично расстреливают мужиков, прячущихся в близлежащем лесу и за разного рода препятствиями. Руководит партизанами походный штаб из трёх человек – Вершинина, Знобова и Васьки Окорока. Походный, потому что все трое находятся в телеге и гоняются на ней за бронепоездом.

Вот и нашлись литературные драгуны. Вершинин, Знобов и Васька воюют и не в пешем, и не в конном строю. Булгаков сопоставляет Всеволода Иванова с его героями, сражающимися с движущейся железной «крепостью» на телеге. Булгаков посмеялся над писателем, который, если и не выдумал сам сюжет, то уж заведомо исторически недостоверно описал его. Судите сами, белогвардейцы ни разу не решились атаковать партизан, чтобы разобрать баррикаду. Судя по тексту, причиной тому их малочисленность по сравнению с числом мужиков-партизан. Но тогда как этот небольшой отряд подавит восстание, прорвавшись в город? Повторимся, может быть, такой случай и происходил в действительности, но сама сцена боя не выписана и выглядит неправдоподобной. И автору «Белой гвардии» это было абсолютно ясно.

 

8. Критик Абабков – Андрей Платонов

 

Андрей Платонов писал не только прозу, у него есть и литературно-критические сочинения. Например, статья «Пушкин и Горький», на которую, как нам представляется, и обратил внимание Михаил Булгаков. Она носит очень общее название, которое не отражает реального её содержания. Андрей Платонов размышляет о роли бабушек-воспитательниц в судьбе двух классиков, – Арины Родионовны и Акулины Ивановны. Так что, если по существу, то сочинение надо было бы назвать «О бабках», а самому сочинителю дать прозвище Абабков.

 

9. Драматург Квант – Фёдор Гладков

 

Понятие «квант» (от латинского quantum – «сколько») обозначает неделимую порцию какой-либо величины в физике. Булгаков широк, он использует модный физический термин, который после создания квантовой механики во второй половине 20-х годов, стал одним из символов новейшего естествознания. Надо признать, что это не единственный пример использования в романе научной терминологии. Фагот-Коровьев щеголяет знанием бинома Ньютона и свойств пятимерного пространства. Относительно последнего термина стоит поаплодировать Булгакову отдельно, ибо он демонстрирует знание новомодной в его время теории Калуцы-Клейна, оказавшей позднее существенное влияние на развитие теоретической физики (так называемой, теории струн).

Но вернёмся к кванту. Исследователь В.Мершавка предположил (http://merchavka.ru), что фамилия драматурга связана с квантовой природой света, и потому прототипом Кванта стал поэт Михаил Аркадьевич Светлов. Автор знаменитой «Гренады» в 1935 году написал пьесу о колхозной жизни под названием «Глубокая провинция», так что Булгаков очень даже мог назвать Светлова драматургом (пьеса была раскритикована в «Правде» и снята со сцены). Нам очень нравится идея В.Мершавки, но есть одна неувязка с текстом романа. Драматург Квант живёт в Лаврушинском переулке, тогда как Светлов в 1931–62 гг. жил в «Доме писательского кооператива» в Камергерском переулке.

Мы предпочитаем отдать роль Кванта писателю Фёдору Михайловичу Гладкову, который, в отличие от Светлова, имел квартиру в Лаврушинском переулке. В начале творческого пути он написал две пьесы – «Бурелом» (1920 г.) и «Ватага» (1923 г.). Первую из них поставил Вс. Мейерхольд. Прославился Гладков своим романом «Цемент» (1925 г.). Следующим его этапным творением стал роман «Энергия», написанный на материале возведения Днепрогэса и других социалистических строек. Думаем, что Булгаков среагировал на это название. Квант энергии – это минимально возможная энергия в системе. Для творческого человека такая характеристика означала мизерный уровень мастерства. Прозвище «Квант», равно как и жанровая специализация автора «Энергии» – драматург, безусловно, носят по отношению к Гладкову уничижительный характер.

 

10. Беллетрист Бескудников – Илья Эренбург.

 

«Беллетрист Бескудников – тихий, прилично одетый человек с внимательными и в то же время неуловимыми глазами» – относится к «генералам» МАССОЛИТа. Зная, что у Булгакова ни одно слово не употреблено просто так, стоит предположить, что Бескудников непосредственно связан со структурой, надзирающей за писателями. Б.В. Соколов («Булгаковская энциклопедия») предполагает, что прототипом беллетриста послужил драматург Владимир Михайлович Киршон (1902–1938 гг.). Он, действительно, изысканно одевался и был дружен с Генрихом Ягодой. Но беллетристом его назвать нельзя. Кроме того, у него не было дачи в Переделкино и квартиры в Лаврушинском переулке. На наш взгляд, на роль прототипа Бескудникова более подходит Илья Эренбург, к которому идеально подходит всё, что мы знаем об этом булгаковском персонаже.

Эренбургу, как никакому другому советскому писателю, подходило прозвище «генерал», которым Глухарев наградил Бескудникова. Настолько колоссальным был его авторитет и обширны международные связи. В 1922 году Эренбург опубликовал философско-сатирический роман «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников». Рисуя портрет Учителя – главного героя романа, автор отмечает: «Будда воплотился в этого высокого, худого человека с глазами, полными движения, но обладавшими непостижимой силой останавливать время». Не напоминают ли они вам глаза Бескудникова? У булгаковского беллетриста – неуловимые и внимательные глаза, у Хулио Хуренито – полные движения и останавливающие время. Характеристики не просто схожие, а, что называется, один в один. Кстати, именно Бескудников, глядя на часы в ожидании Берлиоза, фиксирует точное время действия.

В фамилии «Бескудников» и первый, и второй (согласно, словарю Даля) слоги имеют значение «чёрт». Бескудников, таким образом, – это «чёрт» в квадрате. Вот уж кто сразу бы узнал Воланда и членов его компании и смог бы проникнуть в тайну их пришествия на московские «подворья». В связи с этим важно указать, что в упоминавшемся эренбурговском романе присутствует свод удивительных по точности пророчеств: автор предсказал германский фашизм и его итальянскую разновидность, а также атомную бомбардировку японских городов. Объявлять Эренбурга на основании этого прорицателем, было бы опрометчиво. А вот предположить, что он был причастен к сильным мира сего, и знал о разрабатываемых ими сценариях развития человечества, более, чем уместно.

Исследователь романа «Мастер и Маргарита» В. Мершавка также отождествляет Бескудникова с Эренбургом (http://merchavka.ru), но его система аргументации основывается на принципиально иной интерпретации фамилии персонажа. Он полагает, что фамилия Бескудников образована от слова «бескунник» и обозначает человека, взявшего невесту без приданого (без куна, бесплатно). Таковым, по утверждению В.Мершавки, был гражданский брак Эренбурга с Екатериной Шмидт (1910–13 гг.). Не будем возражать, очень может быть, что Булгаков думал и об этом значении фамилии, но оно определённо было вторичным, производным от изначальной формы – Бескудников.

 

11. Чердакчи – Аркадий Гайдар

 

Не скроем, вопрос о происхождении фамилии Чердакчи отнял у автора больше всего времени. Казалось, при чём здесь чердак? Слово разбивалось на части, искались анаграммы из входящих в него букв, созвучные параллели с иностранных языков. В общем, фамилия долго не поддавалась разгадке. При этом она ещё ставила под сомнение и всю систему расшифровки. Ведь если принять, что свои персонажи Булгаков придумал на основе произведений их прототипов, то исключений быть не должно. Значит, надо было обязательно найти литературную предысторию фамилии.

Решение проблемы, однако, пришло мгновенно, как только удалось познакомиться с неканонической биографией Аркадия Гайдара. С середины 1930-х годов Гайдар живёт один. Жена бросила его, устав от беспробудного пьянства мужа. К тому времени он превратился в мрачного мужчину неопределённого возраста, рано полысевшего и грузного. Но он охотно общался с молодёжью. Пионеры его боготворили, и среди них у него были настоящие друзья. Гайдар дарил им немыслимые по тем временам подарки: настоящие компасы со светящимися цифрами, перочинные ножи с несколькими лезвиями, серебряные зажигалки. Наиболее приближённых, к огромному неудовольствию их родителей, он периодически водил на экскурсии на крышу своего дома в Столешниковом переулке и в каморку на чердаке. Там писатель разговаривал с подростками за жизнь и потчевал спиртным. Для ребятишек он выступал хозяином чердака, их лидером или, на иностранный манер, шефом (chief– по-английски). Поэтому, как нам представляется, фамилия Чердакчи образована от словосочетания Чердак-chief. Последний звук при написании был отброшен Булгаковым для удобства произношения и более благоприятного (при всей тяжеловесности фамилии) звучания.

 

Поэтический бомонд МАССОЛИТа

 

Булгаков не любил стихи советских поэтов. Не случайно Мастер в его романе уничижительно отзывается о поэзии Ивана Бездомного, известнейшего в стране поэта, а сам автор откровенно смеётся над Маяковским-Рюхиным. Вместе с тем Михаил Афанасьевич выделяет поэтическую элиту МАССОЛИТа, состоящую из пяти человек – Богохульского, Павианова, Шпичкина, Сладкого и Адельфины Буздяк. Фамилии у них забавные, но теперь уже нет никакого сомнения, что даны они неспроста. Каждая из них несёт зашифрованную информацию, по которой можно определить прототип поэта.

 

1. Поэт Богохульский – Демьян Бедный

 

Фамилию Богохульский Михаил Афанасьевич подарил Демьяну Бедному (настоящее имя Ефим Алексеевич Придворов). В нападках на Православие ему не было равных. Литературные упражнения поэта вызывали оторопь даже на фоне истерической антирелигиозной пропаганды Емельяна Ярославского.

Шарж Дж. Левина

 

Перу отчаянного богоборца принадлежат – книга стихов «Отцы духовные, их помыслы греховные», бесконечные фельетоны против «церковного дурмана», ёрнический «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна».

 

2. Поэт Павианов – Анна Ахматова

 

Фамилия Павианов привлекает своей экстравагантностью. Павиан – обезьяна, обитающая в Африке. Как в российских пределах могла родиться такая фамилия?

Но в русской поэзии есть автор, который использовал образ павиана в своём творчестве. Это Николай Гумилёв. В его новелле «Лесной дьявол», рассказывающей о необычном происшествии в Африке, павиан является главным действующим лицом.

Литературоведы увлечённо обсуждают различные толкования гумилёвского сюжета, но нам будет интересна автобиографическая подоплёка новеллы. Впервые она была опубликована в ноябре 1908 года. Известно, что до этого (с июня 1907 по октябрь 1908 гг.) Гумилёв переживал тяжелейшую психологическую драму, сопряжённую с неудачами личного характера. Осенью 1906 года в ответ на повторное предложение руки и сердца Анна Горенко (Ахматова) дала согласие быть женой молодого поэта. В мае 1907 года поэт поехал в Киев повидаться с невестой, и это «свидание его окрылило». Однако через месяц, в июне того же года, он получил решительный отказ. Гумилёв стоически перенёс это испытание и по прошествии двух с половиной лет сделал очередное предложение, которое в этот раз было принято. 25 апреля 1910 года они обвенчались. Однако брак двух поэтов не сложился. Анна Андреевна вспоминала: «Скоро после рождения Лёвы (сентябрь 1912 года. – А.А.) мы молча дали друг другу полную свободу и перестали интересоваться интимной жизнью друг друга». Это был фактический разрыв.

В этой грустной истории можно найти параллели с сюжетом гумилевской новеллы. Насмешник-Булгаков воспользовался ею, чтобы дать прозвище Анне Ахматовой. Писатель отождествил её с девушкой – героиней новеллы, а Гумилёва – с павианом. Такую аналогию проводил не он один. Ещё до свадьбы Анна Андреевна создаёт стихотворение «Старый портрет», в котором даёт описание своего портрета художницы Александры Экстер. В последнем четверостишии Ахматова обращается к себе с вопросом:

 

И для кого твои жуткие губы

Стали смертельной отравой?

Негр за тобою, нарядный и грубый,

Смотрит лукаво.

 

В самом деле, для кого? Ясно, что для Гумилёва. Более того, негр на портрете напоминает об африканской новелле, в которой девушка подарила поцелуй Лесному дьяволу. Выходит, что и Анна Андреевна сопоставляла своего жениха с Лесным дьяволом из его одноимённой новеллы, павианом.

В такой системе аналогий женщину, вышедшую замуж за Гумилёва, следовало бы величать поэтессой Павиановой. Это было бы правильно, но очень неблагозвучно и не очень смешно. А что, если назвать её на мужской манер – поэт Павианов? Звучит складно. Кроме того, для этого словосочетания возможны сразу две интерпретации, которые позволяют подозревать, что его прототип женщина.

Во-первых, одной из разновидностей павианов служат бабуины. Это их название происходит от санскритского понятия «щёголь». Но роман Булгакова написан на русском языке, и выражение «поэт Бабуинов» хочется толковать в русском ключе, как «поэт-женщина» или «поэт женщин». В советской литературе вне конкуренции только две из них – Анна Ахматова и Марина Цветаева. В данном случае речь идёт о первой из них. Получается и узнаваемо, и весело!

Во-вторых, в мифологии павиан (обезьяна) выступает символом похотливости, блуда, откровенного эротизма, то есть чисто животных свойств, присущих плотской любви. Поэтому выражение «поэт Павианов» в сатирическом плане характеризует творца любовной лирики, достигшего в этой области наивысших высот. Анну Андреевну, например.

Булгаков связал фамилию прообраза Ахматовой с Гумилёвым. Это можно расценивать, как проявление с его стороны особого уважения к поэтессе. Ахматова, в свою очередь, по воспоминаниям Фаины Раневской, «на всю жизнь сохранила своё восхищение Булгаковым-писателем и человеком». В стихотворении «Памяти М.Булгакова» есть строки:

 

Вот это я тебе, взамен могильных роз,

Взамен кадильного куренья;

Ты так сурово жил и до конца донёс

Великолепное презренье.

 

Последняя строка в этом стихотворении – ключевая. Ахматова тоньше и глубже распознала Булгакова, чем тот же Катаев. А ещё, она никогда не читала при нём своих стихов и называла ещё при его жизни гением…

 

3. Поэт Шпичкин – Борис Пастернак

 

Фамилию Шпичкин мы производим от английского слова «speech», обозначающего речь, сказанную по поводу поднятого вопроса. Традиционно спичи произносятся англичанами на митингахи за публичными обедами. Борис Пастернак был любителем произносить спичи, именно он и стал прототипом Шпичкина.

Булгаков с уважением относился к Б.Л. Пастернаку. Однажды на именинах у жены драматурга Тренёва писатели оказались за одним столом. Пастернак с особенным каким-то придыханием читал свои переводные стихи с грузинского. После первого тоста за хозяйку Пастернак объявил: «Я хочу выпить за Булгакова!» В ответ на возражения именинницы-хозяйки: «Нет, нет! Сейчас мы выпьем за Викентия Викентьевича (Вересаева. – А.А.), а потом за Булгакова!» – Пастернак воскликнул: «Нет, я хочу за Булгакова! Вересаев, конечно, очень большой человек, но он – законное явление. А Булгаков – незаконное!»

Прозвище поэта объективно отразило его пристрастие к произнесению речей. Будучи сатириком, Булгаков сделал акцент на этой его черте. Конечно, это смешно, но Пастернак сам дал для этого повод. В выступлении на Первом съезде писателей он говорил:

«Поэзия есть проза, проза не в совокупности чьих бы то ни было прозаических произведений, но сама проза, голос прозы, проза в действии, а не в беллетристическом пересказе. Поэзия есть язык органического факта, то есть факта с живыми последствиями. И, конечно, как все на свете, она может быть хороша или дурна, в зависимости от того, сохраним мы её в неискаженности или умудримся испортить. Но как бы то ни было, именно это, товарищи, то есть чистая проза в её первородной напряжённости, и есть поэзия». В присущем себе духе Пастернак предоставляет слушателям додумывать (или выдумывать) то, что он имел в виду. Но, как бы не истолковывать этот текст, приоритет чистой прозы, провозглашаемый поэтом, даёт основание называть его, прежде всего, прозаиком. Что, собственно, и делает Булгаков, характеризуя, как мастера речи. Правда, делает это в крайне жёсткой форме, используя английский язык и уменьшительный суффикс.

 

4. Поэт Сладкий – Осип Мандельштам

 

Разгадку прозвища поэта Сладкого мы нашли в «Четвёртой прозе» Осипа Эмильевича Мандельштама, где поэт в обиде на коллег по перу пишет:

«Писатель – это помесь попугая и попа. Он попка в самом высоком значении этого слова. Он говорит по-французски, если его хозяин француз, но, проданный в Персию, скажет по-персидски: «попка-дурак» или «попка хочет сахару».

Шарж А. Гоффмейстера

 

Итак, есть писатели, они же попки, и есть Мандельштам, который кормит их сахаром. Под этим сладким продуктом, думается, следует понимать мёд его поэзии. Вот и объяснение, почему Булгаков дал Осипу Эмильевичу прозвище «Сладкий». Мандельштам любил это слово и использовал его в своих стихах: «О свободе небывалой / Сладко думать у свечи», «Ещё волнуются живые голоса / О сладкой вольности гражданства», «Мы с тобой на кухне посидим, / Сладко пахнет белый керосин».

Но, как всегда у Булгакова, в его придумке есть и второй, не менее важный, план. Прилагательные «сладкий» и «горький» являются антонимами. Давая Мандельштаму прозвище «Сладкий», Булгаков обозначает абсолютное неприятие поэтом писательских ассоциаций, объединившихся со временем в единый Союз писателей во главе с А.М. Горьким. Булгаков, конечно же, не прошёл и мимо того факта, что в «Четвёртой прозе» Мандельштам шлёт проклятия в адрес литераторов, заседающих в Доме Герцена на Тверском бульваре, который в «Мастере и Маргарите» выведен как «Дом Грибоедова».

 

5. Адельфина Буздяк – Марина Цветаева

 

Прозвище Адельфина Буздяк, пожалуй, самое комическое. В фамилии Буздяк отчётливо слышится и буза (в смысле неконтролируемое словоизвержение), и пустяк. Это очередная придумка Михаила Афанасьевича, которая, как нам представляется, возникла при чтении стихотворении Марины Цветаевой – «Бузина».

Стихотворение помечено датами 1931–35 гг. – годами эмиграции поэтессы, и служит воспоминанием о Родине, покинутом доме с садом, где растёт куст бузины. Цветаева следит за его преображением с течением времени. В начале лета он зелёный, «зеленее, чем плесень на чане», но потом ягоды на нём краснеют, так что куст становится похожим на разгоревшийся костёр. Перечисляя ассоциативные образы с похожей цветовой гаммой – корь на теле, смесь «кумача, сургача и ада», кровь, она останавливается на последнем из них и «включает» разгулявшуюся фантазию:

 

Бузина казнена, казнена!

Бузина – цельный сад залила

Кровью юных и кровью чистых,

Кровью веточек огнекистых –

Веселейшей из всех кровей:

Кровью сердца – твоей, моей…

 

В стихотворении 49 строк, и в 19 из них упоминается бузина или производное от неё слово. Оно лишено логических связок, это откровенная буза на тему бузины, сплошной буздяк.

Булгаков называет поэтессу Адельфиной по принципу комического соединения высокопарного имени и обычной (в данном случае придуманной) фамилии. Имя Адельфина является феминизированным вариантом старинного греческого крестильного имени Адельфий. Оно образовано от греческого «adelphos», что означает «брат». Адельфину в буквальном русском переводе следует называть братанкой (сестрой). Марина Цветаева, посвящая одно из стихотворений Борису Пастернаку, назвала его так: «Моему брату в пятом времени года, шестом чувстве и четвёртом измерении». На смерть Есенина она откликнулась стихотворением, в котором были такие строки:

 

Брат по песенной беде –

Я завидую тебе.

 

Поэтов она именовала братьями, и те, признавая их родство по творческому поприщу, в ответ должны были бы называть её сестрой или Адельфиной. Булгаков удивительно точен в деталях.

 

Завсегдатаи-гурманы и гости «Грибоедова»

 

У входа в грибоедовский ресторан гражданка «в белых носочках и белом же беретике с хвостиком» спрашивает у посетителей писательские удостоверения. Зовут её Софья Павловна, точно как героиню «Горя от ума». Она как бы выступает хранительницей «Дома Грибоедова». Коровьев и Бегемот проникают в ведомственный общепит вне правил. Но они не единственные исключения из принятого порядка вещей. Помимо киноактрисы в жёлтом платье, в ресторане отдыхают также красавица архитектор и режиссёр из Ростова. Тем самым, обнаруживается абсолютная бесполезность Софьи Павловны в качестве сотрудницы МАССОЛИТа, ответственной за пропускной режим. В аллегорическом смысле это можно интерпретировать, как формальное отношение писательского сообщества к наследию классиков.

 

1. Беллетрист Петраков- Суховей – Леонид Леонов

 

Вначале о природе двойной фамилии. В романе Леонида Леонова «Скутаревский» находим следующий фрагмент:

«Старинный с бездарной декадентской облицовкой дом, где безвыездно существовал Пётр Евграфович, каждым камнем своим наводил уныние. Это начиналось с богатой и затхлой лестницы, которая не мылась, видимо, со времён Октября, – со щербатых ступенек с выкраденными плитками, с мутных стен, где зияли линялые потёки плевков. Кажется, обитатели этой обширной братской могилы, разочаровавшись в справедливости, и не добивались более в этом мире красоты. И верно, жили здесь разные люди со стреляющими двойными фамилиями (курсив наш. – А.А.), старомодного покроя и безвозвратно умерших профессий». Выражение, выделенное курсивом, оригинальная леоновская придумка, и Булгаков не прошёл мимо неё. Суховей – ветер с высокой температурой (более 25 градусов) и низкой относительной влажностью, характерный в основном для пустынь и полупустынь. Его скорость может быть значительной и превышать 10 метров в секунду. Сильные порывы суховея можно сравнить с обжигающими выстрелами. Но каково происхождение её первой части – Петраков?

О, ядовитый Булгаков! В унылом доме, «братской могиле», куда судьба свела людей с двойными стреляющими фамилиями, живёт Пётр Евграфович Петрыгин. Соотнося Леонова с героем его произведения Петрыгиным, Михаил Афанасьевич слегка изменяет эту фамилию – на Петракова. При этом в ней сохраняется корневая основа, совпадающая с именем Петрыгина – Пётр.

А теперь самое весёлое. В романе Петрыгин выведен как отрицательный персонаж. Более того, он вредитель. Захар Прилепин, автор книги «Леонид Леонов», пишет: «Пожалуй, впервые при сочинении «Скутаревского» он (Леонов. – Авт.) пошёл поперёк своей совести, поселив в сложный и неоднозначный роман вредителей, в которых не совсем верил сам. Предположим, что Леонов надеялся на дальнейшее укрепление своих позиций в литературе за счёт нового романа, на успех, в конце концов, но эффект получился противоположный: «Скутаревского» разгромили в печати. И это было первое серьёзное поражение писателя Леонова».

Булгаков беспощаден, он «бьёт» в самое больное место. Но его едкая пародия безупречна в художественном отношении. Судьбы Леонова и Петрыгина внешне очень схожи. У обоих был богатый тесть, который помог карьере зятя (у Леонова – это издатель Михаил Васильевич Сабашников). Оба прекрасно вписались в советскую действительность, не бедствовали, были при деньгах и при славе. Они с ходу одолели Олимп своих мечтаний. Годы серьёзнейших испытаний придут позже, и ему самому будет грозить обвинение в неблагонадёжности (том же вредительстве). Кстати, суховей – ветер-вредитель. Вызывая интенсивное испарение из почвы, с поверхности растений и водоёмов, он приводит к порче урожаев зерновых и плодовых культур, гибели растений. Двойная фамилия получается с двойной начинкой, и её можно прочитать, как Петраков-вредитель.

 

2. Хроникёр Боба Кандалупский – Михаил Кольцов

 

В ресторане Грибоедова за столик к чете Петраковых подсаживается «потный и взволнованный хроникёр Боба Кандалупский». Эта смешная фамилия образована соединением двух слов «кандалы» и «лупа». Оба эти предмета связаны с понятием круга, кольца. Слово «лупа» применительно к персонажу, указывает, что он очкарик, а слово «кандалы» предсказывает его будущую судьбу. Исходя из этого, мы предположим, что прототипом Кандалупского стал Михаил Ефимович Кольцов (1898–1940 гг.).

Он был самым известным журналистом в СССР, часто выступал с сатирическими материалами, много работал в жанре политического фельетона. С 1934-го по 1938 годы занимал пост главного редактора сатирического журнала «Крокодил». В Союзе писателей руководил иностранным отделом. Посетил много стран, из них некоторые – нелегально. Во время Гражданской войны в Испании был отправлен туда корреспондентом «Правды» и одновременно, как негласный политический представитель властей СССР при республиканском правительстве.

В 1938 году был отозван из Испании и в ночь с 12 на 13 декабря того же года арестован в редакции газеты «Правда». Жена наркома Ежова – Евгения была редактором «Иллюстрированной газеты», и Кольцов, как член редколлегии и главный редактор «Правды», встречался с ней. Однажды нарком Ежов даже принимал Кольцова вместе с Бабелем на своей даче. На очной ставке с Кольцовым теперь уже бывший нарком Ежов показал: «Я понял, что Ежова связана с Кольцовым по шпионской работе в пользу Англии».

Имя Кандалупского – Боб – является уменьшительной английской формой от Роберта, означающего «блестящий от славы». Обвинённый, как английский шпион, Кольцов, действительно, был окружён всенародной славой. В романе Э.Хемингуэя «По ком звонит колокол» он выведен под именем Каркова.

Булгаков последователен. В сатирическом запале он сводит в ресторане Петракова-Леонова с Кандалупским-Кольцовым. Беллетрист, написавший роман о вредителях, дружески беседует с журналистом, которому светят кандалы и расстрел. Жёстко, но это как раз и есть отражение сложностей того времени. Не оттого ли Леонов не признавался в чтении «Мастера и Маргариты»?

 

3.Архитектор Семейкина-Галл – Вера Мухина

 

Ещё одна, в данном случае «не стреляющая» двойная фамилия. Мы уже привыкли, что Булгаков придумывает прозвища, ориентируясь на творчество прототипов. Поэтому корни фамилии архитектора имеет смысл поискать среди монументальных и архитектурных памятников советской эпохи. При таком подходе сразу же вспоминается знаменитая скульптура Веры Мухиной «Рабочий и колхозница». Монумент представляет динамичную скульптурную группу из двух фигур с поднятыми над головами серпом и молотом. Он символизирует единство советского общества. Союз рабочего и колхозницы Булгаков иронично обозвал семейкой, а автору монумента дал фамилию Семейкина. Вторая часть двойной фамилии представляет сокращение от Галлии – названия древней Франции. В качестве возможных причин для её присоединения назовём две. Во-первых, мать Веры Мухиной была француженка. Во-вторых, скульптура «Рабочий и колхозница» была выставлена на Всемирной выставке в Париже в 1937 году. И скульптор, и её знаменитое детище, своими корнями были связаны с Францией. Думаем, что эти факты и обыгрывал Булгаков, сочиняя фамилию архитектора.

Но почему писатель назвал Мухину архитектором? Оказывается, и в этом есть определённый резон. Высота мухинской скульптуры составляет 25 метров, это высота современного девятиэтажного дома. К тому же, в Париже памятник был установлен на павильоне (высота павильона-постамента составила 33 метра), так что общее сооружение можно было назвать архитектурным, а Веру Мухину архитектором.

 

4. Режиссёр Витя Куфтик – Юрий Завадский

 

При поиске прототипа режиссёра из Ростова Вити Куфтика ключом служит географическая привязка театра. В 1935 году в Ростове-на-Дону завершилось строительство театрального здания, которое по замыслу его создателей было уподоблено гигантскому трактору. «Лоб» здания символизировал радиатор трактора, а его гусеницами были две стеклянные галереи, стоящие с обеих сторон фасада и ведущие в концертный зал, размещённый в самой верхней части «трактора». Тогда об этом проекте трубили все центральные газеты. Драматург Булгаков полунамёком, вскользь поминает этот несуразный памятник эпохи, надеясь, что читатель поймёт его и наведёт справки.

В 1936–40 гг. руководителем этого ростовского театра был Юрий Александрович Завадский – актёр и известнейший режиссёр. Михаил Булгаков дал ему крайне неблагозвучную фамилию Куфтик. Слова «куфта», «куфтырь» в разных говорах означает «свёрток кудели», «мешок или узел с одеждой», а также «моток тесёмок, шёлку». В ироническом контексте фамилию Куфтик следует перевести, как «Чучело». Зло и жёстко, но что есть, то есть. В соединении с именем Виктор, означающим «победитель», она выглядит ещё комичнее.

Булгаков осмеивает одного из мэтров советского режиссёрского цеха, награждая его, к тому же, ещё и лиловым лишаём во всю щёку. Ох, видать, «насолил» чем-то Юрий Завадский писателю Булгакову…

 Анатолий АБРАШКИН