БОУИ. СМЕРТЬ СТРАННОГО РЕВОЛЮЦИОНЕРА

№ 2016 / 1, 14.01.2016

Ушёл Боуи – один из «шестидесятников» рок-н-ролла. В эпоху битничества модно было быть революционером, и он тоже стал революционером, взяв имя техасского путчиста, тем самым подчеркнув политическое происхождение своего творчества. Но уж больно странными «революциями» занимался Боуи.

Мы не подводим итог его жизни, мы занимаемся исследованием политической составляющей рок-н-ролла, который стал выдающейся именно социально-политической силой, особенно в шестидесятые и начало семидесятых. Сейчас это уже не отрицает никто, поэтому пришла эпоха конкретизации – как это делалось.

 

Тема революции в рок-н-ролле была распространена невиданным образом. Просто русский слушатель это не всегда замечал, не переводя тексты и не вникая в смыслы. Именно поэтому большинство из нас не знает реальной истории рок-н-ролла. А есть смысл узнать, потому что авторы умирают, а музыка остаётся – она никуда не девается и до сих пор зовёт. Так что есть смыл знать, куда и зачем.

Первая странность – само имя Боуи. Англичанин берёт имя американца (фактически), одного из героев… мексиканского сепаратизма. Техас – был мексиканским штатом и в 1835 году начал так называемую техасскую революцию за независимость. Техас обрёл независимость, но ненадолго – был моментально присоединён к США. В этом отношении прецедент – техническая копия донбасского с тою разницей, что Штатам эта земля никогда ранее не принадлежала и корней янки в ней не было. То есть имел место откровенный отъём.

Ясно, что Боуи берёт имя с прицелом на американский рынок. Расчётливо. Уже тогда было понятно, что Штаты – Мекка рок-н-ролла. Это потом Британия не оставит США шансов конкурировать, но в 1966 Боуи брал имя проамериканского путчиста с явным умыслом попасть на американский рынок и войти в битническую моду. Это важно: в США создавали идеологию битничества (Керуак, Гинсберг), а в Британии она реализовывалась. Поэтому Боуи взялся за дело технически грамотно.

После серии малоприметных, беспомощных песенок он стал революционером. А значит скандалистом. Он пошёл по пути шокирования и скандалов. Он один из первых сделал то, что многие рокеры скрывали: например, на радио спел песенку «Кокаин» («kooks», «Кокс»). Наёмный имидж разбитного «революционера» позволял это сделать. Если даже намёк на это у «Битлз» – «Лиззи в облаках с бриллиантами» вызвал общественное неприятие, то Боуи всё изначально сходило с рук.

Потом пошли песни вроде «All the madman» – все уроды (= идиоты, маньяки, психопаты). Штатные «революционные», где революционность равнялась мятежности – «Rebel, rebel».

После единственного внятного прорыва – песен вроде «Space Oddity» с Риком Вейкманом и альбома о Зигги Стардасте 1971 года (с несомненно классной вещью «Человек-звезда», в которой даже его фальцет не отвращал), когда стало понятно, что в музыкальном отношении Боуи исчерпал себя к 1973 году пятью-семью неплохими песнями и когда стало понятно, что мятежностью никого не удивишь (даже одни из лидеров глэм-рока с однозначным названием Sweet («Сладости») начали петь «Rebel Rouser»), пришла эпоха другой «революции», ещё более странной, но от этого не менее расчётливой – он пошёл бунтовать… в многоцветный гламур.

Кто-то пытался сосчитать количество его одеяний и костюмов. Но больше вопросов вызывало количество слишком женственных одеяний и раздеваний до ажурных трусиков. Перепробовав все цветовые гаммы в предельно экзотических одеяниях, он принялся за своё лицо, изрисовывая его наиболее экзотическим образом. Самая безобидная часть его проб – причёски, где действительно была масса интересных идей.

Говорят, что он создал много сценических мод. После него «Кисс» разрисовали свои лица – это стало сценическим образом. Вообще хороша революция – из музыки делать шоу, где музыка отходит на задний план и перестаёт играть доминирующую роль. До сих пор. Если это была революция, то антимузыкальная. Боуи выходил уже безголосым, но раскрашенным и разодетым, что снимало вопросы к качеству музыки, которой после середины 70-х просто не стало, перепевы одного и того же и ритмы, ставшие напоминать шарманку. Рокер закончился, появился шоумен.

Все революции начинаются как мятежи и путчи, а заканчиваются разложением и крахом, несмотря на то, что дело Боуи живёт.

Чем дальше мы уходим от первичных эмоций, от музыки, тем больше всплывают те вещи, которые не замечались ранее, а сейчас играют решающую роль. Революционер Боуи – показательное явление: современные революции настораживают своими странными формами. Так, может, это уже не революции, а что-то другое? Похуже.

Сергей МАГНИТОВ