Дмитрий ЧЁРНЫЙ: Пендель на «воздух свободы»…

№ 2016 / 14, 31.03.2016

Работа прессы в условиях боя – не исключение, а скорее правило с середины восьмидесятых. Общественные сдвиги, инициированные из самого тогдашнего центра, из ЦК КПСС, сделали именно журналистов в ситуации гласности – будущими политиками и народными избранниками. Обличители, правдорубы – попадали сразу и в приватизаторы и в крупные начальники, то был удивительный и неповторимый миг взаимопонимания масс и массовых коммуникаций, которые практически стали первой властью. Многие позже, как Юмашев, станут и финансовой властью – она, как оказалось в 90-х, при капитализме легко конвертируется…

Потом были героические, а для кого-то подлые эпизоды – и аварийная «Общая газета», и «Московский комсомолец», объявивший награду за розыск в октябре 1993-го комсомольца Игоря Малярова (РКСМ)… Тогда же «Литературную Россию» внесли в проскрипционные списки как пособницу мятежников, как царёву ослушницу. Не буду углубляться в тогдашнее идеологическое содержание «ЛР» – сам я был слишком идейно мелок, чтоб в таком разбираться. Скорее, идеологически она выражала ту позицию, что нынче в Кремле планирует «реставрацию» Чудова монастыря вместо «до основанья» уничтоженного здания, в котором работали и жили Ленин, Сталин, прочие «богомерзкие большевики». И удар тогдашней либерально говорящей, но регрессно действующей власти – не сбил «ЛР» с курса и сделал как бы народным «соучредителем» новообретённого Храма Христа Спасителя, одним из главных рупоров необходимости данной «реставрации».
Но стоит уважать прессу в её выборе, поддерживать ли то или иное начинание власти, – если она по-настоящему демократическая, если это выбор именно её, а не власти, не указивка. Поработала «на расчистку участка» от «Москвы» в общественном сознании тогда «ЛР», который застроили вскоре, к 850-летию Москвы.
Храм вместо бассейна не изменил, а наоборот утяжелил, сакрализовал отношения власти и масс. Стал зримым доказательством того, что «камень воду точит», а сверху слева поселилась неотступная ФСО, отгоняющая зевак в случае посещения святых мест кремлёвскими обитателями – но вот эти самые свои слова, мнение, я имею возможность излагать в газете, которая, несмотря на свою бумажность, стала твердью потвёрже камня под ХХС, в фундаменте… И такая возможность нынче – уникальна. Другие за неё платят в продажных СМИ, я же получаю скромную, но зарабОтанную плату.
С начала нулевых, покинув уютный кабинет школьного психолога на Поварской, я работал в газетах, закрывавшихся не по политическим мотивам, а просто по господской воле. Переставали быть нужными для их, буржуйских целей (обе издавались при долевом участии нынешнего
думского единоросса, зернового миллионера Игошина) – и исчезали, даже сайтов после них не оставалось («Молодёжная политика» 2001, «Независимое обозрение» 2002–2004). Ощущение того, что век газет заведомо недолог – закрадывалось тогда в профессиональное сознание.
Но была, всё это время была и здравствовала «Литературная Россия». Жила без господской, какой-то спонсорской поддержки – что уже пора-
зительно по нашим временам. Гарантом бесперебойной и эффективной работы был коллектив журналистов – не корыстей ради, а именно из любви к своему делу, к литературе, тянул и тянул дальше издание. И само здание, в котором лично я нашёл «ЛР» в 2010-м, его внутренние телефоны, городские номера – стали неотъемлемой составляющей, деталями литпроцесса. Я убедился в этом, когда сам перешёл с гонорарной «непостоянки» на «постоянку» – тут нужен ведь отдельный телефонист, чтобы принимать звонки из регионов России, каждый день, включая даже выходные. «Ходоки» приезжают и живьём – и вот тут-то понимаешь, каким ответственным делом занимаешься! Почти политическим, да даже первополитическим, я бы сказал. Коммуникация масс –
мы как те «барышни» в телефонных узлах…
Разрушить такой тонко организованный общественный микроорганизм башмаком коммерческих резонов – элементарно. Просто сменить номер телефона хотя бы. Аксакалы, звонящие, выписывающие, сами пишущие в «ЛР» – не найдут знакомой ощупью в ещё дисковых своих телефонах «нас». А ведь где-то тут и кроется связь времён, отцов и детей… Именно на этой оси координат, где шагают друг за другом непрерывно, с 1958-го номера «ЛР». Я видел из окна «Нашего Современника», как грубо и зримо наступает новый век – как растёт здание банка на месте бывшего жилого дома. Вот это – очень нужно городу, эти нервно курящие клеточки общества, где эксплуатация человека человеком, «намоленная» либералами конкуренция, долговые обязательства, кредитное ярмо – норма, а вот имеющееся для творчества, для свободного анализа этой действительности время – аномалия. И эта аномалия пространственно оформлена, вот что ужасно для «нового мира»!
Да, мы имеем координаты – не только в Москве, а и в России. Строча в свободные часы свой роман-эшелон на стуле Романа Сенчина, я ощущаю и внутреннюю преемственность новреализма,
и то, как её легко разрушить…
В чьей это власти? Увы – во власти собянинских чинуш, которые живут в совсем иных координатах. Там – суммы, нормы прибыли с квадратного метра дорогой московской земли. Самоорганизующийся литературный организм для них – нечто вроде таракана, которого надо вытравить, вывести своими бумажными химикатами. Ведь форменный паразит! Всех подряд критикует –
да какое он право имеет? Может, над ним шефство взять, на бюджетное финансирование посадить?
Да нет – мы не требуем милости государства и города! Мы успешно издаём не только газету, но и книги, которые бойко продаются. Мы самофинансируемся, за что нам бы надо дать премию
города, а не пинка под зад!
Но непреклонен новый тип чиновника бывшей пролетарской столицы: видит в газете, наверное, классового врага, по пролетарской своей сути не смеющего занимать в центре Москвы такого помещения, пусть и запущенного, старого… Вызов писательской «горизонтали» брошен ясный: новейшие власти «не видят оснований», чтобы газета продолжала жить. Свобода публикаций любых аргументированно изложенных мнений у нас, таким образом, ощутимо изымается из обращения в кризисной России. Не за себя же хлопочем – это мы сегодня столпы демократии, которые по крылатому выражению готовы отдать жизнь за свободу высказывания мнения идеологического противника, быть может последние…
Несовместимы мы, и так обретающиеся теперь на задворках банка – с их мироустройством. Что-то есть в нас мятежное, в планёрках, по духу советских, где коллектив решает, в самой коммерчески не мотивированной этой работе на профессионально высокий результат, в счастье увидеть свой текст напечатанным тиражом 3 тысячи экземпляров, в возможности дискутировать на страницах газеты – хвалить собратьев, а потом их ругать, коли того заслуживают. Ведь держится всё, и на государственных высотах держится – вот на таких, на наших трудовых руках, на наших мнениях-одобрениях, а падает – на наших осуждениях. Это знают и высоко взлетевшие на теле-экраны с нашей помощью нынешние младопатриоты, и нами же низвергнутые номенклатурные либералишки (некоторые даже фамилии меняли, обожжённые нашими публикациями). Мы – царствуем. Но и мы уязвимы. Как, кстати, и высшая власть, почему-то игнорирующая «пуповину», которой связана с нами, а ведь по ней-то можно и заразиться.
Это именно та невидимая власть, которая когда-то, в начале 90-х, а, может, уже и конце 80-х, сделала возможной власть нынешнюю.
Но власть, привыкшая к имитации демократии, забыла, от кого произошла – считает, что её «демократических» гримасок достаточно для управления массами. И намерена свою бумажную «бабушку» сбросить с поезда «Сапсан», не оставляя даже возможности жить по схеме «спаси себя сам» в старой нашей лачуге, в «домике старого Тыквы»… Ладно, пожаловался вам, а сам – газеты на тележку, и развозить по точкам. Да и в Дом национальностей надо уже подтягивать номера, скоро увидимся, «время и место встречи изменить нельзя»…

Дмитрий ЧЁРНЫЙ