НА ВОЛНАХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ

№ 2006 / 23, 23.02.2015

Трагедия современной России просматривается даже в названиях книг. В начале XIX века выдающийся летописец Н.М. Карамзин написал «Историю государства Российского». ***
Трагедия современной России просматривается даже в названиях книг. В начале XIX века выдающийся летописец Н.М. Карамзин написал «Историю государства Российского». В середине XX века другой, не менее страстный летописец А.И. Солженицын написал «Архипелаг ГУЛАГ». Как говорят, почувствуйте разницу…
Но это не всё. Такому бы перу, как у А.И. Солженицына, написать ещё одну книгу, быть может, более трагическую, чем «Архипелаг…» – «Материк демократия». Впрочем, поклонимся ему за то, что он осмелился написать книгу «Двести лет вместе».
***
Ломают копья вокруг «шедевра» К.Малевича «Чёрный квадрат»: искусство это или не искусство? Для начала приведём слова из одного письма П.Пикассо, где он говорит: я, дескать, понимаю, что то, что я делаю, не является искусством, но богачи покупают…
Теперь другой эпизод. Двое эмигрантов из России создали в Европе фирму по продаже икры – под видом русской икры, хотя икру закупали в Азии. Иногда в партиях товара попадалась икра абсолютно белого цвета – некий альбинос, она безвредная, но считалась бракованной, и её отправляли обратно поставщику. Однако однажды наши ушлые эмигранты подумали: а что если сделать особенную баночку для этой икры, назвать икру «Бриллиант», цену на неё поднять раз в пять…
Чем закончилось дело? Богатейшие люди Европы записывались в очередь на икру «Бриллиант», а когда она появлялась, устраивали пышные презентации и приглашали самых дорогих гостей…
Феномен «Чёрного квадрата» легко объясним: аферизм во многих сферах нашего бытия прекрасно себя чувствует, в том числе и в сфере искусства. «Чёрный квадрат» – удавшийся аферизм, не имеющий никакого отношения к искусству. Символика квадрата и раскалённый ажиотаж публики… – всё сработало на «пятёрку».
Ребёнок, у которого чувство прекрасного и интересного пока не испорчено миром и является некоторым эталоном чистого восприятия, вряд ли задержится в музее у «Чёрного квадрата», а если и задержится, то, скорее всего, почувствует какой-то подвох; но он непременно задержится у картин Васнецова, Шишкина, Саврасова, Сурикова, Перова, Поленова, Айвазовского и не будет пугаться в душе от подвоха… Пора, пора писать «Белый параллелепипед»! Или «Жёлтый треугольник»! Или…
***
Ох, как русским сочинителям хотелось «испытать» хорошую девушку плохим мужиком! «Гроза» А.Н. Островского, «Обрыв» И.А. Гончарова и т.п. Но всё же своих заветных героинь русские писатели оберегали. Вот она, жажда высокого идеала! У Пушкина – Татьяна, у Тургенева – Лиза, у Толстого – Наташа.
***
Лев Толстой и многие его современники пытались создать семейную идиллию в своих романах: Левин и Кити, Наташа и Пьер… Когда дело доходило до идиллии, то читатель всё меньше в неё верил. Вероятно, оттого, что идеала нет в жизни, идеала не может быть и в литературе, или в литературе он кажется слишком искусственным. Понимая это и сопротивляясь этому, наши русские гении, в первую очередь Л.Н. Толстой, оставляли в финале своих «семейных» романов некоторое сомнение и тоску…
Жизнь «ломала», в том числе и Л.Н. Толстого, хотя он был и могучим человеком, смазывала идеалы, в чём-то глубоко разочаровывала. Литература оказывалась слаба против жизни. И разврат, и добро можно внедрять с помощью писательского слова, но не литература определяет общественное сознание. И хотя словесность могла влиять на умы и душу читателя, всё же столкновение с жизнью оказывалось много сильнее, чем с литературными образами.
Натура способна раздавить любые философии. Значение влияния литературы на общество всегда было в России завышенным. Хотя натура, жизнь несопоставимо богаче, больнее, ярче и непредсказуемее, чем любое творение любого гения. Это в зрелом возрасте, кажется, отчётливо понимал Л.Н. Толстой. Поэтому иногда и бросал писать.
***
Непризнанных гениев не бывает! По крайней мере, в русской литературе таковы неизвестны. Все гении были признаны. Хотя бы в очень узком кругу.
***
Почитаешь наших современных писателей и ужаснёшься. В некоторых книгах даже у главных героев нет характера, нет живых черт или есть заведомые штампы. В настоящей литературе даже собака и кошка со своим характером. Муму у И.С. Тургенева, белый пудель у А.И. Куприна, Бим у Г.Н. Троепольского, Каштанка у Чехова.
Когда за перо берёшься, героя-то своего представь! Чаю с ним попей или водки… А после, может, о нём и писать не захочется.