ЗАТМЕНИЕ, или ОБРАТНАЯ СТОРОНА СУТИ

№ 2006 / 23, 23.02.2015

В конце прошлого года в екатеринбургском издательстве «Сократ» вышла книга писателя из Нижневартовска Сергея Луцкого «Варианты Надежды Вилоровны». В книге пять повестей, и каждая заслуживает отдельного разговора, поскольку задевает за живое. Литературная тактика Луцкого понятна: он мастерски накладывает художественный вымысел на реальную почву, а потому повести читаются почти как документалистика. Крушение эпохи СССР Луцкий представляет без претенциозности, в бытописании обычных людей – Кирюхина, немолодого Трифоныча, Надежды Вилоровны… При этом автор достигает поставленной цели: читая повести, по-настоящему сердишься на героев, смеёшься над ними, жалеешь их – и понимаешь обречённость каждого. Хочется продолжить размышления автора над судьбами героев.
Для детального рассмотрения я выбрала повесть «Затмение», поскольку история героя, его мироощущение близки и понятны каждому (кстати сказать, «Затмение» выдержало несколько изданий, в том числе опубликовано в популярной «Роман-газете»). В повести представлен один день из жизни Валентина Семёновича Кирюхина, заведующего отделом КБ, кандидата наук, занесённого вихрем перестройки в дикий рынок. (В этом смысле просматривается перекличка с повестью А. Солженицына «Один день из жизни Ивана Денисовича», хотя персонажи по характеру, эмоциям, мироощущению противоположны.) Кирюхин – «совок», человек уходящей эпохи, яркий представитель и выразитель прежнего общества. Оказавшись в новых для себя условиях, такие люди в полной растерянности пытались искать точку опоры в обстоятельствах порой унизительных, мерзких. С первых строк видно, что Кирюхин в разладе с самим собой. Его ум – поле битвы между благополучным прошлым и нарождающимся неизвестным будущим. День делится на мгновения удачи и неудачи. Купил Кирюхин молока в соседнем посёлке – хорошо, а ведь могли и не продать! Дорога в «комок», куда можно сдать швейную машинку, сопровождается описанием состояния, в котором за остаточными амбициозными претензиями кандидата наук слышится голос голодного обывателя: «…Все эти комки – ларьки, отделы и целые магазинчики, расплодившиеся в последнее время, – он не любит, цены в них вызывают острое чувство неполноценности. Но сейчас ощущение другое. Кирюхину хочется, чтобы машинки стоили как можно дороже, пусть цены будут дикие, несусветные – чем выше, тем лучше. Тогда его тупой труд в концерне, час туда на автобусе и час обратно будут что-нибудь значить. Появится варёная колбаса к завтраку, можно будет покупать масло и белый хлеб». При встрече в комке с бывшим коллегой Геной Ратниковым, теперь коммерсантом средней руки, Кирюхин «с отвращением слышит подобострастие в своём голосе», «суетливо ищет, куда бы поставить бидончик», чтобы пожать Генину руку.
Писатель показывает, как происходит в Кирюхине ломка его достоинства, нивелировка прошлого – бывшего положения, бывших заслуг. По сути пустых, поскольку всё оказалось непрочным, рассыпавшимся при первом натиске стихии перемен. Оглядываясь назад, Кирюхин не находит на что опереться. Прежняя жизнь была заполнена какой-то несуразицей. Новая – сломала и снесла не только рутинное, но и «живое, хрупкое, дышащее, гонящее соки». Всё – «ничтожный сор для угрюмой безжалостной силы», для тектонических сдвигов, происходящих в постсоветском обществе. Выброшенный из своих социальных ролей заведующего отделом КБ (КБ распустили в бессрочный административный отпуск), кандидат наук, муж-добытчик (из-за недостатка средств Кирюхин вынужден подрабатывать в концерне, заниматься тяжёлым неквалифицированным трудом, получая зарплату швейными машинками), отец – глава семьи (сын, занявшийся бизнесом, принял покровительственный тон), Кирюхин мучительно пытается идентифицировать себя в новом времени. Несмотря на то, что его привычный мир оказался перевёрнутым, как сказал Юрий Трифонов, «опрокинутым домом», он всё же задаётся вопросами: «что с нами происходит?», «…неужели никто не видит, куда мы идем?» Но в голове – полная сумятица, ни одной внятной мысли, кроме понимания, что новая власть его бессовестно обманула, надругалась над казавшимися незыблемыми устоями. Калейдоскоп событий заставляет лишь на короткое время задержаться на происходящем. Доминируют рефлексы – сексуальный (попутные мысли на протяжении повести крутятся вокруг секса, который стал для героя невозможным), самосохранения (страх безработицы, страх лишения крова, еды, страх за жизнь сына, попавшего в неприятность, угрожающую жизни). Под давлением стрессовых обстоятельств Кирюхин почти без сопротивления превращается из человека разумного в человека-животное. Автор, с одной стороны, сочувствует своему герою, а с другой, безжалостен в художественном анализе: «Но по-настоящему Кирюхина занимает сейчас совсем другое. Чем ближе к раздаче, тем ему беспокойней. Он старается справиться с собой, для этого нарочито расслабленно поводит плечами, пробует даже рассеянно насвистывать. Не помогает. Мандраж только сильнее. Уже можно достать закуски. Быстро съесть тёртую морковь со сметаной, а блюдечко спрятать в карман халата. Нет, лучше ветчину с капустой – дороже и калорийней. Сайру тоже можно, а блюдечко в другой карман. И не только потому, что вкусно и есть очень хочется. Ещё потому, что всё нелепо, до смешного дорого – и еда оттого приобретает самостоятельную ценность, над ней ореол недоступности и притягательности. Дикая штука. Кирюхин в очередной раз унижен, но вёрткая животная сущность ищет выход, погибать ей не хочется – укради, возьми силой или хитростью».
Оказавшись в экстремальных условиях, когда глобальные идеи, на которых много лет держалось общество, стали жёстко вытесняться другими (неслучайно через всю повесть рефреном проходит мотив землетрясения, глубинных тектонических сдвигов), герои Сергея Луцкого проявили свои основные, коренные качества натуры. Всё привнесённое извне не удержалось: образование, карьерный рост, научный успех оказались внешним. По сути, основные герои повести – люмпены, не успевшие вобрать в себя духовного устоя настоящей коренной интеллигенции. Устоя, который только и даёт в годы разобщения и разрухи жизненную и духовную силу противостояния. Без этого устоя вся жизнь (равно как и один день) человека проживается впустую. В конце такой жизни сознание остаётся заполненным, как у Кирюхина, – сексом, страхом и поиском хлеба насущного.
Писателю удалось не только блестяще справиться с поставленной задачей, но и предоставить читателю возможность самому отделить зёрна от плевел. За последнее время такого яркого, художественно выраженного текста о люмпенской интеллигенции я не встречала. Это первый и весьма удачный. Алла ЦУКОР
г. СУРГУТ,
Ханты-Мансийский автономный округ – Югра