Развесистая клюква и рэп

№ 2016 / 23, 01.06.2016

Николай Некрасов. Кому на Руси жить хорошо. Гоголь-центр. Режиссёр-постановщик Кирилл Серебренников.

 

Современный театр – многообразный и многоликий вид искусства. Добиться успеха в нём, высказаться можно разными способами. Например, глубоко и пронзительно интерпретировать содержательное драматическое произведение – классическое или новое.
А можно приготовить сборную солянку из модных приёмов, приложенных к тому или иному тексту – лучше, конечно, тоже к содержательному, ещё лучше – классическому (хотя текст может быть и любым, и спектакль будет приготовлен как каша из топора).

 

Кирилл Серебренников в своей постановке по эпической поэме Николая Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», на наш взгляд, выбрал второй подход.

Само произведение Некрасова, классическое, хрестоматийное, содержащее множество замечательных кусков, в то же время неоднозначно, неоднородно. В нём множество сюжетов, где по-разному раскрываются души и судьбы многочисленных персонажей. Поэму нельзя назвать обличительной (она и не была запрещена цензурой), но нет сомнений, что вошедшие в неё истории и конфликты обладают острым драматизмом. Тем более удивительно, что до сих пор не было известных инсценировок этого произведения в профессиональных, авторитетных театрах. Можно сказать, что «Гоголь-центр» и К.Серебренников взяли то, что само идёт в руки постановщиков. Поэма не потеряла актуальности и в наши дни – очевидно, преемственность в мыслях и чувствах людей имеет место, хотя с момента создания произведения и прошло полтора столетия и произошло множество потрясений в жизни страны и народа.

Бросаются в глаза некоторые популярные нынче приёмы, использованные постановщиками.

С самого начала действие перенесено как будто в наши дни. Герои одеты в современные одежды – спортивные, или костюмы охранников, бушлаты работяг «с северов» и даже в школьную форму (художники по костюмам Кирилл Серебренников и Полина Гречко). Первый опрос (вплоть до братьев Губиных – Ивана и Митродора) сыгран как телевизионное talk show. Это сразу задаёт иронический, насмешливый тон ко всей постановке как к некоему стёбу на классическую тему, хотя дальнейшее содержание отчасти и опровергает такие ожидания.

Изображаются проводы семи мужиков, ищущих ответы на заглавный вопрос. Жёны в байковых застиранных халатах, настенные ковры и кинескопные телевизоры… Все эти детали словно указывают, каков образ жизни сегодняшних потомков тех самых мужиков. Некоторые из них посолиднее и покрепче, как Роман (Иван Фоминов) и Иван (Евгений Сангаджиев), некоторые потщедушнее, как Пров (Филипп Авдеев), тот самый, который сказал: «Царю!», хотя ему и пытались заткнуть рот. В последующих эпизодах Пров выглядит то как бунтовщик с окровавленной от побоев физиономией, то как салютующий пионер в красном галстуке. Лягать, как мёртвого льва, «пионерское прошлое» тоже нынче – непременный атрибут постановок уважающих себя режиссёров, не желающих отстать от времени.

В поисках ответа мужики бредут по сцене, прорезанной огромной трубой, с увенчанной колючей проволокой стеной на заднем плане (сценография К.Серебреникова). Разыгрывают хрестоматийные сцены про Якова верного, холопа примерного, а также «Последыш» (о том, как бывшие крепостные вели себя перед умирающим барином, как будто крепостное право не было отменено – по просьбе его наследников, которые, получив в результате наследство, не дали мужикам обещанных пойменных лугов).

Второе действие посвящено очень модному жанру «хореографической композиции на драматической сцене», который в последние годы оккупировал изрядную долю афиши ежегодных Чеховских фестивалей в Москве и который, похоже, считается у нас чуть ли не главным трендом современного мирового театра. Композицию «Пьяная ночь» по мотивам одноимённой главы некрасовской поэмы поставил хореограф Антон Адасинский на музыку Ильи Демуцкого. Некоторые из мизансцен навеяны «Бурлаками на Волге» Репина, а судорожные дёргания актёров под занавес акта олицетворяют их нерастраченные способности и отчаяние. В целом композиция в исполнении непрофессиональных танцовщиков смотрится скучновато.

После второго антракта – интермедия. Некоторые из «мужиков», изображая пьяных, бродят по зрительному залу и пристают к зрителям. Затем Иван предлагает представителям публики, которые считают себя счастливыми, рассказать, в чём их счастье. За хороший ответ полагается чарка водки из ведра, стоящего на сцене. Ответы, к сожалению, банальные и однообразные: «Потому что пришёл (пришла) на ваш замечательный концерт (спектакль) с любимой девушкой (молодым человеком, друзьями, родственниками)». После этого, разумеется, «смекнули наши странники, что даром водку тратили…»

Возвращает интерес в третьем действии жизнеописание Матрёны Тимофеевны Корчагиной, которое декламирует Евгения Добровольская. Из современных технических средств здесь используется синхронная видеосъёмка, так что зрители могут увидеть крупный план актрисы на экране, и это хорошо, потому что можно ощутить силу характера героини, которая, несмотря на удары судьбы, сохранила не только рассудительность, но и доброе, светлое отношение к жизни.

К сожалению, последнее действие (как отчасти и первое) сильно нашпиговано песнями – либо народными, либо шлягерами от 1970-х годов до наших дней. Отдавая должное голосу Риты Крон, отметим, что здесь постановщикам, пожалуй, изменило чувство меры. Если народные песни и шлягеры, употреблённые в разумной дозе, способны усилить драматизм или комизм спектаклей (как, например, это бывает в постановках Николая Коляды), то в спектакле по Некрасову чрезмерное изобилие подобных песенных номеров, да в кокошниках, производит впечатление развесистой клюквы.

Разумеется, спектакль ни в коей мере не претендует на элитарность, рассчитан скорее на молодёжную аудиторию (в антракте заботливо проводится небольшая лекция-ликбез о жизни и творчестве поэта), и постановщики постарались воздействовать на зрителя простыми, проверенными средствами. Часть некрасовских стихов даже произносится в стиле «рэпа». Думается, что выбранные средства достигают своей цели. Кроме того, достоинство спектакля и в том, что из текста поэмы выбраны действительно наиболее драматичные и сценичные куски.

 

Ильдар САФУАНОВ