ПОСЛЕДНИЙ ПОКЛОН МАСТЕРУ. Умер Владимир Зельдин

№ 2016 / 38, 04.11.2016

На него смотрели как на чудо, в зале повисла редкая, внимательная тишина – дело было в театре «Модерн» накануне 9 мая 2010 года. А он всего лишь вышел на сцену перед спектаклем, сказать пару слов зрителям, как человек переживший Великую Отечественную. Сцена на его фоне казалась малюсенькой, хотя он играл и здесь, но не в этот раз… Говорил о том, что позволило победить, говорил без излишеств, без чинов – и этим как раз выдавал главный секрет Эпохи. Мобилизация возможна только при социальном равенстве. Вспоминал и свои довоенные встречи с «большими людьми», но все видели только его – человека-Эпоху, в этот момент, казалось, можно через него задать вопрос кому угодно, хоть товарищу Сталину… Хотя, Зельдин отрицательно вспоминал репрессии, и свою беспартийность подчеркнул. Речь заняла всего минут пятнадцать – её и вспомнить-то теперь невозможно, но это было нечто сродни сеансу путешествия во времени, так он искреннее, спокойно пытался донести до жителей 21-го века главное…

Потом, пятилетку спустя, уже в театре Киноактёра на Поварской, куда я попал, как говорится, по блату (Таня Купреянова устроила билеты) – все тоже видели не спектакль, а его. И он держался всё так же естественно и профессионально одновременно. Идеально знал текст, хотя мог бы импровизировать – зал неистово аплодировал, а Зельдин, тонко ощущая зал, выдавал на поклонах ещё и всякие па, «коленца»… Волшебник! Все, конечно же, ходили смотреть в первую очередь на это актёрское чудо, на аксакала театра, на долгожителя Эпохи. И, конечно же, первые лица государства не могли не прислониться к этому чуду – но чудо смотрело и на них спокойно. Было ощущение, что «их простота и человечность» искренне ему завидуют. Он был самодостаточен, а с точки зрения породившего его и нас всех ХХ века – избыточен…

Впрочем, пора слово дать Тане Купреяновой, гримёру театра «Модерн», а теперь и «Табакерки», для которой это личная потеря:

– Да, я много лет работала над его лицом, точнее, он доверял мне «подрисовывать» некоторые черты, образы его ролей, дорисовывать их с помощью грима. Начинала ещё в Театре Российской армии. Это был подарок судьбы, конечно… Всегда поражалась как он всё и везде успевает, и в свой театр Красной Армии (сам он его только так называл между своими), и к нам в «Модерн», и ещё в миллион мест. Человек неиссякаемой энергии и таланта! Причём это всё без лести, без преувеличений мы не говорили о нём в гримёрной, а просто ощущали. Отзывчивый, презирающий всякие чины и различия, любое чванство – он сразу принял приглашение, когда была выставка работ отца и деда в Библиотеке Ленина… В коллекции плакатов и афиш там нашёлся, конечно, и тот, на котором он сам, та самая афиша «Свинарка и пастух». Он совершенно спокойно его пролистнул, этот большой лист. Вокруг все затаили дыхание: сидит рядом с ними, спокойно разговаривает, вспоминает всё, иногда и воспроизводит точно Эпоха… Тяжело всё это вспоминать сейчас, потому что виделись мы, как бы и буднично, но часто, часто – может, даже в каком-то отношении и привычно. А к такому общению привыкнуть невозможно. Галантность его потрясала все поколения, но в ней не было никогда ничего наигранного, он дорожил общением со всеми, и ему платили тем же. Такого Актёра с самой большой буквы, конечно, больше не будет ни в моей гримёрке, ни в кино…

 

Дмитрий ЧЁРНЫЙ