Американский «крыжовник»

№ 2022 / 47, 09.12.2022, автор: Олег РЯБОВ (г. Нижний Новгород)

Конечно, мечтать надо, и стремиться к осуществлению любой своей мечты тоже надо. Однако, я вполне сознаю, что возможно человек, осуществивший свою мечту, остается без чего-то очень дорогого и ценного, что его грело и двигало по жизни, притом иногда это могло тянуться довольно продолжительное время. То есть, это значит, что часто важнее иметь мечту в её неосуществленном состоянии, чем… потерять её.

Просто есть вполне осуществимые мечты, а есть неосуществимые.

Правда, есть ещё и трудноосуществимые.

Реальная мечта практически всегда присутствует у человека, хворающего с похмелья, и на моей памяти он почти всегда удачно реализует её. А вот моя мечта: написать что-то гениальное, вроде «Братьев Карамазовых» или «Тихого Дона» совсем нереальна по многим причинам, в том числе и потому, что мечта эта родилась во мне поздно – я уже стар.

В последние годы часто вспоминаю своих школьных товарищей, наши забавы, игры, развлечения – мне становится от этих воспоминаний тепло. Но, встретив недавно совершенно случайно одного из своих одноклассников, с которым не виделся почти полвека, я ощутил угнетающее разочарование – нам не о чем было с ним говорить, хотя и наш социальный статус, и менталитет находились примерно на одном уровне. А вот наши обрывочные школьные воспоминания касались совершенно разных эпизодов, которые каждый из нас взаимно не мог припомнить и потому расстраивался. 

Хотя…

Мой другой школьный товарищ Володя, а точнее и правильнее его звать уже Владимир Иванович, потому что он и доктор физико-математических наук, и профессор МГУ, и просто очень солидный мужчина, приехал в наш, а также и в свой родной город на конференцию. Мы не виделись с ним к тому времени уже несколько лет. Он позвонил мне по телефону и предложил встретиться для конфиденциального разговора.

На улице шел непрекращающийся дождь, стояла противная, промозглая осенняя погода, к тому же с ветром. О прогулках по  памятным местам детства не могло быть и речи. Просидев с час в ресторане, мы отправились к нему в гостиничный номер: Володя доложил мне, что он в номере заварит чай, что у него есть совершенно замечательный чай, особый чай, который он возит всегда с собой, потому что какой-либо другой он пить не может.

Опустились осенние ранние сумерки. В номере с освещением были небольшие проблемы: настенное бра светило очень скупо, а настольная лампа напоминала скорее ночник. А вот чай был действительно настоящий и волшебный. После каждого глотка легкие открывались настежь и хотелось дышать и дышать. Чувство, что наша встреча уже затянулась и пора расставаться у меня постепенно начало вызревать, и тут я понял, что Володя хочет чем-то со мной поделиться. Потому и верхний свет он в номере не включал, чтобы не так сильно было заметно волнение.

– Старик, ты помнишь Анюту, ту, что жила с тобой в одном доме, в соседнем подъезде? Она была младше нас лет на десять, и потом она стала ненадолго моей первой женой. Ты должен помнить – она училась в одном классе с твоей сестрой!

– Ну, конечно помню. Только я ничего про неё уже не знаю – ведь прошло, наверное, лет тридцать, а, может, и больше.

– Жаль – а я хотел с тобой посоветоваться. Ты знаешь, что она уехала жить к сыну в Америку?

– Да, слышал что-то такое.

– Так вот она позвонила мне недавно оттуда, из Штатов, и попросила, чтобы я забрал её. А что значит: «забрал» – я так и не понял.

– Я тоже не знаю, мне трудно что-то тебе посоветовать.

На том мы и расстались с Володей.

Конечно, я немного слукавил: я прекрасно знал и помнил эту смешную и неповторимую историю девочки, советской школьницы, возмечтавшей уехать жить в Америку, то есть в США, и, в конце концов, осуществившей свою мечту.

Она училась в одном классе с моей младшей сестрой. Помню, как она, учась в девятом классе, подошла ко мне около подъезда и попросила дать ей почитать двухтомник Томаса Манна «Иосиф и его братья» – она от моей сестры узнала, что таковой у меня есть и стоит на полке. Это была красивая, крупная, хорошо по-спортивному развитая молодая девушка, скорее даже женщина. Я к тому времени окончил университет, отслужил в армии, работал в газете, и был я очень удивлен таким её интересом, настолько удивлён, что помню свою реакцию на её просьбу до сегодняшнего дня.

– Аня, – спросил я у неё, – а тебе сколько лет? Это же очень сложное чтение!

– Пятнадцать, – ответила она, – Я знаю, что сложное. Я люблю такое.

И не было в её ответе ни тени смущения, и ни грамма закомплексованности. Она вернула мне книги через две недели, а я даже постеснялся спросить у неё мнение о прочитанном.

– Спасибо, – сказала мне Анюта, но продолжала стоять и улыбаться мне.

– Аня, – спросил я тогда у неё, – а у тебя есть мечта?

– Конечно, – ответила она, – я мечтаю уехать жить в Америку, в США!

У меня внутри образовался второй приступ удивления от встречи с этой девушкой Аней.

Она вышла замуж за моего школьного товарища Володю, Владимира Ивановича, сразу же после окончания школы. Володя к тому времени как раз защитил кандидатскую, и ему предложили работу в каком-то хорошем закрытом институте в Подмосковье: то ли в Дубне, то ли в Серпухове. Так что после свадьбы они выпали из моего обозримого окружения. Хотя до меня доходили слухи, что Володя постарался сделать так, чтобы Аня продолжила учёбу, и она поступила в МГУ на филфак, который успешно окончила. Детей у них с Володей не было, а потом уже и всякую связь с ними я потерял, казалось, окончательно.

Но благодаря своей сестре, я узнавал всё же что-то новое об Анюте. В университете,  на кафедре какого-то специального перевода она познакомилась с американцем Биллом Домески; он был на двадцать лет старше Анюты, но это её не смутило: она развелась с Володей и вышла замуж за американца. Так задача минимум была выполнена.

Откуда Анюте было знать, что этот её новоприобретенный дружок Билл, родившись где-то толи в Техасе, то ли в Аризоне, всю свою сознательную молодость мечтал жить и работать в Советском Союзе. Он работал у нас, в СССР переводчиком по контракту уже год, до того, как встретился с Анютой. Министерство обороны и ещё какие-то специальные структуры, на которые Билл работал, обеспечивали его всем необходимым, начиная от специальной литературы и квартиры в подмосковном городе Зеленограде, а в дальнейшем уже и лучшими компьютерами и программами. После женитьбы на Анюте, Билл стал ещё и гражданином России: такое двойное гражданство возможно. Так что, если он и был разведчиком-агентом под прикрытием, то чьим: нашим или американским, я для себя так и не решил.

К тому моменту, когда Анюта поняла, что её мечта уехать с Биллом в Америку накрылась медным тазом, она уже стала мамой маленького сынишки Валентина. А потом родились ещё и Сашка, и Мишка. Анюта варила борщи и жарила котлеты, солила огурцы, которые выращивала в тепличке на дачном участке и мариновала лисички, которые собирала в подмосковном лесу. Квартира у них с Биллом была сначала двухкомнатная, потом трехкомнатная, а потом уже и четырех. Не знаю, где жили родители Анюты, но в город к нам она приезжала раз в год обязательно, чтобы навестить школьных подружек: дружили они по-хорошему и всем своим классом регулярно собирались – сестра рассказывала. Один раз, лет десять назад, я мельком видел Анюту вместе с моей сестрой – в ней было уже больше ста килограммов, она по-мужски курила и было в ней что-то вообще мужеподобное.

Все трое Анютиных мальчишек были погодками и, чуть-чуть повзрослев, они очень походили друг на друга, и даже не как братья, а как близнецы – сестра их видела. Однако, если старший Валентин, получив на законных основаниях как сын гражданина США американский паспорт, уехал учиться в Штаты, а потом так там и остался, то два младших Анютиных мальчика пошли учиться в военные училища и стали нашими полноценными русскими офицерами. А Анюта…

А Анюта в пятьдесят лет стала вдовой, и никого из близких вокруг неё к тому времени уже не оказалось: ни детей, ни родных, ни подруг. И только мечта, детская, школьная мечта продолжала её греть. Мечта уехать и жить в Америке. Ах, как неожиданно эта мечта стала вдруг реальностью: старший сын и звал, и умолял её приехать. И Анюта поехала в Штаты, а, как мать своего сына, стала ещё и гражданкой США.

Тогда, сразу после своего переезда в Америку, она регулярно звонила моей сестре, и, просто заливаясь, хвастала, что живёт в каком-то Джорданвилле, и не с сыном, но зато очень беззаботно. В этом городке находится православный монастырь и процветает довольно большая русская община. Сама она регулярно ходит в местный православный храм, там же она и подрабатывает, помогая убираться, но, что такое беззаботная жизнь она объяснить не может и не сумеет – это какая-то особая жизнь. Сестре регулярно звонил счастливейший человек, который осуществил заветную мечту всей своей жизни. Это был наш старый знакомый Чимша-Гималайский, но через сто лет и в женском образе – помните чеховского героя из «Крыжовника»?  Помните, как исполнилась мечта всей его жизни, и как он ел эти кислые, зелёные волосатые ягоды со своего огорода, приговаривая – «вкусно!»

Анюта постоянно звала сестру приехать в гости, чтобы та с ней рядом могла беззаботно пожить и разделить её счастье. Сын её оказался довольно удачливым бизнесменом, и он готов был возместить все расходы на такую гостевую поездку. Эта американская идиллия длилась у Анюты год или два, и вот вдруг враз что-то поменялось в её настроении, и тон телефонных монологов тоже категорически изменился.

А ещё, и это ни я, ни моя сестра понять не смогли, Анюта почему-то в последние свои сообщения вкладывала очень много личных, ничем необоснованных сомнений и забот о своем будущем. Точнее – она начала беспокоиться, а кто же её заберёт оттуда из Америки?

– А зачем? – спрашивала у неё сестра, – Куда тебя надо забрать? Ты же теперь гражданка США, и твое место там, на новой твоей родине!

– Во-первых, – резонно отвечала ей Анюта, – если я и гражданка США, то это не значит, что моя родина здесь. Это в корне неверно: моя родина там, где я родилась. А  во-вторых, и это главное – я не хочу здесь умирать! Я не хочу, чтобы меня здесь закопали в американскую землю или сожгли в крематории. Я хочу, чтобы меня похоронили рядом с папой и мамой.

Сестра позвонила и как бы с улыбочкой передала мне это неожиданное пожелание, очень волнующее Анюту, и я тоже тогда вроде как посмеялся.

Только потом до меня дошло, что ведь это совсем не смешно.