Антология Е…бурга
№ 2020 / 36, 01.10.2020, автор: Александр РЯЗАНЦЕВ
Город – это кузница и кладбище историй. Историй любви и свистящих пуль, эпических саг о взлётах и паденьях, преданий далёкой старины – и судорожных рассказов о сегодняшнем дне. Екатеринбург хранит в себе много таких историй.
Начнём с классика Павла Петровича Бажова, чей непривычный, но крепкий, сочный язык знаком каждому школьнику. Его уральские сказы образуют единый, волшебный мир, в котором живут фантастические существа: изумрудная ящерка, способная вмиг преобразиться в Хозяйку медной горы, холодную, но незабвенную; Серебряное копытце, одаривающая драгоценными камнями тех, кто этого достоин; голубая змейка, редкая и ценная, словно самородное золото. Все они – дети природы, драгоценные кусочки мифов и легенд, которые Бажов, будто шахтёр в руднике, искал среди угля и камней и бережно сохранял для потомков и современников.
Не только Бажов находил драгоценные сюжеты: Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк родился в уральском посёлке и три года жил в Екатеринбурге – «крепости-заводе», как он его называл. Если Бажова интересовали местные легенды и устройство жизни людей, которые трудились на Урале и слагали сказанья, то Мамина-Сибиряка – истории о добыче золота, как оно меняло души людей (например, золотопромышленника Гордея Брагина из «Дикого счастья»), а ещё образ жизни и мысли целых социальных слоёв, населявших Екатеринбург. Общее кроется в частном, а частное – в общем: трагедия Гордея Брагина или сага о борьбе между владельцами заводов за шахты из романа «Горное гнездо» наглядно иллюстрируют настроения и амбиции золотопромышленников, испорченных золотой горячкой, и предупреждает о социальных проблемах: страсть к золоту способна разрушить крепкие, век за веком продолжавшиеся роды и семьи, озлобить близких, разрушить единство как одной семьи, так и всего государства.
Отмечу, что Мамин-Сибиряк родился близ Висимо-Шайтанского завода, чьё название невольно намекает на злых духов, затаившихся во мраке. Заводы и витающий над ними капитализм порождали и забирали жизнь; люди появлялись на свет около заводов, куда шли потом работать, посвящая тяжёлому труду своё время и силы. Об этом писал Антон Павлович Чехов в одном из писем: «Здешние люди внушают приезжему нечто вроде ужаса… Родятся они на местных чугунолитейных заводах, и при рождении их присутствует не акушер, а механик». Конечно, эти слова не стоит воспринимать буквально; однако, намёки Чехова на то, что существование Екатеринбурга зависело от заводов, очень прямые. Надо сказать, что Чехов недолюбливал столицу Урала, называя её «провинциальным городком».
С Чеховым бы не согласился теоретик анархизма и учёный Пётр Кропоткин, который в письмах писал следующее: «Самое лучшее доказательство значения Екатеринбурга то, что он хотя и не губернский город, а гораздо больше, красивее и богаче многих губернских: в нём жизнь видна на улицах; торговля идёт хорошо, жители не жалуются на скуку, напротив, говорят, что живётся весело». Евгений Фёдоров, автор могучего эпического романа-трилогии «Каменный пояс» о появлении промышленности на Урале, был бы солидарен скорее с Маминым-Сибиряком, но и с Кропоткиным, думаю, не стал бы спорить. Мог бы своё слово сказать и детский писатель Владислав Крапивин, не так давно, к сожалению, покинувший наш мир, а поэт Борис Рыжий написал бы мрачновато-спокойное стихотворение. Размеренная жизнь этого уютного и очень гостеприимного города не могла не вдохновлять его на творчество; поэт писал о местах, где он жил, но и где, увы, покончил с собой:
Стоял обычный зимний день,
обычней хрусталя в серванте,
стоял фонарь, лежала тень
от фонаря. (В то время Данте
спускался в Ад, с Эдгаром По
калякал Ворон, Маяковский
взлетал на небо…), за толпой
сутулый силуэт Свердловска
лежал и, будто бы в подушку,
сон продолжая сладкой ленью,
лежал подъезд, в сугроб уткнувшись
бугристой лысиной ступеней… –
так мой заканчивался век,
так несуетно… Что же дальше?
Я грыз окаменевший снег,
сто лет назад в ладонь упавший.
Кажется, мы вспомнили почти всех писателей, так или иначе связанных с Екатеринбургом. Но это не так, ведь мы говорили только о классиках, тогда как есть немало современных писателей, чьи судьбы тесно связаны с Екатеринбургом.
Алексей Иванов родился в Нижнем Новгороде, но учился в столице Урала, где и опубликовал своё дебютное произведение «Охота на «Большую Медведицу». Впоследствии он не раз обращался к Уралу в своих книгах, будь то «Золото бунта», действие которого происходит на Урале в послепугачёвскую эпоху, или «Ёбург», сто историй, которые убеждают нас в простой истине: Екатеринбург – это город со своим характером, своей мифологией и запасом прочности, особым образом жизни, где страх и перемены соседствуют с могучим созидательным началом. Также писатель популяризирует концепцию «горнозаводской цивилизации», в которой пытается доказать, что Урал – это особый регион с отличным от какого-либо другого района России жизненным укладом, выражающимся в разных признаках: будь то многоукладность землевладения, включённость в природные циклы или литературное своеобразие. Это говорит о том, что Иванов пишет не просто романы, создавая одиночные, закрытые миры; у него есть серьёзная, продуманная концепция мироустройства, которую он пытается донести до нас через свои работы. Потому каждая его книга – это лишь ступенька, а не вся лестница.
С литературной палитрой Алексея Иванова соседствуют и краски Ольги Славниковой, родившейся в Екатеринбурге. Особенно хочется отметить роман «2017», в котором писательница создала особый Рифейский хребет, чьим прообразом стал, очевидно – Уральский. Славникова взяла лучшее из того, что нам оставили классики уральской прозы: в её романе присутствуют как легенды и сказы в духе Бажова, так и анализ причин, почему у людей возникает тяга к деньгам и саморазрушению – в лучших традициях Мамина-Сибиряка. Продолжение классических подходов тесно переплетается с современным историческим контекстом и особой загадкой жизни – ведь каждый из нас сталкивался с, на первый взгляд, странными, но забавными и символичными совпадениями и наверняка задавался вопросом: а почему это случилось? Мы ведём жизнь, или жизнь ведёт нас? Ольга Славникова пытается ответить на эти вопросы в своих книгах.
Не так давно в мелодике екатеринбургской прозы стал раздаваться задумчиво-спокойный голос Романа Сенчина: в 2017 году он переехал в Екатеринбург, мотивируя это, помимо всего прочего, тем, что «время, когда писатели стремились в Москву, прошло». Безусловно, жизнь в Москве непроста, но её ритм проникает под кожу, в самое сердце. А потому, при переезде из столицы, сложно перейти на размеренно-спокойный ритм Екатеринбурга. Тем не менее, полагаю, что писатель сумел довольно быстро привыкнуть к новому городу и влиться в его культурную жизнь, своевременно реагируя на происходящие в нём события: так, год назад Роман Сенчин составил и отредактировал сборник стихотворений и пьес «Онтология сквера», посвящённый майским протестам против строительства храма святой Екатерины в сквере у Драмтеатра. Таким образом писатель, услышав голос времени, успел поймать момент и выступить составителем книги, повествующей не о давней поре, а о том, что происходит здесь и сейчас.
Книги классиков (Бажов, Мамин-Сибиряк, Фёдоров) и современников (Иванов, Славникова, Сенчин) поистине сокровища литературы Екатеринбурга – литературы особого жанра, про который редко пишут, но из-за чего он не перестаёт существовать; это крепкие, как мороз, умные и правильные рассказы, которые позволяют ощутить дух времени, вновь и вновь возвращаясь в этот зимний, вольный город. Какие ещё сокровища-истории таятся в его недрах?
Добавить комментарий