АУ, ГДЕ РЕЖИССУРА?
Как нельзя ставить современные пьесы
Рубрика в газете: Год театра, № 2019 / 29, 02.08.2019, автор: Татьяна ЛЕСТЕВА (Санкт-Петербург)
«Проблема с репертуаром есть всегда», – констатировал художественный руководитель Санкт-Петербургского драматического Театра на Васильевском Владимир Словохотов, отвечая на вопрос о выборе пьесы для постановки. Хотя худрук считает, что его молодому тридцатилетнему театру легче – ещё не всё сыграно, есть выбор. Труппа была на гастролях в Омске, в театре шёл ремонт, только на камерной сцене ежедневно шли спектакли. Я купила билеты на премьеру «Петербург» дотоле неизвестного мне автора Юлии Тупикиной.
Камерная сцена театра находится в другом здании на Малом проспекте Васильевского острова, но, как и для основной сцены, символом которой является лестница, взмывающая вверх, так и здесь из небольшого фойе первого этажа зрителя встречает лестница. На сей раз над ней были развешаны простыни, стояла цинковая ванна со стиральной доской пятидесятых годов советского времени и какими-то ещё стиральными принадлежностями. Постановщики готовят зрителя к основательной «стирке» Петербурга? Фойе второго этажа перед входом в зрительный зал также было украшено артефактами советского времени. На стене висел рулон бумаги с отзывами зрителей о спектакле, второй рулон был распростёрт на столике с приготовленными цветными фломастерами для отзывов сегодняшнего зрителя.
Порадовала красочная программка – полноцветная печать, на мелованной бумаге фотографии актёров в сценах из спектакля (художник-постановщик Елена Дмитракова). Открываю программку… О! Такого мне ещё не приходилось видеть в драматических театрах – краткая аннотация содержания пьесы (!), посвящённой «…нескольким поколениям семьи коренных петербургских интеллигентов, их судьбам, индивидуальным, неповторимым, и общей исторической судьбе великого города». Подготовка зрителя к такой модернистской зауми, что без объяснения он и не поймёт, о чём речь? Или это завуалированный «дифирамб» зрителю этого театра?
Небольшой зал представляет собой амфитеатр, у каждого ряда в узком проходе приставной стул… Аншлаг. Публика преимущественно молодёжная, совсем юные занимают приставные стулья. Понятно – это студенты театральной студии Театра на Васильевском.
В разных углах сцены нагромождение старых обшарпанных дверей, покрашенных белилами ещё в доисторические времена. Образ Петербурга – коммунальная квартира? Где же ещё могут жить «коренные петербургские интеллигенты»? Одна из них – сорокалетняя Анна (актриса Ульяна Чекменёва) – сидит на полу у двери, периодически «интеллигентно» прикладываясь к бутылке вина. Её сын Федя 20 лет (артист Тадас Шимилев) зачитывает ей некий текст для конкурса о создании нового памятника Петру I. «Медный всадник соскочил с коня, оставив его со змеёй, спрыгнул с камня. (…) Венок с головы и хламиду свою скинул, остался голый. Втянул живот (проклятый француз мог бы сделать стройнее). Спустился к Неве, сел на камешек, опустил ноги в воду, да так и замер. Хорошо. “Пётр Первый проверяет, нет ли наводнения”, – подумал он». Первый петербургский мотив – как же обойтись без Петра в обшарпанной коммуналке? – энтузиазма у зрителей не вызвал: ни взрыва хохота, ни аплодисментов, ни даже саркастической улыбки…
Автор обыгрывает в именах героев пьесы великих петербуржцев: бабушка семейства – Александра Сергеевна 78-и лет (народная артистка России Наталья Кутасова) названа в честь А.С. Пушкина, да и работает она уже 20 лет на Мойке 12, наизусть зная всё творчество поэта. Её внук Федя ассоциируется с Достоевским: «Как бы не заболел туберкулёзом…», – волнуется о здоровье внука бабушка Александра. Юлия Тупикина, по-видимому не знает, что Достоевский болел отнюдь не туберкулёзом, а страдал эпилепсией.
Время действия пьесы – сегодняшние дни, судя по тому, что учившаяся на врача Анна вынуждена колоть ботокс клиентам, в том числе и молодящейся бабушке, девиз жизни которой – жить легче, сегодняшним днём и ничего не помнить. И она не помнит – ни войну, ни блокаду, ни смерть близких… Мне приходилось неоднократно встречаться со многими блокадниками разного возраста – от детей и подростков до участников войны на ленинградском фронте. Но чтобы хотя бы один из них не помнил! Такое может написать только автор, который никогда не видел ни одного «живого» ленинградца – блокадника. Похоже, что молодой сибирской журналистке не приходилось встречаться и с музейными работниками.
Моё ухо просто резанули слова Александры, музейного работника (!), которая не читала Ахматову и не знакома с перипетиями её жизни. Музеи в наше дичающее постперестроечное время остаются последними островками культуры, а их работники – последними интеллигентами, просветителями.
В пьесе традиционная ныне либеральная идея: русские – бяки: богатая тётя Александры не приняла в послевоенное время к себе деревенскую сиротку. А бедная родственница, живущая с больным мужем и тремя детьми в двенадцатиметровой комнатёнке, приняла, но не создала ей должных условий – девочка спала на двух сдвинутых стульях! А вот добрая Ента Менделевна (спасибо ей!) не только приняла сиротинку, но и ходила в Смольный, чтобы выхлопотать ей комнату, а не просто койку в общежитии.
Как я поняла, режиссёру спектакля Денису Хусниярову Петербург видится коммунальной квартирой с большим количеством дверей, из которых то появляются действующие лица, то уходят за них, то бесцельно перетаскивают эти двери с места на место. Вот и всё сценическое действо – из двери в дверь, да ещё перетаскивание мешков с мусором после ремонта. Но меня это действо не впечатлило.
Ещё несколько слов о содержании пьесы. Автор пытается играть роль некоего просветителя, иногда сопоставляя события из жизни персонажей с сюжетами классики – то «Шинели» Гоголя, то устами одного из персонажей предлагая петербуржцам говорить языком Велимира Хлебникова. Но больше всего, на мой взгляд, в этой пьесе прослеживается подражание Улицкой.
«Театр на Васильевском первым в России (курсив мой. – Т.Л.) поставил пьесу Юлии Тупикиной «Петербург». Так утверждается в программке. Хотелось бы, чтобы подобное представление Петербурга на сцене этого театра оказалось и последним. Владимир Словохотов безусловно прав относительно проблем с репертуаром. А с режиссурой?
Автор статьи очень удивила: оказывается, бездарные пьесы Тупикиной можно ещё и плохо поставить? Как говорится: “Мы думали, что попали на самое дно, но тут снизу кто-то постучал”.
– Автор сделал хороший анализ.
Словохотов и Тупикина. Хорошее название для антинигилистического памфлета.
Кстати, насчет автора. Не сделал, а сдал.
1. В общем: Одна сдала опус, другой (другая) принял (приняла). Остальные в комментаторы.
2. От Татьяны Лестевой, цитирую:
“Моё ухо просто резанули слова Александры, музейного работника (!), которая не читала Ахматову и не знакома с перипетиями её жизни. Музеи в наше дичающее постперестроечное время остаются последними островками культуры, а их работники – последними интеллигентами, просветителями”. Поклонница Ахматовой считает, что другой поэтесс в России нет.
3. Для Т.Л. и не только – читайте Веронику Тушнову (кстати, автора “Не отрекаются, любя…), Юлию Друнину, вологодскую Нину Груздеву, русских поэтесс из Казахстана Любовь Усову и Любовь Феофанову Веру Гундареву из Артёма (Приморский край) Для Вашего (Т.Лестева) Просвещения.
Ухо резанули… Прямо не рецензент, а Ван Гогша.
Kугелю. Узнаю попытки некоторых представителей нацменьшинств острить на излюбленные темы с анализами. Простатит замучил. Не можете подтверждать слова Розанова о нации вечной эрекции, Кугель-Могель?
Юрию Корниенко. А я вам советую читать журнал “На русских просторах” Для просвещения в дополнение к казахским поэтессам, хотя бы на сайте Журнальный мир. Весьма познавательно.
Татьяне Люстывой. Я вам рекомендую читать альманахи “Звезда полей”, поэтов с одноимённого сайта для повышения вашего уровня. Также пришлите вашу заявку на поэтический 5 -ый Интернет -конкурс “Звезда полей” (условия будут указаны в сентябре с.г.).
Автор, насчет меньшинств я уже неоднократно отвечал. А насчет анализов и проч. – речь шла об ухе. Оно конечно, если кто-то головой нужду справляет, тогда верно. Не зря есть такое выражение: задница с ушами.