«Бог найдёт тебя везде…»
Рубрика в газете: Коллекция ИД Максима Бурдина: Выдающиеся писатели России и русского зарубежья, № 2024 / 33, 30.08.2024, автор: Виктор ЯВИЧ
Настоятель прихода храма «Большой Златоуст» в Екатеринбурге, священник и церковный юрист Виктор Явич до своего рукоположения, в середине 1970-х, сам проходил службу в ракетных войсках и теперь посвящает свои стихи судьбе маленького человека, вынужденного выживать под фронтовым огнём. Его бытоописательная и одновременно религиозно-философская поэзия наполнена любовью, верой и благодарностью Богу за каждый прожитый день. Представленная подборка проникновенных стихотворений автора в первую очередь посвящена бойцам СВО и их семьям, которым Виктор Явич выражает свою горячую поддержку.
***
Откуда берутся поэты, откуда?
Они появляются ночью обычно…
В обычной квартире немыта посуда,
Не прибрано в спальне. И это привычно.
Они не с гусиным пером – на айпаде
Губу прикусили – стараются, пишут…
А кто-то над ними… иль сбоку, иль сзади
Летают – они их не видят, но слышат.
Посланники с неба – в квартире не тесно…
Для ангелов места везде тут хватает –
Присесть даже можно – на стул или в кресле
В углу… Впрочем, ангел обычно летает
Над бедным поэтом – куда ему деться?
Писать только то, что ему надиктуют
Из жизни сегодня иль прошлой – из детства…
А может быть, песню иль притчу какую –
Их много… уж утро… ещё не ложились…
И ангелы тоже познали усталость.
Посуду помыть бы… Дела накопились
У ангелов и – у поэтов под старость.
Прибраться бы в спальне – кто нынче поможет?
Вот в дверь позвонили… И девушка вроде
Зашла по ошибке: «Красивая, Боже…»
О чём говорить с ней? Ну да, – о погоде.
ОДИНОКАЯ
Так, неброская с виду, простая…
И не красится вовсе – в косынке
На скамеечке, книжку листая,
Время тихо проводит – пластинки
Тоже любит послушать под вечер…
Одинокая – что тут придумать?
Можно что-то накинуть на плечи –
Лучше шаль и три пшика парфюма
Просто так – ведь никто не обнимет
И не спросит: «Ты постелила?»
И пиджак свой устало не снимет
У кровати… Его разлюбила
Уж давно… А в серванте посуда
Дребезжит от железной дороги –
Метров двести иль триста отсюда…
На скамеечке ждёт недотрога:
Поезда, что проносятся мимо,
Привезут жениха – может, завтра
Уж разбудит его, скажет: «Милый,
Что тебе приготовить на завтрак?»
А пока телевизор включила,
Так… неброская с виду – простая…
Нынче стирка… бельё замочила.
Ожидает, странички листая.
***
Ну, что сказать тебе, любимая? Права…
Права – хотя растрёпана под утро…
Случается… бывает так у божества –
По всей подушке в беспорядке кудри.
И в беспорядке всё встречается – слова,
Заколки – как во всём мне разобраться?
Хотя зачем? Ведь ты, любимая, права –
И мне осталось лишь в любви признаться
Опять – в который раз, открыв глаза едва,
Вздохнуть и удивиться: ты красива…
Так, так красива, милая – и ты права,
Хотя так говорить ты не просила.
Ты не просила, чтоб я утром уступал
И первым просыпался, улыбаясь…
Ты так права – всегда я это точно знал,
В своих ошибках – их так много – каясь…
Ты не просила, чтобы дождь тотчас прошёл
И чтобы мы до нитки не промокли…
Ты так права, и под дождём нам хорошо…
Хотя опять в разводах будут стёкла.
Ты не просила, чтобы я цветы дарил
Раным-рано – я их срывал под утро
На клумбах и – ты права – я так любил,
Чтоб были ночью в беспорядке кудри.
***
Уж к ночи стихнет суета,
И звёзды высыплют гурьбою –
Созвездья, или где чета…
И мы чета – сидим с тобою.
О жизни думаем – как там
На небе, всё ли там в порядке –
Расселись все ли по местам,
Иль кто-то всё играет в прятки?
А Бог не ищет – просто: «Где, –
Он вопрошает. – Что ли, спятил?
Ведь Бог найдёт тебя везде –
На небе или здесь – в кровати».
Ведь кто-то лёг уже и спит…
Не помолившись… Мы-то тоже
Сидим… И то, и то болит…
Одно лишь слово знаем: «Боже!» –
А дальше? Где молитвослов?
На полке или в самом сердце,
Из самых важных в жизни слов?
Сидим на лавочке у дверцы
На небо – всё-таки чета…
Усадят вместе – всё в порядке,
Хотя на небе суета…
Успеть полить бы завтра грядки!
Успеем… встать раным-рано
Уже вошло у нас в привычку –
Польём… и скажем заодно
Спросонья: «Боже!» – как обычно.
***
Открою вновь странички книги…
О чём они? О прежних днях –
Как шёл по жизни, спотыкаясь,
При свете дня или впотьмах.
Как шёл, не зная, где же церковь
Моя стоит, в руинах вся,
Иль нет её – ещё мечтает
Взметнуться завтра в небеса?
И я войду в неё в веригах
На теле – с раной от копья…
Страничка эта в каплях крови –
Моя, наверное, моя…
А дальше в книге есть странички
О том, как форточку открыл
Холодным утром… жарко было…
И дальше строчки, как любил
Тебя… ты в платьице в горошек
Стояла – думала… О чём?
О том, что будет в нашей жизни
Сейчас, и скоро, и потом,
В небесной жизни – есть странички
О том, как ангелы летят,
И я иду – ещё под ними…
Вперёд иду или назад?
Вперёд, наверное – где церковь
Стоит и ждёт меня с утра…
И я в подряснике – не знаю:
Пора часы читать? Пора…
ОТРЕЧЕНИЕ ПЕТРА
О том, что Пётр от него отречётся, Иисус Христос сказал своим ученикам заранее, во время Тайной Вечери: Он [Пётр] отвечал Ему: Господи! с Тобой я готов и в тюрьму, и на смерть идти. Но Он сказал: говорю тебе, Пётр, не пропоёт петух сегодня, как ты трижды отречёшься, что не знаешь Меня. (Мф.26,34; Мк.14,30; Ин.13,38). Все четыре канонических Евангелия отмечают этот эпизод и момент с трёхкратным отречением прежде, чем запоёт петух, за исключением Марка, который добавляет, что петух пропоёт дважды.
Пётр шепчет: «Да что вы? Не с ними…
И в апостольской группе я не был.
Небосвод лишь над ними был синий –
Я ходил под обыденным небом.
Чудеса лишь они совершали –
Между делом – как только просили
Воскресить… И они воскрешали –
Правда, падали сами без силы.
Не был с ними – я просто рыбачил
Ночью тёмной… В четвёртую стражу
Улыбалась обычно удача –
От улова тонули мы даже.
Много рыб – их бывает так много,
Если ловишь всю ночь – и напрасно…
И встречает у берега Бога
Сам апостол – правда, отчасти.
Ведь я не был с Ним – только случайно
Пару раз мы встречались у неба –
На горе и на море, где чайки
Мне кричали: ты не был, ты не был…
И петух возгласил уже дважды…
Отошли от него – что в нём толку
Этой ночью? Так делает каждый –
Горько плачет, как только умолкнет.
***
Нас Господь призывает умыться
Ранним утром с молитвой короткой:
«Помоги мне, Владыко, не злиться
В этот день неспокойный – быть кротким,
Никого не убить бранным словом
И влюбиться в цветок на дороге
У бордюра – он лишний здесь словно…
Помоги мне быть с мыслью о Боге!
И немножечко слабым… несчастным
В этой жизни, а в вечности грустным –
Улыбаться там… может, нечасто,
Поливая шафрановый кустик».
Нас Господь призывает признаться
Своей женщине: «Милая, веришь,
Я влюбился давно – целоваться
Надо прямо сейчас… Ты постелешь
Одеяло в траве на поляне
Возле нашего дома в тенёчке.
На спине мы, счастливые, взглянем
В небеса… Помолчим о сыночке…
Вспоминать будем юность – как жили
В старом городе – на Уралмаше…
И недавно совсем – как простыли…
Провожали на фронт – как там наши?
Нас Господь призывает одеться
Не в костюм, а в рубаху навыпуск,
И сандалии надеть, словно в детстве…
И бежать… и забыть, что я вырос.
Ведь известно нам: если как дети
Мы ведём себя, то очень быстро
Забываем о мальчике Пете –
Про рогатку его, и как выстрел
Произвёл он в окошко – не страшно,
Так бывает… Вот только бы после
Не стрелял он из танковой башни
С перископом в руках – уже взрослый…
***
Пускай другой напишет эти строчки –
Не я – другой пускай придумает сюжет
О небе, и как звёзды светят ночью.
Пускай другой своей любимой скажет: «Нет!»
Пускай другой – не я – стреляет метко
По ангелам, летящим в синих небесах…
Пускай другой на исповеди редко
Бессвязно шепчет что-то глупое в слезах.
Пускай не я – другой расскажет сказку
Сыночку перед сном, когда я опоздал
Спасти любимых… да и сам на красный
Проехал и разбился сразу наповал.
Пускай не я – другой одет не очень –
Не по погоде то есть – даже без зонта
Лежит – и на дворе хотя не осень,
Промок, напоминая чем-то мне Христа –
Такой же грустный и ещё избитый…
Пускай не я – другой ему поможет встать
С земли – всё растерявшему, без свиты –
Поможет ангелам на облака забрать
Его… и пусть напишет эти строчки
Другой – не я – пускай придумает сюжет
О небе, и как звёзды светят ночью.
Пускай другой своей любимой скажет «нет».
***
Вы уезжаете, и это правильно –
Вас дома ждут улыбки и семья…
И Ваша жизнь туда уже направлена.
Поэтому Вас провожаю я
И говорю Вам: «Может быть и вспомните
Меня, когда – наверное, зимой,
Укутавшись в одеяло в Вашей комнате,
Стихи читая, – правда, не со мной».
А Вы меня не слышите, наверное, –
Вокзальный шум мешает Вас обнять
Здесь на перроне – Вы мне ещё верная,
И кто Вас завтра будет целовать?
Вы уезжаете – и суток несколько
В окно вагона будете смотреть, –
Поля бегут с седыми перелесками…
Берёзам тоже нравится седеть.
И так случилось – Вы мне очень нравитесь
С улыбкой Вашей – как её забыть?
Хотелось бы – как поезд Ваш отправится,
Куда-нибудь уехать иль отплыть
На паруснике белом в ту же сторону,
И я бы Вас, любимая, догнал –
Вы пересядете ко мне из «скорого»,
И я бы Вас тогда поцеловал.
***
А в аду перегруженный трафик –
Кто торопится вниз на работу,
Кто в кафешку – быстрее на завтрак…
О грехах своих думает кто-то:
Почему он в аду? Ведь их мало…
Неужели он здесь оказался –
Что сказал, чтоб она не рожала?
И с другою потом просыпался.
Неужели? Грехов на мизинец:
Пару раз накричал – был он пьяный…
И цветы не принёс ей в корзине
В день рожденья – забыл, окаянный,
И за это бежать – что есть мочи,
Непонятно куда – словно в школе,
Быть задирой, лететь среди ночи
Снова к этой же даме – доколе?
«Навсегда, – говорят здесь соседи
По несчастью, – всё повторится,
И Его он предаст в эту среду,
И придётся опять удавиться».
Тут немного замедлился трафик –
Видно, парень расстроился малость:
Аллергия у милой на завтрак…
Пару дней до рожденья осталось.
***
У Божьей Матери толкучка –
Икона в храме мироточит,
Иль плачет нынче Божья Матерь –
Спасти заблудших, видно, хочет.
У Божьей Матери заботы
О тех, кого сегодня нету
На службе ранней в церкви нашей, –
Ушли – скитаются по свету.
У Божьей Матери печали:
Куда ушли? Воюют, что ли,
На Украине иль на кухне
Кричат – яичница без соли!
У Божьей Матери сомненья:
А те, кто здесь, – о том ли просят
Перед иконой на коленях
Или стоят чуть поодаль просто?
Скрестили руки – что им надо
От Божьей Матери? Удачи
В делах, иль на коленях молят
Сегодня стать ещё богаче.
У Божьей Матери народу –
Толпятся в храме дни и ночи…
Не знают – Божья Матерь просит,
Чтоб кто-то протянул платочек
Слезинки вытереть – струятся
Со щёк Её – какая жалость,
Что вдруг не хватит для девчонки –
Стоит в углу, к стене прижалась
И просит, видимо, о малом:
Её любимый там воюет
Второй уж год – пускай вернётся!
«Пускай – встречай его в июле…»
Так Божья Матерь отвечает
В киоте прямо в центре храма
Иль просит, видимо, у Сына
О мире средь людского гама.
***
А у молчания есть громкость –
Прибавил чуточку – молчи
С любимой рядом в жаркий полдень,
Или в дороге, иль в ночи,
Молчи – пускай она оглохнет
От слов, которых не сказал
Вчера, когда стакан разбился, –
Случайно, видимо, упал…
Или случайно прошептала,
Что надо ехать уж – прощай,
Любимый… что-то в наших чашках
Остыл сегодня горький чай.
Допьём давай его с печеньем,
Иль грустью тихою допьём
На кухне в этот понедельник
В домашних шлёпанцах – вдвоём…
И помолчим, убавив громкость, –
Уж это я шепчу: «Как знать,
Пройдёт дождливая погода,
Иль громко в комнате молчать
Нам надо будет и во вторник,
И в среду – в полдень иль в ночи,
В дороге дальней иль в квартире?
Прошу, родная, – не молчи…»
***
Я не хочу листать те книжки,
Где пишут ярко про войну –
Как в небе возникают вспышки
И как шинель я запахну, –
Прохладно в поле на рассвете
Июньским утром у реки,
И как нарву тебе букетик
Ромашек – взрывам вопреки.
Я не хочу про это строчки,
Чтоб кто-то утром написал
Или в другое время, – ночью
(Война ведь всё-таки) не спал…
Потом убьют – напишет кто-то:
«Немного грустным был бойцом
Из той расстрелянной пехоты
В боях над Северным Донцом».
Не надо – так и так заплачут –
Как похоронку принесут
Из сумки, или там из пачки
Достанут: «Так и так, – начнут, –
Погиб за Родину – конечно,
Герой и прочее… прощай…», –
И отпоют ещё поспешно:
«На небо, – скажут, – улетай!»
Я не хочу, чтоб написали,
В стихах иль прозе – всё равно,
О том, что мне награду дали
С небес – что залетел в окно
Прохладным утром голубь белый –
Наверно, Ангел… что сказать
В ответ на то, что ты успела
Меня, пропащего, обнять?
***
Он прошлых женщин помнит слабо,
Иных не помнит – где они,
Идут по парку или саду,
Вдвоём или опять одни?
Он прошлых женщин видит редко –
Порою смотрит: вот она
Идёт – состарилась, кокетка,
Или припухшая со сна…
Он прошлых женщин обожает –
Они не помнят прошлых встреч
И как он платьице срывает
С покорных загорелых плеч,
Не помнят – все уж позабыли
Средь будней серых и забот…
Любили или нет? Любили,
Накрасив утром ярко рот
Иль губы – надо на работу…
А он остался в доме том
В воскресный день или субботу –
По полу ходит босиком.
Так было… правда, помнит слабо…
Иных не помнит – где они,
Идут по парку или саду,
Вдвоём или опять одни?
***
А Вы мне сниться перестали,
Не помню – вроде бы вчера
Вы что-то грустное сказали –
Сказали: «Вроде бы пора
Мне уходить…» – и встали сразу –
Ушли, и, будто невзначай,
Закрылась дверь… Случилось разве –
Я прошептал тебе «прощай»?
Не снитесь больше… я спокоен:
Встаю и кофе пью один
На кухне – вовсе уж не воин
Среди лирических картин:
На стенах всюду акварели –
А эту подарили Вы:
Там вроде я стою в шинели,
Седой и раненый, увы…
Или не я… К нему, быть может,
Ушли вчера – я очень рад…
А вот картина – там моложе
Стоит расстроенный солдат:
Девчонка вышла за другого –
И всё же снится, как тут быть?
Ещё бы в платье, а то голой
Удобней, видимо, ходить
По кухне – так нарисовали…
Не помню – вроде бы вчера
Вы сниться в платье перестали.
Пора вставать уже… пора.
***
В который раз я пожалею,
Что не уехал на войну,
Никто не бросился на шею
И не приник лицом к окну,
Меня в окопы провожая, –
Никто не сунул мне Псалом
В карман… Стихи его читая,
Не прослезился я потом
При виде дома или хаты,
Под взрывом рухнувшей в ночи,
И нас, расстрелянных солдатов, –
Мы Божьи были иль ничьи?
В который раз мне будет жалко,
Что я не знаю, где Ростов, –
Какая там погода – жарко
Для будних дней иль отпусков?
Или в июне там осадки –
Бывает дождик по утрам?..
Проснусь – на сердце грусть… Досадно,
Что я по-прежнему не там.
«Ростов…» – и дальше – пишут слитно?
Часа четыре – Часов Яр…
На фронте всё неочевидно:
Закатный свет или пожар.
***
Не стоит вовсе удивляться
Стихам – случились о любви,
И рифма – странно: «целоваться»
В года преклонные твои
Возникла ночью – что за чудо?
Сидишь – седой уж – у окна
На кухне… Что это? Откуда
Пришла невинная она?
Из парка, что ли, прибежала,
К тебе присела… Табурет
Чуть скрипнул… Видимо, устала
Шептать коротенькое «нет».
И вовсе дева не одета –
На ней коротенькое всё
В начале жизни или лета…
Такое жизни колесо.
Оно, наверно, прокрутилось
На лет так…тысячу назад –
На кухне здесь остановилось
Под утро – явно невпопад
Слова… объятья или слёзы –
Другая рифма тут нужна
Под утро, – шелестят берёзы…
Ну да, конечно: «у окна».
***
Ты заснула сегодня одна – и приснилось,
Что вы вместе проснулись – пора на работу…
И одежда везде – в беспорядке кружилась
По квартире – твоя, и что носит пехота.
Свитер хаки повис на распахнутой дверце
Шифоньера – а платье поверх – так уж вышло
В суматохе иль спешке биения сердца…
Что-то белое реет, как парус – повыше.
И приснилось ещё, что вернулся он вовсе
С той войны и уж больше туда не уедет…
Вы лежите под люстрой – в военном Свердловске,
И проснулись от счастья за стенкой соседи.
Продолжается сон – наступает разведка –
То ли здесь, то ль в полях расцветают ромашки
Жёлто-белые – дарят их девушкам редко
На войне. Твой забросил куда-то рубашку –
Не найти – обыскали вы все под кроватью –
Может, в ванной? Вчера вы сидели там вместе
Без одежды военной – похоже, до свадьбы
Завалялась – лежит в заколдованном месте.
И приснилось ещё – что-то стукнуло сбоку –
Это, может, какая посуда для чая?
Присмотрелась: сияет медаль – слава Богу!
На рубашке – нашлась ведь… Она и стучала.
***
Я вырос, помню, незаметно…
За лето стал другим – подростком
Кудрявым, длинным и лохматым, –
Короче, стал немного взрослым.
Влюбился, помню, безнадёжно
В девчонку рыжую из класса –
Таскал её портфель до дома,
Читал Есенина – напрасно.
Она не слушала – похоже,
Не знала, что бывают строчки
О глупом сердце и Босфоре…
В итоге я поставил точку.
Потом я полюбил рассветы
На речке сонной – гаснут звёзды
Поодиночке или вместе
Часу в четвёртом – то есть поздно.
И надо маме чистить рыбу –
Я помню, как уху варили
В кастрюле – вроде трёхлитровой…
Я помню, как меня любили
Мои родители – понятно,
Любили в школе – так, не сильно,
За кудри, и что был лохматым…
Меня любимая просила,
Я помню, в юности: «Останься
Со мною, милый, до рассвета,
Пока родители на даче…»
Я помню в юности то лето.
***
Откроется небо – на Пасху, наверно,
Ты мне улыбнёшься, наверно, спросонья
Ещё на рассвете – наверно, от счастья,
В рубахе-ночнушке простого фасона.
Ты скажешь: «Наверно, немного простыла…
Быть может, ещё поваляться в кровати?
Наверно, устала – так много работы
В последнее время на Пасху – некстати».
Наверно, отвечу: «Конечно, родная,
Ещё поваляйся – какие проблемы?
В квартире уютной, где шторы закрыты,
Напишешь, наверно, о счастье поэму».
Наверно, её прочитаю – уж поздно,
В часу так девятом иль, может, к обеду,
Присяду на креслице рядом с тобою,
Скажу: «Мне так нравится – ты не одета».
Ты спросишь: «А небо закроется скоро?»
«Наверно, – отвечу, – вторая неделя…
Пора нам, наверное, чайник поставить
На кухне – и встать наконец-то с постели.
Иль нет – не пора… И, быть может, продолжим?
Ты мне улыбнёшься – уже не спросонья,
Под вечер, наверно, – наверно, от счастья,
В рубахе-ночнушке простого фасона».
***
Как вернусь в свои юные годы –
Так пойду на завод, там устроюсь
Фрезеровщиком или юристом –
Пусть увидят подписчики сторис…
Пусть увидят, как я улыбался
У станка, когда девушку встретил,
Иль в суде… И потом целовались,
Помню, с самой красивой на свете.
Пусть увидят подписчики площадь
Пятилетки, кажется, Первой…
Как по ней мы шагали с оркестром
К коммунизму и счастью, наверно.
Пусть увидят – каким был весёлым,
На асфальт когда падал, – бывало,
Ещё в школе, и было непросто
Пацану, да и кровь проступала.
Пусть увидят подписчики поезд,
На котором я в армию ехал…
Как вернусь – перееду в казарму,
А там пусто и гулкое эхо.
Все уехали – видимо, в юность…
Я там, может, танкистом устроюсь
Воевать или буду в запасе…
Пусть увидят подписчики сторис.
***
Мне пристать бы к апостолам нынче
По дороге к Капернауму –
Я последним бы встал незаметно…
«Я – апостол…» – я бы подумал.
Я подумал бы: «Давят сандалии…
Может, снять – плестись сзади босым?»
Можно так – ведь никто не увидит
Ранним утром – часиков в восемь…
А к полудню натёр бы мозоли
О песок и о камни – мне скажут:
«Обувайся – мы купим сандалии…»
Перевяжут – маслом помажут.
А Иуда найдёт мне повозку –
Иоанн, Иаков подсадят:
«Залезай, подвезём до Кенафа».
И опять поеду я сзади.
Хоть трясёт, но зато на повозке,
И апостолы враз пожалеют:
Мол, бродяга – куда его денешь?
Пусть сидит на апостольской шее.
Да, конечно же, я понимаю
Разговоры апостолов – споры
О делах и о хлебе насущном…
О ночлеге – ночь уже скоро.
Мне увидеть бы Господа с ними –
Он идёт впереди или сбоку?
Или сверху – на облаке где-то…
Так удобней, видимо, Богу…
***
Мои стихи немножечко о главном,
О том, как тихо дома в ранний час
И как она идёт спросонья в ванну,
Расчёсываясь, видимо, сейчас.
Мои стихи о том, что есть разлука, –
Быть может, не сегодня – чуть поздней,
Дрожат немного при прощанье руки
В период нескончаемых дождей.
Мои стихи о том, как надо плакать, –
Немножечко всплакнула: «Он не прав…»
И сразу – валерьянки десять капель,
Смахнув слезинки после о рукав.
Мои стихи о войнах – их так много…
Вблизи грохочут взрывы – как же быть
Вдали от покаяния и Бога?
Мои стихи о том, как полюбить
Противника – он целится в засаде…
Бывает так – заклинит автомат
Немножечко не вовремя – досадно,
Что ангелы торопятся назад –
Немножечко хоть подождали б, что ли…
А я бы помолился в ранний час
О том, чтобы вмещали меньше боли
Мои стихи, – наверное, сейчас.
***
Вот Архангел уже на подлёте,
И Мария как будто бы знает,
Иль предчувствует: гость будет скоро –
Суетится, полы подметает.
Надо чайник поставить для гостя
И достать из кладовки варенье –
Да, наверное, надо послаще
Стол накрыть для него в воскресенье.
Ещё шторы немного подштопать –
Обтрепались внизу – с бахромою
Подарили им сёстры на свадьбу.
И Иосифу нравится в доме.
А салфетки? Чтоб было красиво
За столом – виноградные гроздья
Украшали бы скатерть – узоры
Вышивала сама – всё для гостя…
Ладно – что-то устала… Присела
У окошка – и вроде уснула.
Не услышала шелеста крыльев,
Иль услышала – встала со стула…
Улыбнулась… А Сына распяли –
На Голгофе – потом. Не сегодня
У Креста она горько заплачет:
«Се, Раба – как и прежде – Господня».
СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ
Я в кибитке трясусь – бездорожье
Уж замучило… Плачет природа
На Луганщине и в Запорожье,
И в Херсоне плохая погода.
Словно еду я в прошлом столетьи –
Малороссия иль Украина –
За оконцем при сумрачном свете
Расстилается наша равнина.
Расстилаются наши просторы –
Скоро станция – выйдет смотритель
В продолжение старых историй…
Ну, и я не сегодняшний зритель –
Я из прошлого века – в начале
Подъезжаю… Вон Дуня… что – скучно?
«Ничего… может, выпьете чаю?» –
Посмотрю на неё и на тучи,
Что на небе, – вон Минский к воротам
Подъезжает – не знаем, что будет…
И смотритель… предчувствует что-то…
Всё обычно, и милые люди,
Как всегда, нас в пути окружают
В девятнадцатом добром столетьи
И сегодня о грустном читают
Под иконой при сумрачном свете.
Как и прежде – кругом бездорожье,
Как у Пушкина – плачет природа
В Малороссии и в Запорожье,
И в Херсоне плохая погода.
***
Мне б девушку, чтоб рядом что-то шила
И спрашивала утром: «Как ты спал?»
Мне б девушку, чтоб длинное носила…
И вечером смотрела сериал:
Там странная история – про листья,
Что падают – ведь осень – на порог…
Там «миссис», или «леди», или «мистер»,
И мама им состряпала пирог.
Мне б девушку, чтоб убежала сразу –
Как только кто-то скажет ей: «люблю»,
И утром мне признаётся: «Ни разу
Ещё не прижималась я к стеклу…
Вот милый возвращается с работы,
Усталый, видно, в кепке и очках.
Сварила борщ – такие вот заботы
На самых верхних в жизни этажах», –
Так скажет девушка, – и мне б такую,
Чтоб кофе с нею пили по утрам
И время проводили – не впустую:
Детишки были б в доме – по углам…
Я так мечтал – мне было лет семнадцать –
Не помню – вроде бы, на пустыре,
Мечтал – гулять подольше и подраться,
И целоваться – лучше на заре…
Мечты сбываются, и вот я в рясе
Иду, мечтаю – как же хорошо
Учиться в первом и в десятом классе,
Или когда бездождие прошло!
***
Я вижу, солнце как садится,
Как тихо стало всё вокруг,
И только крыши черепица
Роняет слёзы, или стук
Дождя иль ржавого железа –
Как мне понять, что сверху там,
На гофре мокрой или срезе
Дождинок – ближе к облакам…
Туда уже мне не добраться,
А раньше лазал, но, увы,
Теперь мне боязно сорваться,
Хотя лететь лишь до травы.
А там – лежи, смотри на звёзды
В надежде – может, упадёт
Сюда – чуть дальше или возле,
Звезда моя меня найдёт –
Звезда – ах, звёздочка, конечно!
Я не полезу больше ввысь,
Помедлив, может, иль поспешно
Я просто буду стебель грызть…
Смотреть – как солнышко садится,
Как тихо стало всё вокруг,
Как нашей крыши черепица
Роняет слёзы или стук.
***
В 2009 году на экраны вышел кинофильм «Петя по дороге в Царствие Небесное». Действие фильма разворачивается в Кандалакше в 1953 году. Городской дурачок Петя считает себя инспектором ГАИ, и никто не пытается его в этом разубедить. У него есть милицейская фуражка, а в настоящей кобуре – пусть и деревянный, но всё-таки пистолет. Главное душевное качество Пети – поистине детская любовь ко всем – и к красавице посёлка, жене полковника Богословского, и к прачке, которую он просит подвезти, и к тем, у кого он как «инспектор» проверяет документы. В конце фильма Петя участвует в погоне за сбежавшими зэками, и его по ошибке убивает конвоир. Петя уходит в Царствие Небесное…
Я уеду туда, где сегодня не ждут, –
Говорят, что опасно там – могут убить.
Я сегодня с попуткой уеду на суд,
Где вопрос зададут: ты умеешь любить?
Я на этот вопрос вряд ли знаю ответ:
Ведь любить – это значит, открыто окно,
И кричу я, как Петя, прохожим: «Привет!» –
Так кричали в забытом и грустном кино.
Да, любить в Кандалакше – насущный вопрос:
Без любви там замёрзнешь – свихнёшься умом,
Да и Петя совсем на посту не «подрос» –
Он такой же, как в детстве, – «весёлый» синдром.
Ведь «инспектор ГАИ» так и должен вести –
Документы забыл? Ну и что – проезжай,
Повторяя слова о любви по пути
По делам, – на работу, к жене или в рай.
Да и прачку подсадит – попутка, ты где?
Петя просит помочь – место в кузове есть,
Чтоб добраться скорее к счастливой звезде –
Петя ей отдаёт и улыбку, и честь.
Да и сам он бежит по дороге к любви –
Он «инспектор» – над ним и не шутит никто,
И полковник готов обнимать до крови –
Просто так – из любви… и ещё ни за что.
Я уеду туда, где сегодня не ждут –
Говорят, там опасно и вроде война…
Я сегодня с попуткой уеду на суд –
Там и Петю убили. Убьют и меня.
НАШЕ НАСЛЕДИЕ
Наше наследие – кочки и рытвины,
Мифы, которые были разрушены,
Вербочки, словно девчонки завитые,
Яблоки постные с жёлтыми грушами.
Наше наследие – в зелени горочка,
Церковь, стоящая там с колоколенкой,
Чуточку выше – пусть хоть на столечко –
Здешних берёзок, ветром наклонённых.
Наше наследие – милые хлопоты,
Стряпать пельмени и прочие вкусности,
Долго молиться – вслух или шёпотом, –
Может, грехи нам сегодня отпустятся.
Наше наследие – чистые туфельки,
Ждут в алтаре – всегда приготовлены,
Девочка в храме, сладко зевнувшая,
Просто для счастья, просто – без повода.
Наше наследие – проводы в армию,
Слёзы, дороги, шеренги и выклики,
Дальше – в учебку, в группу ударную
И до границы – с полною выкладкой.
Наше наследие – это Раскольников
С Сонечкой вместе читает про Лазаря,
Церковь, стоящая тут с колоколенкой,
За поворотом сразу же, сразу же… ⠀
***
Включи в расписание первых занятий
Гербарий из листьев и в парке прогулки,
Пока без касаний – без слёз и объятий,
Пока лишь до дома в родном переулке.
Включи в расписание первых ошибок
Надежду на дождик и зонтик раскрытый,
Пока без раздумий и робких улыбок
На улице ранней, укутавшись в свитер.
Включи в расписание первых мечтаний
Картинки, где завтрак и чайник кипящий,
Пока без отъездов и долгих прощаний
С тобою под утро, на кухне сидящей.
Включи в расписание первых полётов
Забавные книжки, что в киоске купила,
Пока без посадки, и, кажется, что-то
Ты всё-таки нежно сказать позабыла…
Включи в расписание первых ответов
Минуты раздумий и капельку вздоха
О том, что промчалось дождливое лето,
Но осень пришедшая – тоже неплохо.
***
Глагольная рифма – а чем не подарок,
Она к твоей чёлке так мило идёт,
Когда ты проходишь с улыбкой под аркой,
Где парень с цветами мечтает и ждёт.
Глагольная рифма – а чем она хуже
Различных изысков и слова «постой»,
Когда ты не видишь распластанной лужи
На улице Пушкина или другой,
Поскольку торопишься город увидеть,
Понять закоулки и всё изучить,
И батюшку встречного: «Благословите» –
Почти на бегу, чуть дыша, попросить.
Не зная, конечно, а что это значит
И как надо правильно руки держать,
Но рифма глагольная всё обозначит
И даже поможет о главном узнать.
Ведь славно рифмуется слово «спасенье»
С другими словами – их множество здесь, –
Понять бы нам только глаголов значенье,
Которые нам подаются с небес.
Остаться, увидеть, проститься, обняться,
Забыть и поверить, открыть и понять,
И, может быть, даже с утра целоваться
И в комнате тёмной почти не дышать.
Поскольку глагольная рифма – подарок,
Она к твоей чёлке так мило идёт,
Когда ты проходишь с улыбкой под аркой,
Где парень с цветами мечтает и ждёт.
***
Отпишу я кому-нибудь пару рассветов,
Пару дней и прогулок в весеннем лесу,
Может, пару нелепых и важных советов,
Может, трактор и в поле земли полосу.
Отпишу я кому-нибудь то, что осталось
От зимы, что умчалась, конечно же, ввысь,
Может, утро – вчера иль сегодня – усталость,
Может, то, как кричал на плацу: становись!
Отпишу я кому-нибудь несколько строчек,
Чтоб читали их после – когда я уйду,
Может, в летний и тёплый – последний денёчек,
Может, осенью поздней – в мою череду.
Отпишу я кому-нибудь шторы на окнах,
Чтоб задёрнули сразу – ведь солнце в глаза…
Может, дождь, под которым случайно промокли,
Может, то, что отписывать вовсе нельзя, –
Отпишу мою жизнь, словно ветку сирени,
Что ещё не цветёт у меня под окном,
И ещё пару банок груздей и солений,
Чтобы было в запас – на потом, на потом…
***
Приблизиться можно к стеклу и бумаге,
Приблизиться можно к звезде, что на небе,
К крапиве, что колется в здешнем овраге,
К цветку, что колышется нежно на стебле.
Приблизиться можно к забытым мгновеньям,
Что в жизни бывали – порою внезапно,
К часам и возникшим в дороге сомненьям,
К тому, что, быть может, узнаем мы завтра…
Приблизиться можно к ужасным ошибкам –
Как всё-таки жалко, что их совершали!
Приблизиться можно к тому, что так зыбко,
К дрожанию пальцев, к тому, как дышали…
Приблизиться можно к словам и признаньям,
К верблюдам, вздыхающим за горизонтом,
К деревне у речки и каменным зданьям,
К губам, что ещё не просохли под зонтом.
Приблизиться можно к тому, что исчезло
В надежде опять появиться в объятьях,
К любимой, что ждёт у окна или в кресле,
А вот уже в спальне и скинула платье…
Приблизиться можно к тому, что высо́ко,
К цветку, что завял и погиб у дороги,
К тому, что в конечном итоге жестоко,
Но как нам приблизиться всё-таки к Богу?..
***
Как хочется быть над широкой рекою,
Смотреть, как стирают бельё и смеются,
Как хочется света, тепла и покоя,
И снова из города в юность вернуться
На ласковый берег, что видно из окон,
Который так часто зимой забываем,
Заросший крапивой и бурной осокой,
Который не зря называется раем.
Как хочется здесь уходить на рыбалку
В то время, как звёзды ещё не погасли,
Немножко спросонья, немножко вразвалку,
Таща за собою нехитрые снасти.
А после сидеть и глядеть в поднебесье
Из лодки, застывшей на утренней глади.
И что там с уловом? Пока неизвестно,
Пока мы собрались созвездия ради…
Как хочется снова на берег вернуться,
Где сразу исчезнет из мира угрюмость,
Где так же стирают бельё и смеются,
И так же беспечно целуется юность.
***
Я понимаю то, что невозможно,
И то, что происходит невпопад,
И то, что утешительно и сложно,
И то, чему печалюсь или рад.
Я понимаю дождь, который сильный,
И снег, идущий слабо по шоссе,
И просьбу: «Выключи мобильный»,
Когда природа нежится во сне.
Я понимаю истину любую,
Особенно когда звучит: «Прощай!»
И трогаю ключи – почти вслепую,
И раздаю копеечки «на чай».
Я понимаю, если слышу слово,
И если плачут в сутолоке дней,
И если говорят: «Ну, всё готово»,
И улыбаюсь, если слышу: «Эй!»
Я понимаю всё или немножко,
И даже если выпили вина,
И даже если снова – на дорожку,
И кто-то близкий машет из окна.
Я понимаю множество улыбок
И то, что в дождь остался я сухой
И совершил три тысячи ошибок,
И, может, стал немножечко другой.
Я понимаю трогательность жеста
И то, что происходит без следа,
И то, что, может, есть немного места
В обители, где молятся всегда.
Я понимаю то, что невозможно,
И то, что происходит невпопад,
И то, что утешительно и сложно,
И то, чему печалюсь или рад.
***
Я с полки книжной пыль смахну,
Проверю – что там Пушкин пишет,
Возьму Ахматову – к окну
Пройду – там голуби на крыше
Воркуют – Бальмонт скажет мне:
Когда грустить ты перестанешь,
С друзьями иль наедине,
С вином в нетронутом стакане?
Открою Рыжего: «Зайдём
Во двор в районе Вторчермета…
Мы всех с тобой переживём», –
Утешу бедного поэта.
Затрону Лермонтова – как
Мне вспомнить «Парус» или «Мцыри»
Среди разбросанных бумаг –
Хоть строчки две или четыре?
Ответит Бродский мне: «Поспи,
Ведь ты устал – какие строчки?
Напишешь, может, сам – прости…
И не забудь поставить точку».
И Саша Чёрный подтвердит
На полке – в простенькой обложке:
Жизнь наша быстро пролетит,
Погаснув, словно свет в окошке.
Я с полки книжной пыль смахну,
Проверю, что там Тютчев пишет,
Возьму Высоцкого – к окну
Пройду в толпе четверостиший.
***
Как важно то, что провода
Под снегом утром изогнулись,
Как важно, чтобы никогда
Они в паденьи не проснулись.
Как важно этот миг сберечь:
Ещё чуть-чуть. Чуть-чуть – терпите –
Пусть будет нежной ваша речь
Сегодня утром, берегите
Всех тех, кто рядом тихо спит
Иль далеко и вас не слышит,
Кто очень громко говорит
Иль просто «в личку» что-то пишет.
Скажите им, как важен свет
И то, что в доме есть лампада,
И все забыли слово «нет»,
И во дворе скребёт лопата,
Поскольку, видишь, – провода
От снега сильно изогнулись…
«Да вижу, вижу. Вижу – да!»
И в доме все уже проснулись.
***
Пусть и не откроет этот ключик,
Но зато откроет золотой,
В скважинке запылённой прокручен
Папиной волшебную рукой –
Нам откроет дверь, где Буратино
Прячется пока ещё впотьмах
В длинном коридоре с паутиной
И ещё с буквариком в руках…
Всё там происходит, как и в книжке,
Я пытаюсь громко восклицать –
Мне Мальвина шепчет: «Ты потише!»
Будем мы сокровища искать –
Нам помогут все: Пьеро, Тортилла,
Наш весёлый пудель Артемон –
Вон, смотри, та самая картина,
Где горит игрушечный огонь
Под железным чугунком на двери,
За которой светят фонари,
И троллейбус открывает двери,
Раздавая чудо-буквари –
В них ни слова нет про Дуремара,
И про Карабаса нету там –
Всё осталось за завесой старой,
Уступая место новостям…
В этой новой, позабытой сказке,
Что на антресолях мы нашли
Без единой папиной подсказки,
Хоть и обыскали все углы.
***
С утра, совсем не причесав
Своих волос ужасный ком,
Когда шесть тридцать на часах,
Я жду тихонько за столом,
Что вот сейчас придут слова,
И убегу я с ними ввысь,
Где есть небесная трава,
Где тоже рано поднялись
И прочитали «Отче наш»,
И спели утренний тропарь,
И тоже взяли карандаш
Или перо – совсем как встарь,
Подумав, что он здесь сидит,
Своих волос не причесав,
И что-то думает иль спит,
Когда шесть тридцать на часах?
Как будто это важно им,
Узнать в весенней полумгле
О том, кто там необходим
И кто здесь нужен на земле…
А я всё жду с небес слова
И вижу – снег в окне промок,
Где шепчет жухлая трава:
«Вначале было слово Бог».
***
Спускаться надо осторожно –
На лесенках – застыли льдинки.
Ноябрьским вечером всё сложно –
Скользят солдатские ботинки.
Купил их как-то в магазине
Совсем недорого – две триста.
Подошва супер – на резине –
Для престарелого юриста.
Спускаюсь в них – куда? Не знаю.
Пойду, наверное, направо –
Там парк, деревья и – к трамваю,
Который скорость резко сбавит:
«Садись, стиляга – с подогревом
Сиденья – все у нас с комфортом.
Куда поедем? Можно влево,
В кофейню за клубничным тортом.
А можно вверх – где звёзды светят
И тоже холодно и скользко,
Где Ангелы у входа встретят
И свечи раздадут из воска…»
Трамвай уехал – видно, в центр,
К огням неоновым и башням,
А я иду тропинкой в церковь
В пальтишке стареньком – неважном.
Иду, ступаю осторожно,
Вокруг меня мороз и льдинки.
Ноябрьским вечером всё сложно –
Скользят солдатские ботинки.
***
Пару строчек – о чём? Я не знаю,
Написать, может быть, о собаке,
Что замёрзла – стоит у подъезда…
А подъезд этот – в старом бараке –
Их осталось немного – с десяток
В нашем городе – кто в них ютится?
Это жители с самых окраин –
Их желание: как бы напиться…
С утречка побежать, – недалеко
Магазин, – и там всё от «болезни»:
Водка, пиво, немного закуски,
Да и яблоки в сеточку влезли.
Хорошо… посидеть в коммуналке…
Коридор тоже общий – вопросы
О погоде, и что там на фронте,
И ещё – почему нас не сносят?
А собаку – конечно, согреют –
И в подъезде постелют циновку
Или коврик – чтоб было теплее,
И котлет принесут из столовки,
Что для бедных недавно открыли –
Недалеко – всего-то минуту…
Можно быстро дотуда дотопать
По знакомому очень маршруту.
Да, поэзия – это две строчки
Написать, может быть, о собаке,
Что замёрзла – стоит у подъезда…
А подъезд этот в старом бараке.
***
Неизвестно, как вызовут: «Слушай!» –
Или крикнут: «Давай – возвращайся!» –
Или шёпотом: «Где ты? Откликнись…
Приходи – начинай уже: кайся…
И твой ропот пускай поутихнет…
Тут на небе не любят кричащих
Или спорящих громко на кухне –
Тут молчат и стараются чаще
Уступать своё место в трамвае,
Иль в автобусе, или в маршрутке –
Постоять – это милое дело,
Иль часок, иль хотя бы минутку».
Ну, конечно же, – шёпотом лучше…
И сейчас что-то шепчешь любимой
Перед сном: «Не уснуть нам сегодня…» –
И опять шепчешь слово иль имя.
Если крикнут – ну, что же… случилось:
Значит, срочно – и где балаклава,
И шинель, и военная куртка?
А потом уж небесная слава…
Неизвестно… откуда мы знаем,
Когда Он позовёт и повестку
Вручат нам? Значит, мы заслужили
Где-то там – на возвышенном месте.
***
Нет у нас цели – взять и подняться,
В небо уйти – пешком иль на крыльях.
Лучше, думаем, дома остаться…
Ангелов мимо летит эскадрилья.
Машем руками – мимо летите!
В гости не ждём… не прибрано дома.
Может, кого ещё попросите
Травку постричь у аэродрома –
Полосу сделать – всё приготовить…
Пару минут – будут на месте.
Ноги сотрёт кто, может, до крови,
Бегая по полю – порознь-вместе
Ангелов встретить – это удача!
Нет – не хотим: слишком внезапно…
Может, потише – как-то иначе.
Нет – не сейчас… может быть – завтра?
Впрочем, и завтра мы не успеем –
Дел ещё сколько – сколько дождинок,
Чтобы пролилось! Или присели –
Босые, ждём без тёплых ботинок –
Вроде готовы – взять и подняться,
В небо уйти без шапки, на крыльях,
Иль самолётом можно добраться…
Ангелов мимо летит эскадрилья.
***
Ты халат запахнула – к торшеру присела…
Что-то писем всё нету… звонки прекратились…
А под Ку́пянском дождь – небосвод тёмно-серый.
Там в окопах, наверно, не спят – им приснились
Тополя и берёзы в родном редколесье
За Уралом и дальше – на Дальнем Востоке…
Там прохладно и долго доходят известья –
Если почтой – а mail-ом – минуту иль сколько…
У торшера спокойно, – и книжка есть, кстати –
На диване валяется – ждёт, что откроешь
Прямо здесь иль чуть позже – уже на кровати,
Про товарищей в книжке той, вроде их трое…
А под Ку́пянском тоже друзья приуныли –
Им письмо написать бы, да нету бумаги…
И WhatsApp не работает – все тут простыли…
Хорошо хоть чего-то нали́то во фляге.
Вот сейчас наберёшь Telegram, и ответит
Твой сержант – он заждался: – Ты как, дорогая?
В нашем доме тепло при сумрачном свете? –
У торшера тепло – переписка такая.
И опять неспокойно – под Ку́пянском тучи –
И стреляют, и взрывы, и снова в атаку…
Да, конечно, в Свердловске светлее и лучше…
Да и в Мурманске милая ждёт в полумраке.
***
Ангел застрял – в пробке, наверное, –
Нынче торопятся все и сигналят…
Только куда вот? Некуда вроде –
Он их не звал… и, в общем-то, занят…
Но позвонил: «Куда тебе нынче?
Здесь в Рождество не надо вселяться,
Лучше будь дома – стряпай пельмени,
Можно ещё весь день улыбаться…
Я-то, конечно, – вызвал – приеду,
Так, на минуточку – просто проведать:
Видно, болеешь – выпей сиропа,
Или чекушку возьми у соседа…
После вернёшь с лихвою – пол-литру…
Выпьете вместе – ещё и с подругой…
Будете плакать потом – что-то грустно…
Там за окошком – снежная вьюга.
Завтра четверг уж – можно в Египет…
Быстро собраться – рвануть на верблюдах…
Дело такое – взять и собаку…
Хлеба и маслице можно в сосудах».
Святки идут… В пробке, наверное,
Ангел застрял, – и ему всё сигналят:
«Может, заглянешь – двери открыты…
Так, ненадолго – хотя очень занят?»
***
Ангелы падают – если так плохо…
Если попали в сердце – навылет
Пулей прицельно иль в суматохе –
Там среди прочих стояли не Вы ли?
Ангел-Хранитель ведь Ваш там у стенки
Рядом стоял и был безутешен…
Плакал… И выстрел… и встал на коленки…
После упал – святой и безгрешный.
Как и другие – вот только не падший…
Просто дрожал – промокший до нитки…
Всё сокрушался: «Пропали там наши»,
Не оставляя новой попытки
Вызволить всё-таки – если так плохо…
Если попали в сердце – навылет
Пулей – прицельно иль в суматохе…
Там среди прочих стояли не Вы ли?
Ангел-Хранитель измаялся вовсе,
Вас поднимая,– что за работа! –
Тихо: «Давай уже, приготовься»?
Тянет он Вас или кого-то…
Ангелы падают – после взлетают,
Тянут – чуточку к Богу поближе
Чтобы стоять, и слёзы считают –
Там наверху иль чуточку ниже…
***
Может, вспомнится что-то – былое…
Вифлеем и пещера, и звёзды…
И как чайник вскипел – так и было.
И ложились – когда уже поздно:
Столько дел переделать! И стирка,
И готовка, и плачет Младенец…
И Иосифу надо погладить.
Целый ворох белья… Полотенец.
Надо сбегать ещё бы за хлебом.
Молока не забыть. Иль кефиру.
Может, кто принесёт им картошку.
И потом уж – в пустыню – по миру…
Может, вспомнится – старый апокриф,
Как Господь пребывал в Назарете:
Там с мальчишками бегал иль просто –
Чаще дома – при сумрачном свете
Книжки старые брал из кладовки
И читал, вспоминая Давида
И потом уж – Фареса, Есрома…
Уставал… или, может для вида –
Засыпал в уголку на соломе…
Как же Богу устать? Может, снилось,
Как в Наине вдова зарыдает
И как Божья является милость.
Может, вспомнится что-то – вчера вот
Я ударился больно… А что же
На Кресте? Было много больнее…
Ну и что, что Он был помоложе…
***
Он по трапу пошёл – поскользнулся
И упал – все смеются: калека…
И поднялся… зашёл – полетели.
И летят – до скончания века.
Все смеются – какой же неловкий!
Старый уж и не так повернулся,
И не то говорит – сумасшедший…
А на вид – будто только проснулся.
Как смешно, что старик – а во фраке
Выступает, – овации слышно…
Всё равно он уже спотыкнулся –
Поддержать его женщина вышла.
Все смеются – смотрите: влюбились!
И давно они вместе? Столетья…
Так бывает – когда неразлучно,
Нераздельно, – и если бы плетью
Её где-то задели случайно,
А он рядом бы был, хоть и старый,
То вступился бы насмерть – обидчик
Так и умер бы на тротуаре.
Все смеются – старик или старец…
Вроде с посохом – видно, калека,
Всё идёт, и та женщина рядом
Семенит до скончания века.
***
В чём пред Богом предстану? В чём мать родила –
Буду жалким стоять и смотреть только вниз…
Жизнь моя! Как же так? До чего довела…
Может, Ангел мне крикнет: «Ты как? Улыбнись…
Не печалься напрасно – здесь всё нагишом, –
Как пред Богом иначе предстать? Только так…
Помолчи и поплачь – а награды потом:
В преисподнюю кто… ну а кто на чердак.
Правда, можно и в сад, что раскинулся тут –
Тут скамейки и домики… Всюду трава
В образцовом порядке – лелеют, стригут
Для спасенья души, – жизнь в раю такова…»
А чердак этот где? Это в доме, что здесь
Притулился… построен давно для гостей…
Притулился… Стоит – высотой до небес…
С чердака буду долго смотреть на людей:
Все одеты и ходят в костюмах – куда?
Перед кем-то из близких иль дальних предстать…
И зачем? Может, вовсе уйти навсегда
Иль остаться – трамвая попутного ждать
В этой жизни – а в той ходят все нагишом.
И костюмы зачем? Ведь смотреть надо вниз
И молчать, ожидая… награды потом,
Как услышишь, как Ангел кричит: «Улыбнись!»
***
Мне бы не так… по-другому – чуть проще
Строчку иль две написать, может, десять,
Сразу о главном – что снег выпал ночью…
Надо бы в доме икону повесить –
Лучше Предтечи – так будет чуть грустно…
Будем смотреть на икону – молиться…
Мне б написать – в холодильнике пусто…
Может быть, Ангел под утро приснится –
Спросит: «Болеешь? Простуда, наверно.
Это проходит всё – жди… Прогуляйся.
В целом, болеть в Новый год – это скверно.
Дальше пиши обо всём. Улыбайся».
Мне бы ещё пару строк – то, что дует…
Холодно… Двое сошлись на дуэли –
Раньше так было… а кто-то воюет…
Строчку – как Ангелы вдруг улетели.
Надо сгонять в «Перекрёсток» – там груши
Вроде вчера завезли – я набрал бы…
Или – как все, мы постимся – так лучше…
Иль пару строк: под Авдеевкой залпы
Снова слышны, – по-другому – чуть проще
Строчку иль две написать… может, повесть –
Как мы гуляем в оливковой роще –
С фронта вернулись – счастливые то есть.
***
Мы не ангелы – просто каемся
В том, что мы никогда не делали.
И грехи вспоминаем – маемся…
Пишем долго – порой неделями.
Мы выводим: «Убили-предали,
Долго молимся и несчастные,
И больного вот – не проведали…
Причащаемся слишком часто мы».
Ну а батюшка: «Что вы стонете?
Там вон солнышко – нынче яркое,
И там облако – только тронете –
Вас осыплет Господь подарками».
Мы боимся взглянуть на облако –
Прикасаться к нему – не думали…
Ходим в церковь, а чаще около,
Налегке – а бывает, с сумками –
Там продукты, бельишко, – Библия…
Может, двинут куда паломники –
Или к облаку, иль к погибели…
Если так – то, конечно, вспомнили б
Все грехи – ну, конечно, разные…
Говорят нам ещё – вседневные.
Только мысли всё чаще – праздные,
А слова – то «люблю», то гневные.
***
У соседа рубаха, и брюки,
И лицо – всё не так… и помялись,
И смурной… настроения нету,
И следы от помады остались…
Но сидит – что-то пишет… поэму
Или так – пару строчек о Боге,
Чтоб помог, и чтоб Ангел был рядом,
И прибраться бы в доме немного –
Чтоб соседка пришла из девятой, –
Там живёт и печалится вроде,
Что сосед из восьмой выпивает
И весной, и при зимней погоде.
Что же делать? Утюг-то в порядке –
Лишь бы он согласился погладить…
И ещё бы – ту бросил… из пятой,
Из девятой, конечно же, ради.
Что-то пишет – ну, что получилось?
Неизвестно – читает молитву:
«Где мой Ангел? И что сейчас делать?
Кто же знает… Сейчас бы пол-литру –
Может, с ней напишу я поэму,
И соседка придёт из девятой,
А из пятой – не буду встречаться…
Несерьёзно – сама виновата…».
И сосед побежал – видно, купит
И пол-литру, и баночку пива…
Но закрылся киоск, да и Ангел
Запретил – говорит: «Некрасиво».
***
Я печалюсь, что небо с проседью –
В облаках, а хотелось чистого.
Тут зима, а хотелось осени…
И не скользко… и чтобы с листьями –
Упадут, но зато понравятся –
Разберут их потом на гербарии.
Листья тоже умеют стариться…
А хотелось дружить с татарами
В институте – они хорошие…
С ними пили вино на кладбище.
И трава была там не скошена –
На могилке друзья-товарищи…
И хотелось всем неба чистого…
Получилось – немного с проседью
Небо – кажется, серебристое.
«Почему же всё так?» – вы спросите…
Я отвечу: мечты сбываются,
Если думаешь: как там облако?
И не в церкви, а Богу каются…
Подвезли бы ещё нам топлива –
В наступление надо – кончилось…
Тут ребята – татары, русские –
В блиндаже ли они… в вагончике, –
Кто весёлые… а кто – грустные…
От того, что не дома – дует тут,
И любимая там соскучилась…
В наступлении очень суетно –
Им бы сто… по такому случаю.
***
Мне так хочется неба чистого,
А сегодня оно затянуто…
Я пошёл бы сейчас к епископу –
Говорят, что они все заняты.
Я пошёл бы туда – где праздники,
И где кофе дают со сливками…
Говорят, что есть будни – разные,
И деревья не все с оливками.
Мне так хочется – чтобы маялся
От безделья – а я загруженный…
Иногда – чтобы плакал-каялся:
Мол, злодей… А зима завьюжила,
И морозы – куда раздетому?
Ведь пальто у меня осеннее…
Если песенка – то неспетая,
А стихи я люблю Есенина
Или Рыжего – были пьяницы…
А так хочется быть расстрелянным
За Христа… А там клён качается,
И идти на войну не велено.
Я пошёл бы туда – где выстрелы,
И ребята в окопах – холодно…
Нам сегодня бы службу выстоять…
Рождество будет скоро. Хлопотно.
***
Навряд ли нас пустят на трапезу эту –
Там только апостолы – есть и Иуда.
Он знает расходов подробную смету…
Хоть рыжий – он тоже апостол покуда.
На трапезе чинно – идут разговоры,
И кто-то, конечно же, хочет быть ближе
К учителю… будет когда это – скоро?
И кто это будет: мы – братья? Иль рыжий?
Конечно – Иуда… он всё рассчитает –
Расходы на трапезу – Крест надо сделать,
Повозку – доехать… Ещё не летают
До места распятья… и что тут поделать?
Заботы-заботы… Конечно, кто ящик
С деньгами таскает – тот ближе и может
К Владыке – вплотную… и каяться чаще…
И миро раздать иль продать подороже.
На трапезе – всё по порядку… Готовы
Апостолы выслушать всё – причаститься…
А братья о власти и первенстве снова,
И как тут о том, чтоб распяли – молиться?
Конечно же, пустят на трапезу эту –
Хоть ты и предатель иль огненно-рыжий,
Стоишь перед горницей в сумрачном свете –
К апостолам или к Иуде поближе?
***
Помоги добраться мне до детства –
Там совсем другие стулья, шторы –
Бедненько – откуда взяться средствам,
Чтоб поехать в отпуске на море –
Это про родителей – откуда
Было им копить – купить машину?..
В доме детства – лучшая посуда.
В доме детства помню я корзину –
С ней ходили с папой мы на рынок –
Яблоки и сливы покупали…
Было в доме множество пластинок –
Помню их – на тумбочке лежали.
Радиола – та в углу пылилась –
Ведь нечасто собирались гости…
В доме детства девочка мне снилась…
Мне до дома детства нужен мостик –
Он из книжек, что тогда читали
Про у нас в Москве и в Мичигане,
Из того, как больно мы упали…
Мостик – в заднем порванном кармане –
Из него украли – всё, что можно, –
Я иду счастливый, – дождик каплет.
В доме детства вкусное «морожно»,
Статуэтки – слоники и цапли.
Помоги добраться мне до детства –
Там совсем другие измеренья –
Бедненько, но всё ж найдутся средства
Всем поесть домашнее варенье.
***
Чего-то не хватает нам… Листвы,
Когда деревья стынут в зимний холод,
Или даров, что принесут волхвы,
Или чтоб стихнул на минуту город
Среди салютов праздничных в ночи –
Смотрите, ближний на асфальте замер,
Или упал и в небе уж почти
Под вспышки дальних звёзд и кинокамер…
Чего-то не хватает… Тесноты,
Когда стоим и плачем – что же будет?..
Нам часто не хватает темноты
И девушки, которая разбудит:
«Вставай, ведь день уже настал давно,
Погасли звёзды, и кипит уж чайник…»
Нам не хватает доброго кино,
В котором храм построили венчальный.
Нам не хватает вздоха: «Боже мой!..»
В дороге дальней – силы все иссякли…
Иль крика: «Нет, не уходи… постой!»
Иль озера, где важно ходят цапли.
Как смело – взять и написать эссе
Про то, как войны кончились внезапно!
Нам не хватает нежности во сне
Иль слов любимой: «Знаешь, я озябла…»
Чего-то не хватает нам… Любви,
Когда кругом стреляют – взрывы слышно…
По-прежнему я с девушкой на «вы»,
По-прежнему пишу стихи… так вышло.
***
Слова о любви принесёт она с чаем
Горячим, и сахар добавит, и сливки –
На завтрак… на кухне – аж в самом начале
Дождливого дня… можно сыр и оливки
Принять от неё – она только проснулась…
Вернее, недавно – минут эдак двадцать,
С кровати сошла элегантно, красуясь,
С единственной целью – ему улыбаться
За завтраком, а перед этим настряпать
Всё то, о чём выше мы здесь написали, –
Настряпать пораньше – часу эдак в пятом,
Как только дождинки летать перестали.
Оладьи настряпать ещё ей придётся
И хлеба поджарить – и что тут поделать?
Она ведь от счастья на кухне смеётся,
Как будто в раю – в облачении белом.
В раю – это образно… Так-то чуть слышно
Им ангел действительно здесь помогает –
В квартире, где слышно всё – даже как дышат
Прерывисто… Ясно – она ведь нагая
Часу эдак в третьем, и кофе пора ей
В постель принести – принесёт без одежды,
Порядком счастливый – расскажет о рае
Под утро – в четвёртом, иль в пятом, иль между.
А ангел – он в чём помогает счастливым
И здесь, и повсюду – до третьего неба,
С утра и до ночи? Промокнуть под ливнем
Иль вкусно поджарить горбушечку хлеба.
***
Мне заштопай рубаху – порвалась
Прям у ворота – дёрнули сильно
В суматохе, и рана осталась.
То есть дырка на вороте стильном.
И помялась… Погладь её нежно
Утюгом и немножко руками,
Там, где ворот, и ниже, и между
Рукавов… Можно даже губами
Прикоснуться к рубахе – как важно
Это утро! И вздох, и желанье
Хлопотать и потрогать отважно –
Уж согрелся утюг? Или рано…
Мне заштопай носки… Или купим
Завтра новые в нашем сельмаге.
Ещё соли… и хлеба, и крупы.
Надо спички – всё есть на бумаге,
На листочке – разгладь его тоже,
Чтобы строчки куда не исчезли –
На поэму о жизни похожи…
И недорого всё. Если честно.
Там на складе рубаха осталась –
Может, купим её? Из получки
Мы возьмём только самую малость…
Эта новая штопанной лучше.
Впрочем, может, сойдёт и такая,
Что заштопаешь всё-таки нынче
После ужина: «Я не скупая… –
Скажешь тихо, иголкою тыча. –
Будут две – и носков пара пачек,
Пусть лежат в сундуке вместе с платьем…
И твоё, и моё – как иначе?
В этой жизни мы поровну платим».
***
Уже поздно… троллейбусы в парке…
И трамваи… такси только если
Довезёт влюблённую пару
До кровати – желанного места.
Довезёт – раздеваться не стоит…
Не успеют… в процессе лишь разве
Скинут туфли… Рубашку на столик
Бросит на неоконченной фразе:
«Я люблю тебя, милая…» – больше
Не расслышать: прерывистый шёпот
Вперемежку со вздохами: «Боже…» –
Видно, в небо друг друга торопят.
Там блаженство – и тоже уж поздно,
И такси за окошком пропали
На бульваре – конечно, где звёзды
Близко-близко… Небесные дали
Простираются – правда, им рано
К облакам, – здесь ведь тоже блаженство
Наступило, и кажется странным,
Что она всё хлопочет по-женски –
Прибирает – разбросаны вещи
По квартире – бельё и ботинки…
И немного потрёпана внешность
У двоих, словно две половинки
Вновь вернулись на землю – летают
По квартире – здесь ангелы будто,
И смеются, и даже стирают…
Приземлились – понятно всё. Утро.
***
Разбросаны вещи везде по квартире –
И как тут прибраться? Уборку затеять…
На кухне сначала… Вот скатерть в кефире
Запачкалась утром… И выключить телик –
Орёт – непонятно, о чём… Катастрофа
Случилась в горах – в Никарагуа где-то
На юге… И здесь опрокинулось кофе
С утра… Как назло подгорели котлеты.
И в спальне – бедлам… Перевёрнута простынь
И скомкана… Просто вчера убежала
Под утро – наверно, не выспалась просто –
Устала, наверно, – об этом шептала,
А ты не расслышал… И надо прибраться
В гостиной – в шкафу перепутаны книжки –
Вчера их листали… Потом целоваться
Вы начали возле – не то чтобы слишком…
Тихонько – потом уж упали вы в омут,
И, как говорят, – с головой… Всё забыли –
Лишь торт в холодильнике стынет нетронут.
А всё остальное вы с ней уронили.
Ещё в коридоре… на зеркале ярко
Она написала свой номер и почту,
И несколько слов на прощанье: «Как жалко,
Что цифры и буквы тут видно неточно».
***
Боюсь ошибиться иль кляксу поставить.
Боюсь не туда повернуть и проехать.
Молюсь, если дождь… распахнуты ставни.
Стреляют и взрывы – и мне не до смеха.
Боюсь – не смогу добраться до дома,
Иль «хаймерсы» ночью в колонну ударят.
Молюсь – мне молитва о братьях знакома.
Дождинки… и скользко на тротуаре.
Боюсь, не доеду: дизеля – капля…
Заправка – не знаю… запряталась где-то.
Боюсь – тут девчонка рядом озябла.
Бомбёжка… останутся нынче без света.
Боюсь – а вдруг попадут в окруженье?
А выбраться как им? Наверно, помогут.
Смотрю я на небо – там воскресенье…
Зовут-приглашают приблизиться к Богу.
Боюсь – спотыкнусь… предстану неловко
В нелепой одежде, помятый, небритый.
Скажу: «Вот такая командировка
На самую дальнюю в небе орбиту».
Боюсь, что похвалят: «Так-то – трудяга…
Всё время в заботах и молишься вроде.
Давай, оставайся – вон тут общага
Стоит у лесочка на райской природе.
Не принято здесь – проспать на молебен.
Но если проспишь – ничего… не накажут.
Здесь всё хорошо – спокойно на небе.
А выстрелы если, то точно – промажут».
Боюсь – может, рано в эту общагу –
Пойду прогуляюсь – увижу кого-то…
Вот парень идёт – медаль «За отвагу»
На свитере хаки, что носит пехота.
***
Мы Бога ищем – где Он? В храме.
Приходим, молимся и ждём…
И где Он? Где-то сверху… С нами?
Не видно… Ладно уж, потом
Придём, и дольше у иконы
Стоять мы будем и рыдать…
И шёпот, вздохи и поклоны
И час, и два – нет. Не видать.
И где наш Бог? В домишке старом
Совсем на краешке села
Старушка: «Господи, не стало
Сыночка…» – плачет у стола,
И взглянет ночью уж украдкой –
Божница… Что там? Лишь свеча…
Вернее, тусклая лампадка
Горит… горела и вчера –
А Бога нету – так же тяжко…
А может, на могилке Он?
Растопит печку… руки в саже…
И снова горестный поклон.
И где наш Бог? Сержант на танке
Прорвётся сквозь ракетный вой
Или потом уж на гражданке
Услышит: «Парень, Я с Тобой
И в танке был, когда горели,
И здесь – ты с девушкой идёшь
По парку и у колыбели
Меня нечаянно найдёшь…
В домишке старом у старушки
Я тоже горестно сижу…
Вот чайник, блюдечко и сушки…
С иконы плачу и гляжу –
Домишко старый… В храме тоже
Иконы старые… вот стул.
Присяду – кто-то скажет: Боже,
Господь устал – кажись, вздохнул».
Добавить комментарий