Человек не достоин надежды
Рубрика в газете: Поэтический альбом, № 2021 / 1, 13.01.2021, автор: Павел ЛУКЬЯНОВ
Павел Лукьянов родился в 1977 году. Окончил Бауманское училище. Кандидат технических наук. Работал на Криогенмаше, на Магнитогорском металлургическом комбинате, в центре ядерных исследований (Женева), на синхротронном ускорителе (Барселона). Автор книг «Мальчик шёл по тротуару, а потом его не стало» (М., БСГ-Пресс, 2008), «Бред Брат» (М., Воймега, 2013), «Turistia» (М., Воймега, 2016), «RUINAISSANCE» (М., Время, 2021). Автор манифеста «Пощёчина частному вкусу» (2018). Один из основателей Русско-каталонской ассоциации ARCA (Барселона). Сценарист фильмов («Зима», «Узел», «Голубая кость», «Урод»).
Я быть может что-то важное скажу,
Может пальцем в чисто небо укажу,
Будет сложно, но абсурду я служу,
Слава богу, слава бегу, весь дрожу.
День прошёл, ну наконец-то так хотя б
Смерть покажет приблизительный масштаб,
Опускается из будущего трап,
Слава богу, слава бегу, весь ослаб.
Возрождается на простоту запрос,
Жизнь натянута, как смерти медный трос,
На побывку сходит на берег матрос:
– Кто тут временное? Дайте папирос!
Я сыграю вам ноктюрны на костях,
Разолью веселье с газом в волостях,
Надоело жить от случая в гостях,
Сам уйдёшь иль раскулачить в новостях?
Отошла ступень культуры, как штаны,
Стало видно: мы равны, рваны не мы,
Поднимаются с коленей пацаны –
Семя новое подсолнечной страны.
Красный серп восходит над страной,
Будет слово будет ново под луной,
Отправляемся, сударыня, в забой,
Слава богу, слава бегу, упокой.
Спит природа, как исходное число,
Спят дрова, им чуть поменьше повезло,
Спят животные несчастные как зло,
Только мы не спим как антивещество.
Жизнь пришла, и будет проходить,
Что-то, братцы, ускользает нить,
Начинает пред глазами плыть,
Больше некому и некого винить.
Ветер из лесу принёс благую весть:
Где-то там сокрыто то, что может цвесть,
То, что в принципе нельзя ни взять ни съесть –
Вечности подарок или месть.
Был ты взвешен, признан и забыт,
Но сквозь пол и окровавленный твой быт
На тебя беспомощно глядит
Неустанный времени магнит.
Миллионы атмосфер сожмут
Человека муравьиный труд,
Карп зеркальный озирает пруд,
Где его когда-нибудь спасут.
Я, быть может, что-то лишнее сказал,
Чемодан – поэзия – вокзал,
Зал пустой, но всё же это – зал,
Гардероб, предчувствие, финал.
Ожиданье, дофамин, зрачки,
Сердце трёт от счастья кулачки,
Протирает президент очки:
– Урожай, на экспорт кабачки.
Что услышать ты ещё готов?
Человек – есть родственник коров,
Широка страна моя как ров,
Слава богу, слава бегу, будь готов.
Дело в шляпе, да и тело там
Оказалось сразу по пятам,
Смотрим в оба, делим пополам
Белый шум и чёрный гам.
Расплываются привычные черты,
Исчезают в недрах праздника торты,
Смерть кричит: – вот ты, и ты, и ты!
И поля стоят, луною залиты.
Я склоняюсь то – в надежду, то –
В то, что слово – это решето,
Зачерпнуть нельзя и зачеркнуть,
Слава богу, слава бегу, суть.
20–23 марта 2020 г.
Москва
механизм поэтического
мышления
слова – как лишняя попытка.
на ускользающем ветру
бессилье нас живописует,
нет, весь я, видимо, умру.
на дальних подступах рассвета
стоит остывший за ночь свет,
траву сырую поглощая,
нас всех приветствует конь блед.
на глубине текущей жизни
поймай уверенный сигнал,
прослушай полностью программу:
что, говорится, бог послал.
здесь форматируется воздух
и доступ к чистому листу,
в зелёной панике деревьев
отметь спокойствия черту.
земля молчит, затихло море,
смолк ветер, вышел человек,
как идеал живого тленья,
как безотчётно чистый снег.
и в отдалении мерцали
ненаселённые года,
и небо с ясною улыбкой
распространялось как вода.
и смерть, разглядывая травы,
искала гниль и сухостой,
и на плечах её лежала
вязанка с веткою живой.
и я, прислушиваясь к шагу,
старался скорость угадать,
и космос, тихо расширяясь,
меня расширил и кровать.
шёл цирк уродов и растений:
медведь с арбузной головой,
мы выступали в чистом поле
пред кукурузною толпой.
слова, случайные как цифры,
агрессия живых систем:
смотри, как старятся деревья,
смотри как воздух глух и нем.
туман невидимый как время
стоит над вечностью травы,
и вдруг из речки кто-то скажет:
– мы не рабы, а рыбы мы.
и косметический порядок
с меня как морок разом спал,
и слово точного размера
я как деталь в руках сломал.
2–10 апреля 2020 г.
Отвяжись, я тебя умоляю!
Вечер страшен, гул жизни затих.
Я беспомощен. Я умираю
от слепых наплываний твоих…
В. Набоков
Париж, 1939 г.
Обними, я тебя умоляю!
Вечер весел, страх жизни затих.
Я всесилен. Живу, оживаю
от прозревших объятий твоих.
Тот, кто вольно в отчизне родился,
волен спать на вершинах могил,
я в долину к погибшим спустился,
и я каждую смерть пережил.
Навсегда я готов возродиться,
имена воскресить. Я готов,
чтобы с умершими породниться,
вспоминать содержание слов;
и очнуться, подняться с погоста,
улыбнуться в лицо твоих книг,
и средь прочих прекрасных наречий
снова выбрать бессмертный язык.
О, Россия, сквозь боль и несчастье,
сквозь могильные плиты светясь,
сквозь глухие крестьянские власти,
сквозь слепую рабочую грязь,
дорогими живыми глазами
посмотри на меня, пожалей,
разгляди под чужими камнями
основание жизни своей.
Только годы прошли и столетье,
и Россия как мёртвая спит,
но над ней, ни за что не в ответе,
тёмный дуб, зеленея, шумит.
7 ноября 2019 – 23 марта 2020 г.
ленин
я люблю смотреть, как умирают мифы,
как из ниоткуда в никуда
ничего не движется, при этом
движется отныне навсегда.
по слепым как будто бы законам,
как бы вдруг случайно приезжал
старичок, но – молодой, но – кто он?
прыгал, бегал, говорил, визжал,
выскочил внезапно на арену,
чтобы лучше было видно что,
нет его, и нет его роднее
вдруг всем оказалось никого.
в той стране, где тают наши строки,
поспевает чей-то урожай,
приглядись, о чём молчат уроки:
мир – чужой, и труд – чужой, и – май.
человек не достоин надежды:
пусть глаза как подсолнухи свежи,
пусть исходные данные те же, –
результаты плачевны весьма.
словно в толще стоящие рыбы,
словно в космос плывущие глыбы,
человек говорит: – мы могли бы, –
не проверить его слова.
кружит снег над курганами школы,
возвращается грубость в помолы,
переходят черту разговоры,
ты уехал, а ты оглянись:
дети смотрят на наше волненье,
пристегнувшись на заднем сиденьи,
и я слышу как в этом сопеньи
утверждается мёртвая мысль.
Утверждение автора, что он готов вспоминать содержание слов” как бы и похвально, но не лучше ли сначала вспомнить, а потом выходить к публике, не делая лишних заявлений. Чай, возраст не пионерский, чтоб быть всегда готовым по такому сугубо частному поводу.
кружит снег над курганами школы,
возвращается грубость в помолы –
и бездумных словес частоколы
вдруг теряют свои ореолы.
” я люблю смотреть, как умирают мифы,”. Великолепно! Почти классика: “Мне нравится беременный мужчина…”. Поэзия – печальная страна ( а может, не страна а обыкновенное рифмоплётство? Кто знает?)..
Разделяю позицию предыдущих трёх комментаторов и добавляю специально для Мосек:
Закончи учебных ты сто заведений,
Имей ты и вправду какой-то талант,
Но всё же ты – Моська, а Ленин был гений,
Ты – пыль придорожная, Ленин – гигант!
Смотреть любовно на то, как что-либо умирает… Для русского ли это стихотворца? Впрочем, там у них в Женеве чем только ни развлекаются.
1. Всякое по стихоплётству я встречал
Но от “технаря” белиберду не ожидал.
2. Перехожу на прозу. Цитирую и комментирую первый Программный опус.
2.1 “Будет сложно, но абсурду я служу,
Слава богу, слава бегу, весь дрожу”.
Кредо – служба “абсурду” – заявлено.
2.2.”Жизнь натянута, как смерти медный трос”. Трос бывают только стальные, а медные – провода, в основном.
2.3. “Отошла ступень культуры, как штаны,
Стало видно: мы равны, рваны не мы,..”
Автор рифмует подряд, как получится, сообщил бы эту “глубокую” мысль.
2.4. “Спят животные несчастные как зло,
Только мы не спим как антивещество”.
Чем животные провинились у автора?
Автор, пишите: Я, Павел – антивещество! А “мы” разберутся, кем являются.
2.5. “Был ты взвешен, признан и забыт,
Но сквозь пол и окровавленный твой быт…”
Где это автор получил или создал окровавленный быт? Во время защиты кандидатской диссертации? Или в Женеве? Или в Португалии? Или после получения гонораров как сценарист за фильмы “Голубая кость” или “Урод”?
2.6. “Карп зеркальный озирает пруд,”
Из-под воды, что ли, карп озирает?
2.7. “дети смотрят на наше волненье,
пристегнувшись на заднем сиденьи,
и я слышу как в этом сопеньи
утверждается мёртвая мысль”
“Мёртвая мысль” – глядя на детей? Это вот такая зарисовочка.
2.8. “Я, быть может, что-то лишнее сказал,
Чемодан – поэзия – вокзал…”
Здесь автору виднее перспективы.
Весь дрожу… Это я уже читал.
Шел по улице малютка,
Посинел и весь продрог.
Предчувствие конца
На поэзию поднялся нынче спрос –
Платят за строфу пять пачек папирос.
Настрочу как бронепоезд под откос.
Быть или не быть – вот в чём вопрос!
Яблочко спляшу я на гробах.
Где талант мой – ведает Аллах.
Накрывает медным тазом швах,
Из колхоза исключили нах…
Бред, должно быть, сива мерина несу
Будто краковскую ем я колбасу.
Слава Богу, ведь живём мы не в лесу,
Пальцем в небе ковыряем как в носу.
Этот стих без остановки всё пишу,
Весь в экстазе яростном дрожу.
Почему дрожу? Понятно и ежу –
Скоро жить всем долго-долго прикажу!