Денис БАЛИН. УМИРАЕТ В СРАЖЕНИИ СТРАХ
Рубрика в газете: Поэтический альбом, № 2018 / 23, 22.06.2018, автор: Денис БАЛИН (пос. Мга, Ленинградская обл.)
* * *
Расскажи свои планы подробно – порадуй людей.
Расскажи про холодную зиму и медный грош,
что плейлист не менялся годами, как лица вождей,
и грустишь о былом, но сейчас ты, наверное, врёшь.
Но грусти – не грусти, превращается лето в мороз,
и ничто не вернёшь, словно тухлой не съешь колбасу.
Я единственный в этой стране, кто когда-то всерьёз
слушал рэп до того, как его превратили в попсу.
Быть любимым – прожить до могилы с одной,
разделив своё горе и счастье, судьбы переплёт.
Как не верил Фома, что эпоха пройдёт стороной,
я не верил в судьбу, что свернёт в шаурму и сожрёт.
И когда наливают до края – то выпью до дна,
тут так принято, можно не брать никого на понт.
Скоро лето, когда так прекрасно смотреть из окна
на свой двор, с Горбачёва не знавший ремонт.
* * *
Осталось только радоваться лету,
огню звезды и пенью разных птиц,
пока по кругу кружится планета,
согретая лучами добрых лиц.
Родной земли берёзовые дали.
Течёт родник, умоюсь и напьюсь.
Эй! Кто там? Пётр или Сталин
штурвал трясёт подлодки «Русь»?
Так душно мне. Не буду спать в квартире,
а завернусь в росистую траву.
Лети душа, лети на все четыре.
Трясись штурвал, я как-то проживу.
Искрит грозой, а может, в синем цвете,
горит рассвет или закат погас,
лишь я прошу над миром Божьим этим –
свети, звезда, для каждого из нас.
* * *
Я выпью берёзовый сок глоток за глотком,
прищурюсь в лучах своим глазом-японцем.
Наступит весна на меня и раздавит жуком,
согреет пятно моей жизни горячее солнце.
Как это прекрасно: зелёной травы густота.
Хочу стать свободным, таким же, как русское поле,
а лучше, бескрайним, что синяя эта вода
на небе бездонном. На небе, похожем на море.
Сегодня весна меняется, минус на плюс,
становятся будни светлей и заметно теплее.
Уехать бы в Крым давить бесхребетных медуз,
жить в доме у моря и звёзды считать Галилеем.
Сегодня весна. Я выпью берёзовый сок.
Прохожий идёт не спеша, не прячась от стужи.
Душа расцветает. В руках умирает снежок.
И люди вокруг расцветают и светят наружу.
* * *
Наполняются лужи февральским дождём,
Фонарей запятые в строке переулка
бесполезно стоят. Совершаем прогулку,
под искусственным светом, по лужам идём.
Сколько лет, сколько зим намотало уже
под таким же искусственным светом
на счета за квартиру, на комнату эту,
где с тобой задыхались в одном неглиже.
Так и хочется после таких вот стихов
взять валютный кредит и уехать на запад,
поменять океан, сменить адрес и запах,
морду улицы, грязь, да щетину кустов.
Но приходит рассвет, разбросав акварель
на небесном холсте бирюзового цвета.
Где плывут облака, светит солнце вот это,
освещая лучами чернильность недель,
Не печалься, прошу и прошу, не грусти –
электрический мир наш небрежно покрашен.
И война не беда, и Чернобыль не страшен,
и отечества дым допустим.
* * *
Надвигается день, кучерявый и хмурый, как Пушкин.
Сонный мальчик, хватает портфель и выходит во двор.
Не любимый мной март. Чей-то голос бормочет в наушник,
и так хочется спать, словно в жизни не спал до сих пор.
Обновил аватар, новый статус на личной странице,
выпил кофе, опять покурил, отключил интернет.
Пятый месяц зима, понимаешь, что это не снится,
когда выйдя на улицу, видишь искусственный свет.
Старики собирают бутылки в холодной помойке,
и соседи, как слухи, расходятся в разных местах.
Только жалко, Есенин не смог постареть к перестройке
и про всё написать, как никто не напишет в стихах.
Покурю сигарет, на платформе людей, словно грязи:
злые лица, мороз, электричка не едет давно.
Снова падает снег, под одежду воришкой залазит,
и не видно рассвет, что лишь мог осветить это дно.
* * *
Мы в школе не знали, о чём писал Маркс –
я сжёг на костре его том капитала.
Мы пепси не пили и прочего кала,
Мы мир разделили на сникерс и марс.
Старел президент в интерьерах Кремля.
Закончилась школа, закончили Вузы.
Года пролетали, и тучи медузы,
куда-то летели за курсом рубля.
Ты сможешь найти нас, зайдя в интернет:
на мёртвых страницах, в которых забыты
фамилии наши да в столбики сшиты
простыми рядами, как в песне куплет.
Напишет учебник профессор седой,
расскажет о нас молодой археолог:
что книги хранили в пыли среди полок
и диск телефона крутили рукой.
Юго-Восток
1.
Умирают солдаты в бою,
умирает вечерний закат.
Я на площади мира стою
под обстрелами мин и гранат.
Умирают стихи на губах,
умирают слова между строк;
умирает в сражении страх,
убивает не пуля – курок.
Но хватило бы сил погасить
тот огонь, что от раны в груди.
Только Бога спасти не проси,
нас тут много, а Он там один.
2.
Раздавай всем долги, отключай телефонную связь,
покупай автомат и вперёд, воевать на восток.
Кирпичи городов разлетаются, падают в грязь,
где следы от солдатских сапог.
На войне все равны: и москаль, и чечен, и хохол;
умирают в бою навсегда, никого не спасут.
Но посмотришь наверх, а там синего неба подол
и готовится каждому суд.
3.
Я смотрел равнодушно на гибнувший в лужах дождь,
где жемчужное небо болит приднестровской тоской.
И вокруг не жужжал Мандельштам, не штормило рожь,
а пехота шагала вперёд маяковской строкой.
Стрекотали в траншеях бойцы на любых языках,
не считая патроны, не зная о завтрашнем дне.
Кто с молитвой в губах, кто с землёй на руках,
как бывает на всякой войне.
Где-то плакал ребёнок, отца не пуская в отряд
и слезами родных умывался блокадный рассвет.
Уходили солдаты в поход, возвращались назад,
оставались в бою навсегда среди тех, кого нет.
Разрывался бетон, громко лопались стены домов,
и горели поля, где пшеничная выросла грусть.
Украинская степь так темна от донбасских стихов,
так полна от бормочущих уст.
* * *
Как щёки подростка, что смотрит на женскую грудь –
горит горизонт капиллярами красного света.
Моя дорогая, хорошая лучше забудь
тот ялтинский дождь и это пломбирное лето.
Я вовсе тебе не пророчил ни звёзд, ни беду,
не звал по ночам через сон ни чёрта, ни Бога.
Я ложками ел свою и твою пустоту,
и вот я наелся до каждого знака и слога.
Лишь Балтики шёпот из еле бормочущих уст
в прибой разотрёт голоса, когда нас не станет.
Закат, словно красная кнопка на ядерный пуск
горит своим альфа – распадом в ночном чемодане.
* * *
Мне так больно смотреть на страну,
что горит темнотою в длину,
и пожары идут по полям,
по домам, по квартирам, по нам.
Лишь вороны кружат меж церквей,
что горят темнотою своей.
Не могу я смотреть из окна
на страну, что и днём так темна,
как темно в грозовых облаках,
как ладоням темно в кулаках.
Под ногами не снег, а угли
так искрятся пожаром земли.
Только ворон кружит в высоте
ожидая тот труп на кресте.
“…ожидая тот труп на кресте”.
Ключевые слова. Вы о чём, братец? С вашими “откровениями” вы опоздали ровно на 40 лет.
Странно, что редакция пропустила столь посредственные вирши на страницу “ЛР”. Развивайтесь.
Хорошая подборка Денис, спасибо! Давно не читала ваших стихов, очень рада.