ДЕСАНТ НА КАСПИЙ

Рубрика в газете: ВЛАСТЬ И ЗАКОН, № 2000 / 28, 14.07.2000, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

26 июня. Сегодня даже трудно сказать, какая у нас на юге России идёт война. Только ли продолжается борьба с террористами? А разве нет “рыбной войны”? Учёные бьют тревогу: ещё два-три года и на Каспии полностью исчезнет осётр. Сегодня в Дагестане разрешено ежегодно вылавливать лишь 14 тонн осетровых и только сугубо в научных целях. Промышленный лов категорически запрещён. Но, по-моему, не одних рынках Москвы ежедневно продаётся куда больше этой рыбы. “Рыбная” мафия ставит Россию на грань катастрофы — и экологической, и продовольственной. Местные же правоохранительные структуры из года в год демонстрируют своё полное бессилие. Перемены начались лишь после того, как борьбу с браконьерами поручили пограничникам. Но тут же сразу последовала новая война, на этот раз информационная. Буквально в течение одной недели мы по двум общероссийским каналам увидели два диаметрально противоположных сюжета. Если РТР убеждало зрителей, что “зелёные фуражки” на Каспии смогли нанести по “рыбной” мафии серьёзнейшие удары (в ответ бандиты несколько лет назад взорвали в Каспийске жилой дом пограничников), то НТВ заняло другую позицию: мол, в Астраханской области браконьеры нашли в лице пограничников чуть ли не “крышу”. А как в реальности обстоят дела? Чтобы узнать ситуацию на месте, наша газета высадила в Дагестане свой десант, в который вошли главный редактор “ЛР” Владимир Ерёменко, прозаик Владимир Карпов, поэт Дмитрий Алентьев и я в качестве литературного критика.

К слову сказать, это уже второй в нынешнем году десант “ЛР” в Северо-Кавказское региональное погрануправление. (Весной наши авторы летали во Владикавказский, Назрановский и Черкесский погранотряды.)

Прямо из махачкалинского аэропорта мы направились в Каспийскую бригаду пограничных сторожевых кораблей. Что сразу же поразило в кабинете комбрига – на самом видном месте мы увидели большой портрет незнакомого широкой общественности и явно гражданского человека. Как пояснил капитан 2-го ранга Геннадий Хоменко, этот кабинет вместе с портретом ему достался по наследству от предыдущего хозяина – директора каспийского филиала завода “Волга”.

“Но я ничего убирать не стал, – признался Хоменко. – На портрете – человек, которого я очень почитаю. Это конструктор экранопланов Алексеев. В своё время я писал в Бакинском военно-морском училище по этим экранопланам диплом. Американцы, когда впервые на своих спутниках зафиксировали эту технику, были просто в шоке. Представляете: мы изобрели машину, обладающую свойствами одновременно морского корабля и самолёта, этакая амфибия, способная нести самое современное оружие и пока фактически неуязвимая для ПВО. Американцы окрестили экраноплан “каспийским монстром”. Но после развала Советского Союза проект Алексеева забуксовал. И теперь одна из его машин какой уже год ржавеет в бухте прямо напротив штаба бригады. Честное слово, обидно за нашу державу”.

В Каспийской бригаде мы задержались допоздна, но нам было страшно интересно. Что и говорить, Хоменко – очень яркая личность.

27 июня. С утра пораньше выехали на морскую заставу Избербаш. Это место считается осиным рассадником. Как утверждают разведчики, здесь только злостных браконьеров более пятисот человек. Но они не сами по себе. Всем процессом тут управляют определённые силы. И кто же им противостоит? Оказалось, 23-летний начальник заставы Дмитрий Грибков. Вот это да!

Нам, конечно же, было очень интересно пообщаться с ним. Человек он, безусловно, сильный. Вот о ком надо писать!

А в это время из Ставрополя к нам прислали пополнение: генералы решили укрепить наш десант редактором окружной газеты “На рубежах Родины” полковником Владимиром Личмановым и прозаиком Владимиром Маляровым.

Мы тоже вызвали подмогу: из Махачкалы к нам подъехал наш собственный корреспондент по Дагестану и замечательный поэт Багаудин Казиев.

28 июня. Как и обещал в первый день комбриг Хоменко, в шесть утра мы вышли на “Сайгаке” в море ловить браконьеров. Поскольку катер не резиновый, а наш десант увеличился до семи человек, командование приняло решение осмотровую группу оставить на берегу. Так что на экипаж, в котором, кроме командира, четыре матроса, легла двойная нагрузка. Старший на катере – заместитель начальника штаба бригады капитан 2-го ранга Александр Замотаев.

В море мы провели полдня. За это время мы задержали три лодки с браконьерами (четвёртая от нас ушла, у неё скорость была побольше нашей, не помог даже предупредительный огонь, Замотаев сделал 13 выстрелов, но рыбаки так и не остановились), но все без улова, видимо, успели рыбу выбросить, вытащили 500 метров браконьерских сетей, правда, первая сеть оказалась пустой, во второй осётр уже сдох, потом дважды попадались маленькие осетры – до пяти килограмм, их пограничники сразу отпустили назад в море, но в последних сетях мы обнаружили и более крупные рыбины.

Уже по возвращении на базу мы поинтересовались у Замотаева, что думают пограничники о применении оружия, и вспомнили про Курилы. Там до 1993 года тоже творилось что-то невообразимое. Правда, главными браконьерами тогда на Курилах были не наши, а японские рыбаки. И никто ничего не боялся. Пока командир одного нашего пограничного корабля не рискнул открыть по отказавшемуся подчиняться российским законам японскому судну огонь на поражение. Да, возник страшный переполох. Оставшийся за комбрига офицер поначалу кричал на смелого офицера, что тот наверняка испортил ему всю карьеру. А новый главком пограничных войск Николаев вдруг поддержал инициативного пограничника. Наша газета потом даже опубликовала материал о действиях этого командира корабля. Но уже столько лет прошло и фамилия смельчака стерлась из памяти. А это оказался как раз Замотаев. Но Каспий – не Курилы. Тут нет иностранных нарушителей. Браконьеры – российские граждане. Не открывать же по ним огонь на поражение. Здесь нужна другая тактика. Какая? Я думаю, об этом в следующем номере расскажет Дмитрий Алентьев. Он исписал о Замотаеве целый блокнот.

29 июня. Генералы из Северо-Кавказского регионального погрануправления обещали сегодня отправить нас в Астрахань, чтоб мы сравнили тамошнюю ситуацию с Дагестаном. Но что-то у них не получилось. Багаудин Казиев, воспользовавшись паузой, предложил встретиться в Махачкале с кумыкскими лидерами. У них тоже много проблем. Как они считают, кумыки очень слабо представлены в Дагестане в местных органах власти. Люди думают, как исправить эту ситуацию. Вопрос крайне деликатный. Но его никак нельзя загонять вглубь и замалчивать. Иначе последствия будут ещё хуже. Возможен взрыв народного возмущения.

30 июня. Завтракаем в Каспийском отряде. Какой день нас при виде чёрных макарон охватывает тихий ужас. Ведь лето. Где же зелень? А как же кормят солдат? Водитель признаётся: ещё хуже.

Я знаю, что до начала второй чеченской войны большинство застав в Северо-Кавказском региональном погрануправлении буквально голодало. Сколько раз офицеры сбрасывались и на свои кровные покупали муку, чтоб хоть как-то накормить солдат. После начала антитеррористической операции ситуация, казалось бы, кардинально изменилась. По крайней мере, когда я весной “путешествовал” по заставам Назрановского погранотряда, на плохое питание солдаты не жаловались. А что теперь случилось? Или считается, что война окончена и вновь можно народ кормить как попало?

Хотя знающие люди говорят, что это просто у Каспийского отряда такие традиции. В благополучные советские времена этот отряд дислоцировался в Нахичевани, но даже тогда у него вечно были проблемы с водой, канализацией и кормёжкой. Ну а в 90-е годы, когда пограничники перебазировались в Каспийск, все болезни только обострились. С водой стало ещё хуже. И кому по силам тут навести порядок, пока неясно.

С отъездом в Астрахань вновь ничего не получается. Главный воспитатель Северо-Кавказского регионального погрануправления генерал Городинский ещё вчера наобещал с три короба, потом что-то у него сорвалось, так он даже не посчитал нужным попросить своих полковников перезвонить к нам в Каспийск. Неужели все воспитатели в погонах – такие необязательные люди?!

В конце концов Городинский вместо Астрахани нашу московскую четвёрку отправил в Дербентский погранотряд, а Личманова и Малярова отозвал в Ставрополь. Казиев же остался в Махачкале, ему надо срочно отписаться о том, как мы ловили браконьеров, для газеты “МК в Дагестане”.

В Дербент мы заявились уже затемно. Заместителя начальника отряда полковника Валерия Новикова наш приезд явно не обрадовал, хотя он очень старается эмоции не выказывать. Своё настроение офицер объясняет сложной обстановкой на границе. По его словам, в тылу 11-й заставы милиция заметила двух раненых человек. Возможно, это чеченские боевики, стремящиеся перейти российско-азербайджанскую границу. Начальник погранотряда лично выехал на заставу.

Наши планы тоже Новикову радости не принесли. Поскольку я уже пять лет назад писал про этот отряд, мне хочется вновь увидеть старые места и посмотреть, что же там изменилось за это время. В первую очередь меня, конечно, интересует застава Гильяр. Тогда, в октябре 1995 года, я чуть-чуть до неё не дошёл. Застава располагалась в низине. Мне оставалось только пройти по какой-то трубе метра три или четыре через реку. Но было уже поздно, и я побоялся, что в темноте не смогу удержать равновесие.

Новиков “успокоил”: эту заставу три года назад река всё-таки смыла и пограничники перенесли её на километр подальше. Палаток уже нет. Вместо них поставили вагончик. Это воспринимается как прогресс. Электричество – самодельное. Когда Новиков последний раз заезжал туда, жена начальника заставы включила чайник “Тефаль”, и сразу в вагончике свет погас. Не каждая застава способна выдержать “Тефаль”. Ну а радио в Гильяре и по сию пору отсутствует.

Но вот как добраться до Гильяра, чтоб увидеть всю эту картину собственными глазами? Новиков – реалист. Он считает, что никак. Погранотряд сидит без бензина. Интересно, когда генерал Городинский посылал нас в Дербент, он хотел, чтобы мы только в казарме сидели и ни на какие заставы не выезжали?

1 июля. С утра обещан выезд пока на самую ближнюю заставу – “Хазар”. Едем вместе с майором Владимиром Петраченковым. Настроение у него невесёлое.

– На днях получаю очередное воинское звание – подполковника и сразу пишу рапорт на увольнение, – признаётся наш сопровождающий.

– Почему?

– Нет смысла дальше служить. Все льготы у нас ещё весной отменили. Никаких стимулов больше оставаться здесь нет. Я раньше не знал, что такое выходной день, хотя по закону я должен был каждый месяц иметь шесть дней отдыха. Но я молчал. Потому что я получал двойной оклад и каждый год службы мне засчитывался тут за три. А теперь этого нет. Семья уже устала жить в доме за колючей проволокой и под охраной.

– И какие планы?

– Я, когда служил во Владивостоке, успел получить там квартиру. Теперь её продал и на эти деньги купил навороченную машину. Жена сейчас автомобиль в Москву переправляет. Видимо, будем продавать. Надеюсь, что потом смогу купить однокомнатную квартиру в Болшево или Королёве. Брат у меня занимается мебельным бизнесом, буду ему помогать.

На заставе “Хазар” тоже народ недоволен тем, что у них убрали все льготы. Офицеры не знают, как теперь жить, на что рассчитывать.

После заставы – встреча с первым заместителем председателя Народного собрания Республики Дагестан Николаем Алчиевым, который до этого шесть лет был мэром Дербента, и новым главой городской администрации Феликсом Казиахмедовым. Меня в разговоре с ними особенно поразили две вещи. Первое: при Алчиеве в Дербенте забыли, что такое хищение автомобилей, люди даже по ночам не боятся оставлять свои машины на улице. Я не верю, что Алчиев полностью искоренил в Дербенте преступность. Тем не менее с угонами автотранспорта покончено – это факт. И второе. Когда Алчиев в 1994 году принимал Дербент, город содержал себя всего на 27 процентов, и жил в основном за счёт дотаций, а теперь стал донором. Но главное – даже не финансы. Алчиев вспомнил про нападение на Дагестан в августе прошлого года чеченских боевиков. Ельцин, кстати, тогда сразу же снял Степашина, не дав ему порулить российским правительством даже ста дней. Говорили, что отставка Степашина – чьи-то интриги и очередное обострение борьбы за власть. Оказывается, это не совсем так. Степашин, когда боевики вошли в Ботлихский район Дагестана, заявил: мол, Россия Дагестан уже потеряла и надо теперь думать о других регионах. Степашина немедленно после этих слов убрали.

И в Махачкале, и в Дербенте от местных начальников самых разных уровней мы не раз слышали: “Дагестан добровольно в Россию не входил, но никогда и не выйдет из России добровольно”. Интересное утверждение.

Ещё до обеда к нам подъехал заместитель начальника ОКПП “Махачкала” майор Константин Петров. Он предложил после беседы с высоким начальством поехать на пункт пропуска через российско-азербайджанскую границу в Яраг-Казмаляр. Это любопытно.

2 июля. Пока мы путешествовали на “золотой мост”, в Дербент с границы вернулся начальник погранотряда С.Дорофеев. От разговора о ситуации на 11-й заставе он всячески стал уклоняться. По его версии, просто была проверка бдительности. Начальник отряда вместе со своим замом по вооружению сымитировал раненых, но поскольку связь в районе отвратительная, сыграло испорченное эхо и до Дербента докатилась искажённая информация. Допустим, что всё так и было.

Но что ещё, кроме отвратительной связи, вызывает у Дорофеева беспокойство? В Дербенте он только два месяца (до этого служил в Таджикистане). И первое, что его здесь изумило: длительное отсутствие у российско-азербайджанской границы статуса государственной границы. Без решения этого вопроса нормальная служба практически невозможна. Другая проблема – быт. Отряд был выведён сюда из Закавказья почти восемь лет назад, но до сих пор больше десяти застав размещены в плохо приспособленных вагончиках, а местные власти по-прежнему всячески тормозят оформление “зелёным фуражкам” землеотвода. Получается, пограничники здесь – чужаки. А кому такое отношение к себе понравится? Денег нет даже на покупку гвоздей. Вышестоящее командование негласно подталкивает погранотряды к соревнованию, кто больше наберёт спонсорской помощи. Но неужели генералы не понимают, что не у каждого бизнесмена можно принимать подарки и деньги? Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

А кадровая проблема? Когда в 1993 – 1994 годах погранвойска сильно оголились, а армия в это время переживала очередное массовое сокращение, пришедший из Генштаба новый главком Николаев объявил, что готов в “зелёные фуражки” записать чуть ли не всех армейцев. Ну а поскольку Николаеву удалось в отличие от Вооруженных Сил резко укрепить финансовую базу, в погранвойска поначалу даже выстроилась отнюдь немаленькая очередь. А дальше Николаев принял решение: всех армейцев “пропустить” через “горячие точки”. И получилось так, что очень скоро Группа погранвойск в Таджикистане стала на 60 процентов состоять из армейцев. Пока в Таджикистане шла война, армейцы были на месте. Воевать, обороняться, наступать они умели. Но когда бои поутихли, бывшие командиры мотострелковых рот и полков к новым задачам оказались неготовыми. Они никогда не учились охранять границу.

На границе уже несколько лет ходит такой анекдот. В Кавказский особый погранотряд пришёл из Калининграда новый командующий, до этого руководивший общевойсковой армией, и вот приехал он на заставу и спрашивает у лейтенанта, а где тумбочка и дневальный. Пограничники были шокированы. Потом этот генерал устроил в Нальчикском погранотряде мордобой, избил офицеров-разведчиков.

Как утверждают знающие люди, всего Николаев за несколько лет снял с должностей 300 командиров-пограничников и почти всех их заменил армейцами. Но у армейца и у пограничника совсем разное мышление. Пограничник – это не просто боевой офицер. Он, если угодно, и политик, и дипломат, и разведчик. Это в первую очередь интеллектуал.

Была надежда, что кое-что исправят академии. Но это в теории. Многие офицеры, поступившие в академии, и тогда, и сейчас чувствуют себя в Москве нищими. Вместо учёбы они думают о том, как прокормить семью и идут “шестёрками” охранять бары, прикрывают сутенёров, разгружают вагоны. В академии у многих офицеров крепнет мысль, что государству они не нужны. Вот почему на границу они возвращаются уже надломленными.

И что мы имеем в остатке? А ничего. Как жалуется заместитель Дорофеева полковник Новиков, на границе до сих пор не знают, как преодолеть последствия массового разбавления пограничников армейцами. Новиков приводит такие цифры: в Москве в управлении воспитательной работы ФПС служит 56 человек, ещё 20 воспитателей окопалось в региональном погрануправлении в Ставрополе, и почти все – армейцы. О границе многие знают понаслышке. Денег на командировки у них нет. Вот и просиживают десятки высокопоставленных воспитателей штаны в штабах и от скуки плодят миллионы бесполезных бумаг, зато толковой методики от них невозможно дождаться.

– В Москве наши начальники мыслят только глобальными масштабами, – негодует Новиков. – Им подавай все пограничные фестивали и конкурсы. А то, что у нас многие заставы не имеют даже радио и телевизора, это столичных генералов не интересует.

Пламенная речь замполита напомнила его командиру две бытующие среди “зелёных фуражек” присказки: “Чем дальше от границы, тем больше пограничников”, и “Ни шагу назад за Кольцевую дорогу”.

Да, грустно всё это. Безусловно, оба полковника – и Новиков, и Дорофеев – правы: рыба гниёт с головы. А потом ещё удивляемся, почему нынешние мальчишки не хотят служить. Как говорит Дорофеев, сегодня у нас патриотическое воспитание – ниже уровня городской канализации. Грубо, но, по сути, верно.

Но пора прощаться. Воспитатели из Северо-Кавказского регионального погрануправления вновь надули нас, прозевали сегодняшний вечерний борт из Ставрополя на Москву. Что ж, будем до дома добираться своими силами.

 

ДЕРБЕНТ – КАСПИЙСК – МАХАЧКАЛА – МОСКВА

Вячеслав ОГРЫЗКО

 

---

Вячеслав Вячеславович Огрызко родился в 1960 году. Окончил истфак Московского пединститута им. В.И. Ленина. Автор книг “Звуки языка родного”, “Праздник на все времена”, двухтомного биобиблиографического справочника “Писатели и литераторы малочисленных народов Севера и Дальнего Востока”, историко-литературного исследования “Песни афганского похода” и других работ.