До “бульдозерной” выставки
Почему Олег Куваев утверждал, что Анатолий Курчаткин строгий судья
Рубрика в газете: Советская классика, № 2021 / 25, 01.07.2021, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
Олег Куваев, несмотря на замкнутый характер, имел немало знакомых в литературных кругах. Но почти всех московских писак он откровенно недолюбливал. Многих из них он относил к столичной шобле, с которой можно было лишь выпить. Выделял Куваев только нескольких человек. К этим избранникам он относил и Анатолия Курчаткина.
«Его вкусу, – признался писатель весной 1974 года геологу Игорю Шабарину, – я верю больше, чем своему».
Когда же Куваев познакомился с Курчаткиным и оценил его литературную выучку? По словам Курчаткина, произошло это, видимо, в середине 1972 года. Курчаткин тогда работал в журнале «Наш современник».
Я, – рассказывает он, – впервые попал туда в 1970 году. Я заканчивал четвёртый курс Литинститута, надо было проходить где-то практику, и мой товарищ Колыхалов – он учился на Высших литературных курсах – посоветовал обратиться в «Наш современник».
– Колыхалов – какой? Их ведь было два брата, и оба писатели?
– Тот, который написал роман «Дикие побеги». Володя. На его книгу ещё откликнулась в «Новом мире» Инна Борисова.
– В «Нашем современнике» вы практиковались в отделе прозы?
– Нет. Меня прикрепили к отделу публицистики. Но я, разумеется, очень интересовался и тем, что происходило в отделе прозы. Буквально за полгода до этого произошёл разгром «Нового мира». И та часть авторов «Нового мира», которая примыкала к «деревенщикам», почти вся навострила лыжи в «Наш современник»: Василий Белов, Евгений Носов, Виктор Астафьев…
– В «Нашем современнике» ведь тоже перед этим сменился главный редактор.
– Совершенно верно. А знаете, почему?
– Я слышал, что предыдущий редактор Борис Зубавин будто всех достал своими пьянками.
– Нет. Всё было по-другому. В стране стало очень плохо с бумагой. И в ЦК КПСС в связи с этим решили закрыть ряд изданий. Под ликвидацию попал и «Наш современник». Но партаппаратчики свою инициативу не согласовали с Союзом писателей России. А там только что поменялось руководство. Леонид Соболев, наверное, и проглотил бы самоуправство партчиновников. А Сергей Михалков взбрыкнул. Он пошёл на самый верх. Ну и в верхах приняли соломоново решение. С одной стороны, они отменили постановление о закрытии «Нашего современника», а с другой – решили убрать из журнала Зубавина и поставить на его место кого-нибудь из провинциалов, не связанного с московскими литературными группировками, и выбрали Викулова.
Позже я версию Курчаткина проверил по архивных материалам. Действительно, в 1968 году секретариат ЦК КПСС утвердил список закрывавшихся изданий, в который попал и «Наш современник». Но добился отмены уже принятого постановления всё-таки не Михалков, а как раз Соболев. Он же порекомендовал верхам и кандидатуру нового главреда журнала – Сергея Викулова, который до этого работал замом в журнале «Молодая гвардия».
Практика Курчаткина в «Нашем современнике» продлилась месяц. Викулову понравилось, как студент Литинститута работал с рукописями, и предложил ему учёбу на последнем курсе совместить со штатной работой в журнале. А когда одна из сотрудниц, работавшая ещё при Зубавине – это Лариса Карлович, собралась в декрет, главред предложил Курчаткину занять её место в отделе прозы.
Кстати, о Карлович. В архиве Куваева, хранящемся у наследников писателя в подмосковном Болшеве, я нашёл её письмо. В начале 1972 года она завернула Куваеву повесть «К вам и сразу обратно». Но писателя этот отказ не остановил. Вскоре он принёс в редакцию уже роман «Серая Река» (один из первых вариантов будущей «Территории»), и эта рукопись попала к Курчаткину.
– Роман, как сейчас помню, – рассказывает Курчаткин, – был сырой. Я не говорю уже про название. Ну что такое «Серая Река»?! Это никуда не годилось.
– Вы письменно об этом сообщили Куваеву, как Карлович в случае с отказом повести «К вам и сразу обратно»?
– Давайте сразу уточним. О том, что Куваев раньше что-то предлагал в «Наш современник», я узнал только от вас. Карлович мне о Куваеве ничего не рассказывала. Теперь о моём отношении к роману «Серая Река». Никакого отзыва я не писал. Был звонок от Куваева. Я сказал, что при встрече могу изложить свои доводы. И мы договорились пересечься в Центральном доме литераторов. Разговор получился нервным. Куваев находился в состоянии злости. Со многим, что я говорил, он был не согласен. Правда, это не мешало ему по ходу разговора делать пометки на пачке папирос, кажется, «Беломорканала». Я после встречи был уверен, что Куваев ни к одному моему замечанию не прислушается. Но недели через две он сообщил, что будет переделывать роман, исходя прежде всего из моих предложений. Я такого не ожидал.
– В редакции «Нашего современника» ещё кто-то знал о романе Куваева?
– Конечно, я на одной из планёрок рассказал, что есть такой роман и что он требует большой работы.
– И какая была реакция?
– При мне – никакая.
– И что было потом?
– Я собрался переходить в другой журнал.
– Какой?
– В «Студенческий меридиан».
– Неужели в «Нашем современнике» вас кто-то подталкивал к уходу?
– Нет. И Викулов, и его тогдашний заместитель Альберт Богданов мною были довольны.
– Тогда в чём же дело?
– На мой взгляд, Викулов не замечал целые пласты современной литературы. Он привечал в основном одних деревенщиков и не любил всё, что было связано с городом. А мне это не нравилось.
По моему мнению, «Наш современник» после разгрома «Нового мира» имел все возможности стать первым журналом страны. Все хотели в нём печататься. Но Викулов сразу отшиб всю городскую прозу. Исключение он сделал для одного Георгия Семёнова, и то только из-за близости Семёнова к Юрию Казакову.
– А вы предлагали Викулову не деревенщиков?
– Конечно, и не раз.
– Вас кто-то в редакции поддерживал?
– Меня поддерживал и Богданов, и пришедший в 73-м году второй замглавреда Леонид Фролов. Правда, оба зама сами к Викулову с моими предложениями не совались. Они всегда вперёд толкали меня и потом ждали реакции Викулова. И если Викулов мне отказывал, то они больше об этих авторах не заикались.
– Викулов вас сразу отпустил в «Студенческий меридиан»?
– Нет. Он поставил условие сначала довести до ума принятые публикации.
– И кого надо было довести? Неужели Василия Белова?
– Я готовил к печати многих авторов. Но в «Калине красной» Шукшина всё моё участие свелось к простановке двух пропущенных запятых. У Казакова я заметил полторы недостававших запятых.
– А кого же надо было доводить?
– А стоит ли вспоминать сейчас эти имена? Они и тогда никому ни о чём не говорили.
Важная подробность: Куваев переделанный вариант романа с новым названием потом отдал не в «Наш современник», а в другой журнал – в «Молодую гвардию». Но там за четыре месяца к его рукописи никто даже не притронулся. «Молодогвардейцы» лишь ознакомились с отзывом одного из бывших заместителей главреда журнала Ивана Падерина, и на этом поставили точку.
После ухода в «Студенческий меридиан» Курчаткин продолжил общаться с Куваевым.
– Да, Олег приносил мне свои рассказы, – вспоминает писатель. – Но для «Студенческого меридиана» они не годились. Я прямо об этом говорил Олегу. И он не настаивал. Но его интересовало, что я вообще о них думаю – безотносительно возможности публикации в «Студенческом меридиане». Я всегда говорил ему правду. Если мне что-то не нравилось, я прямо высказывал и объяснял, почему рассказ не получился.
Судя по всему, Куваев ценил честность Курчаткина. В одном из писем Шабарину он написал: «Толя – судья строгий».
Кстати, а читал ли Куваев самого Курчаткина?
– А чего ему было читать? – изумляется Курчаткин моему вопросу. – Я ещё нигде не печатался.
– Даже в «Нашем современнике»? Или вы ничего Викулову не предлагали?
– Почему не предлагал? Какие-то мои вещи Викулову рекомендовали и Богданов, и Фролов. Но Викулов всё заворачивал.
– Вам одному с Викуловым не повезло?
– Нет, конечно. Тут надо говорить о всей эпохе. У нас ведь до сих пор нет честных воспоминаний о том времени. Понимаете, в 68-м году власть, испугавшись Чехословакии, резко опустило перед молодыми занавес. Кто успел, тот проскочил. А нам не повезло. Нас уже никуда не пускали. Во всех издательствах и журналах наши рукописи заворачивали. Смотрите, несколько лет новые имена, по сути, нигде не появлялись. И так продолжалось вплоть до «бульдозерной» выставки. Лишь в 74-м году до властей дошло, что они сильно переборщили. Кремль срочно принял постановление о молодых, и, на нас наконец стали обращать внимание и нас начали печатать.
– А кто же в 74-м году пробил в «Нашем современнике» «Территорию» Куваева? Ведь этот роман никак не вписывался в деревенскую линию журнала.
– Я могу только догадываться. Когда я из «Нашего современника» ушёл, на моё место взяли Владимира Кривцова (он до этого работал в «Литературной России»). Это был эстетически точный человек. Он очень хорошо понимал литературу. Думаю, именно Кривцов – а не тогдашний заведующий отделом прозы Слава Марченко – нашёл подход к Викулову и первым заинтересовал его «Территорией». Я слышал, что текст романа сразу лёг на душу Викулова. Я, кстати, не исключаю, что именно Викулов подсказал и название книги. Викулов в этом плане был талантлив. Это ведь он придумал Распутину название повести «Последний срок» (у Распутина в первом варианте было что-то блёклое). Но я могу ошибаться. Может, название «Территория» предложил и сам Куваев. А вообще безумно жаль, что Куваев ушёл так рано.
Делать революцию, а потом из-за нехватки бумаги закрывать журналы? В лесной-то державе? Да одной этой подробности достаточно, чтобы навсегда… навсегда… А на серой лесной бумаге проступают еще кровавые разводы. На земле и на бумаге. Та еще Территория…