Душа верна неведомым пределам
Рубрика в газете: ВЕСЫ ИСТОРИИ, № 2021 / 6, 19.02.2021, автор: Александр ДЕГТЯРЕВ
80 лет назад, 11 февраля 1941 года родился русский поэт Юрий Кузнецов. Я совершенно уверен, что многие из тех, кому попалась на глаза эта заметка, даже не слышали о нём. Таковы особенности нашего виртуально-клипового бытия в наступившем тысячелетии. Только до крайности истончившийся за последнюю четверть века слой учёных знатоков, а также преданных избранной стезе учителей русской словесности и настоящих ценителей поэзии ощущает его поэтическую высоту, подчас легко поднимавшуюся до вершин истинной гениальности.
Однако не будем о грустном. Поэтический дар Юрия Кузнецова высоко ценили многие собратья по перу – Вадим Кожинов, Давид Самойлов, Евгений Евтушенко, Евгений Рейн…
Последний из упомянутых глобально оценил талант поэта: «Нам явлен поэт огромной трагической силы, с поразительной способностью к формулировке и концепции… Он поэт трагического занавеса, который опустился над нашей историей. Только так следует его понимать… Он говорит тёмные символические слова, которые найдут свою расшифровку, но не сегодня и не завтра. Именно поэтому ему дано громадное трагическое дарование».
Многогранность таланта Юрия Кузнецова, разумеется, невозможно представить в коротком отклике. Поэтому остановлюсь на том, что ближе сердцу.
Юрий Кузнецов – поэт глубочайшего поэтического историзма. Его любовь к России несёт в себе пронзительный характер, она полна постоянной сыновней тревоги за её судьбу. Родина для него была единым и живым тысячелетним пространством, в котором одна ипостась русского бытия перетекала в другую, но, видоизменяясь, оставляла нетленной магическую и уникальную внутреннюю суть глубинного народа. Он распространял такое восприятие на все времена отечественной истории.
Поэтому даже отстоящую на века Куликовскую битву полагал сражением, в котором участвовал лично:
Сажусь на коня вороного –
Проносится тысяча лет.
Копыт не догонят подковы,
Луна не настигнет рассвет.
Сокрыты святые обеты
Земным и небесным холмом.
Но рваное знамя победы
Я вынес на теле моём.
Я вынес пути и печали,
Чтоб поздние дети могли
Латать им великие дали
И дыры родимой земли.
(«Знамя с Куликова»)
Безотцовщина, настигшая его в трёхлетнем возрасте (отец подорвался на мине в сорок четвёртом) на всю жизнь осталась болью, тоже нерасторжимо сопряжённой с трагедией страны.
Со страны начинаюсь,
С войны начинаюсь…
Отец мой окончен войною.
В чистом поле его,
Прорастая, распяло жнивьё.
Я завёрнут в портянку.
Россия стоит надо мною.
Как круги под глазами,
Траншеи на бледном лице у неё.
(«Слёзы России»)
Личная судьба для поэта всегда была неотделима от судьбы Отечества, он не чувствовал границы между малым и большим. Это особенно ярко вступает в «Сталинградской хронике»: «Я вошёл в твой огонь, Сталинград, // И увидел священную битву».
Его взгляд на величайшее сражение приходит к нам не только через призму личных судеб простых героев хроники, но и масштабных, часто мистических поэтических обобщений:
Оборона гуляет в полях.
Волжский выступ висит на соплях,
На молочных костях новобранцев…
Этот август донёс до меня
Зло и звон двадцать третьего дня,
Это вздрогнула матушка-Волга.
Враг загнал в неё танковый клин,
Он коснулся народных глубин.
Эту боль мы запомним надолго.
Но в земле шевельнулись отцы,
Из могил поднялись мертвецы
По неполной причине ухода.
Тень за тенью, за сыном отец,
За отцом обнажился конец,
Уходящий к началу народа…
Недавнее историческое время уже вживую расплавленным металлом протекало через его душу и рождало тяжёлые предчувствия. Вот что писал Юрий Кузнецов в 1988 году:
Когда шумит поток краснознамённый
Рыдай и плачь, о Русская земля!
Смотри, идет проклятьем заклеймённый
Последний, поименный штурм Кремля.
Нашел кирпич почётную замену,
Которую потомство не простит.
Ячейки с прахом прогрызают стену –
Она на них едва ли устоит.
(«Захоронение в Кремлёвской стене»)
После свершившегося катаклизма, уже в 90-е годы, когда произошло тотальное крушение многих корневых основ многонациональной российской жизни, поэт с печалью констатировал:
Жизнь напустит холода и голода,
Обобьют наш голос и бока.
Не удержит ни серпа, ни молота
Наша угорелая рука.
Мы сойдёмся на святом пожарище
Угли покаяния сбирать.
А друзья и бывшие товарищи
Будут наши угли воровать.
(«Тень от тучи родину нашарила…»)
Совсем ведь коротко. Но как точно!
Многие тайны творчества Юрия Кузнецова пока не постигнуты, хотя для их объяснения привлекаются самые сложные историософские учения. Такие, как выдвинутая Арнольдом Тойнби концепция развития локальных цивилизаций «Вызов и ответ», совпадающая в ряде своих принципиальных позиций с теорией пассионарности ЛьваГумилёва. Тойнби полагал, если конкретному обществу брошен исторический вызов, но его некому принять, социум движется к пропасти и гибнет. Однако если творческое (или пассинарное, по Гумилёву) меньшинство осознает случившееся, то надежда остаётся, общество, как правило, трансформируется и движется дальше.
Вспомним, что ХХ век был для исторической России одним нескончаемым вызовом. Четыре революционных взрыва и, по меньшей мере, семь войн (из них три мировых, если считать «холодную») к рубежу тысячелетий привели страну к краю пропасти, истощили народные силы.
Наш национальный поэтический гений остро чувствовал приближение этого гибельного рубежа и стремился передать нам свою тревогу, ощущение опасности, исходящей из многих точек, внешних и внутренних. Твёрдого ответа на этот вызов пока нет, весы истории качаются.
Юрий Кузнецов оставил нас в 2003 году. Но имя его и дело набирают медленно и верно широту и силу. Увидело свет многотомное собрание сочинений. После смерти поэта состоялись полтора десятка ежегодных конференций, посвящённых его творчеству. Но тайнопись Поэта разгадана далеко не до конца.
Александр Дегтярев,
доктор исторических наук
А что за оборот “оставил нас”? То есть, поэт оставил вас, автора статьи, и близких вам людей. Расскажите, пожалуйста, о человеке-Кузнецове, это очень интересно.
Кстати, и на кого он вас оставил?
В 1968 г/ в 27 лет/ Юрий Кузнецов написал великое стихотворение”Атомную сказку”,-“и улыбка познанья играла на счастливом лице дурака”…
Кто из нас рискнет отрицать нашу сегодняшнюю безмозглость,- в совокупности общей, разумеется/ счастливые исключения имеются/в отношении к Матери- Природе?!
Ничего не увидел особенного в этом стихотворении. Раньше на эту тему писали замечательно другие поэты. И тоньше, и многозначительнее, и красивее.Это типично безбожное стихотворение, отрицающее божественное познание божественной природы. В одном прав Кузнецов – висисекция антибожественна. Так никто и не возражает. А сам он и лекарства принимал, и в больницах лежал, одежду любил современную, а не лапти с онучами носил и кафтаны. А ведь все это тоже познаниями достигалось, если говорить примитивно.
Хомякову. И что такого особенного? Тем более, что была улыбка все-таки “познания”, но играла она на лице “дурака”. Называть дураками всех, кто стремится к познанию, есть высокомерие. Юрий Кузнецов не имел и понятия о том, что такое познание. Он считал себя выше этого и выше других. Оттого и умер рано, а мог бы жить да жить. У него были загрудинные боли, типичная стенокардия, о он считал, что это простуда и надевал тёплые фуфайки. Мой родственник – его ровесник – жаловался на то же самое, ему сделали шунтирование, и он жив до сих пор. Разве это не благодаря познанию?
Да, действительно, тут я со многими согласен: Юрию Кузнецову можно только посочувствовать, – даже пред замечательным Николаем Рубцовым он оказывается просто пшиком. Не говоря уже об истинном выразителе всего нашего национального духа – Владимире Высоцком…
Алексею и другим.
Может быть, особенность этого стихотворения заключается в его заглавии – “Атомная сказка”?
В заглавии, намекающем на то, что познание в конце концов, но в наше время, приведёт человечество к ядерной катастрофе?
“Но тайнопись Поэта разгадана далеко не до конца”, – утверждает автор статьи.
Ох уж эти “кандидаты в доктора”!
Что может означать его утверждение?
Что Юрий Кузнецов – второй Нострадамус? Предсказатель будущих событий, прорицания которого подтверждаются только тогда, когда факт состоится?
Турчину. Согласна с вашей интерпретацией. Но по мне, так это слишком просто. Атом может быть и мирным и разрушительным. Чего тогда все так встрепенулись, дескать, новый гений появился? Я ничего не увидела ново-гениального в этом стихотворении. Читатель с серьёзной научной базой не поймёт подобного восторга. Какая там такая “тайнопись”? Однако сравнивать с Рубцовым считаю некорректно. У Кузнецова много других стихов. Это два разных поэта. Насчёт Высоцкого также не согласна. Для меня он поэт никакой. Тем более как выразитель национального духа.
Я хотел сказать, что тайнопись поэта может быть разгаданной только постфактум – только после того, как событие произойдёт.