Экосистема писателя
№ 2024 / 35, 13.09.2024, автор: Иван ОБРАЗЦОВ (г. Барнаул)
За последние полтора-два века кто только ни брался давать определения художественной литературе – и сами литераторы, и литературоведы, и даже политики. Литераторы и литературоведы, как правило, выводили свои определения из собственного понимания сущности художественной традиции, или техник (стилей, жанров) письма. В крайнем случае определения давались из соображений эстетического характера (разумеется, объявляемых этическим каноном).
Но практическое и в то же время самое реалистичное определение всегда давалось представителями общественно-политических институций. Сегодня надо бы напомнить, что искусство только тогда возвращается в актуальный дискурс, когда становится способом идеологического влияния на индивидов. По сути, мы можем со всем основанием и необходимой откровенностью дать определение и литературе: литература – это идеология.
Только так преодолевается нарастающая энтропия вседозволенности и вылетают на помойку истории всевозможные приспособленцы и торгаши. Ведь сегодня мы всё чаще наблюдаем, как дуболомство эстетствующих филологинь и пишущих снобов оказывается лишь словоблудием и фиговым листком для прикрытия мелких желаний культлавочников стать дворянами и одновременно получать регулярную ренту за своё смешное и глупое высокомерие. Какие-нибудь условные «филомаша, библиоженя, лингвоаня» собираются вокруг не менее условного «литлёши» и начинается ярмарка тщеславия, где все эти барахольщики духа торгуют своими телесами в том или ином виде, раздавая друг дружке наградки, грамотки и денежки, обрастая псевдонимами и чинами и спариваясь друг с другом в экстатическом ощущении собственной избранности. Но пора уже окончательно осознать, что все эти литэскортницы лишь перхоть в волосах русской истории и не более того.
При всём при этом, понимание подлинного генезиса художественного делания позволяет не только дать толкование, но и получить возможность соотнесения тех или иных печатных книжных продуктов с понятием «художественная литература». А такое соотнесение крайне необходимо в условиях нарастающего противостояния мира воинствующих спекулянтов (продвигающих идеи общества потребления культвпечатлений как продуктовой корзины) с тем, что можно назвать духовными и этико-эстетическими скрепами традиционного общества.
История создания художественных произведений говорит не столько об источнике художественного высказывания, сколько о технических этапах формирования писательского замысла и его реализации. Говоря, например, об этапах строительства храма Христа Спасителя, вряд ли можно найти прямой ответ на вопрос о причинах появления храмового строительства вообще. Так и с художественной литературой – подробно исследуя историю появления художественных произведений и стилевых особенностей письма вряд ли можно обнаружить причины их появления, разве что об этих причинах можно догадываться и строить всевозможные предположения (на чём уже многие десятилетия делаются околонаучные карьеры, но никак не эстетические открытия).
Не имея физической возможности интервьюирования писателей прошлого, учёному сообществу остаётся работать с их биографией и библиографией, в то время как писатели современности редко демонстрируют открытую заинтересованность в вопросах физики и метафизики собственного творчества. Речь идёт не столько о саморефлексии фрейдистско-психологического типа, сколько о попытке осмысления источника литературного делания в общечеловеческом и фундаментально-необходимом смысле, без чего ни о какой художественной литературе говорить нет нужды.
Тоже касается и расхожих обывательских иллюзий о «таинственности» и «непостижимости» литературного мастерства. Как юношеские, так и старческие романтические бредни о «я так вижу» и «сегодня нет писателей уровня Пушкина, Достоевского и т.д.» – не более чем наивные мифологические представления малограмотных обывателей, стремящихся в основном к психологическому комфорту при наличии малозначительной личной биографии. Здесь как раз применим фрейдистско-психологический метод описания причин всевозможных расхожих заблуждений, но к пониманию источника художественного делания это не будет иметь никакого отношения.
Опять же, существующие сегодня практики коммерческого создания книжных продуктов сколь угодно навязчиво можно объявлять «писательством», но сама механистичность и регулярность подобного книгопроизводства является разоблачением, указывающим на культурологическую фиктивность данного процесса. С точки зрения подлинности искусства как идеологического способа взаимодействия с обществом необходимо выделить несколько элементов, которые и будут теми самыми основаниями для наименования того или иного произведения объектом художественной литературы, а не продажной подделкой или дешёвой спекуляцией.
Здесь довольно удобно применить к самому процессу художественного делания понятие «экосистема писателя» и возможны, как минимум, два варианта системного описания:
-
Экосистема писателя как нечто, в чём автор существует и с чем взаимодействует – целевая аудитория и общественный дискурс;
-
Писательская экосистема, как внутренняя структура, присущая художественному высказыванию как высказыванию идеологическому.
Первая причина процесса художественного делания и литературы как физического проявления этого процесса может быть определена как целевая, то есть то, к чему направлено и что дОлжно достичь всему процессу целиком. И это будет относиться к первому типу «экосистемы писателя» как тому, в чём существует автор и с чем взаимодействует. Цель является причиной всех действий, которые к ней направлены. Например, стремление человека получить хорошее образование есть причина всех его действий, ведущих к этой цели. То есть, необходимо попытаться определить цель художественного делания, и таким образом попытаться осознать смысл литературного процесса как такового. Причём цель не может относиться к области искусства для искусства, так как тогда пропадает любой смысл искусства, как общественного явления.
Вторая причина художественного делания и литературы может быть определена как формальная – это сам язык в его устойчивых формах (семантических, синтаксических, грамматических и т. д.), который и определяет возможность появления процесса художественного делания как естественного существования языка на самом фундаментальном уровне. Проще говоря, язык как присущее и обязательное человеческим сообществам условие существования стремится быть зафиксированным в своих принципиальных проявлениях, за счёт чего он порождается и развивается одновременно в художественных произведениях. Такая причина будет относиться ко второму типу «писательской экосистемы» как внутренней структуре художественного высказывания вообще. И не надо путать данные определения с некими узколингвистическими или чистофилологическими конструктами, которые «выявляют» всевозможные «литературоведы-шекспирологи» и «доктора колобковидных наук» – эти-то как раз заинтересованы лишь в одном – в собственном тёплом и уютном болотце пустых словоблудий. Речь идёт о живом дискурсе языка, влияющем на актуальную реальность самым непосредственным образом и способном изменять общественные институты в долгосрочной перспективе. Так мы легко избавляемся от всяческих пишущих торгашей, которые заточены лишь на одно – быстрое получение прибыли и не менее шуструю писанину для премиальных ежегодных вокруглитературных распродаж.
Только так мы сможем выбраться из засилья псевдолитературных продуктов, которые не просто позволяют паразитировать на теле отечественной культуры множеству образованцев и коммерцспекулянтов, но и разрушают любые разумные перспективы развития гражданского общества как сообщества свободных и ответственных граждан. Ответственность в данном случае предполагает не личное и эгоистичное набивание мошны, а стремление к достижению личного благополучия как тенденции развития общественных институтов, где каждый гражданин может рассчитывать на получение благ в зависимости от приносимой им реальной практической пользы, а не фиктивных активностей для министерского отчёта. Свобода такого типа гражданских взаимоотношений соизмеряется с необходимой мерой ответственности и этой мерой ограничивается, не перерастая в оголтелую вседозволенность для кучки сытых паразитов.
Данная статья является продолжением ранее опубликованного в Литературной России материала «О юридических реалиях современного литературного процесса»
Браво, Иван Образцов!
Но, пожалуй. пора подкрепить теоретическую часть конкретными примерами.
Вы же знаете: все значимые литературные критики XIX столетия (великого столетия!) не только теоретизировали, но и указывали на конкретных писателей.
Укажите и Вы.
И Ваш перст засияет в темноте, столь талантливо описанной Вами.
Успехов!
Так вроде бы все имена очевидны, разве нет? Образцов вполне конкретно назвал “литлёшу” – это ли не очевидный пример всем нам известного главного графомана литинститута?
И окститесь, товарисчи, столицу подлинная русская литература давно обходит стороной, так как прекрасно выживает в регионах.
Посмотрела здесь сообщения комментаторов на других ветках – такое впечатление, что никого не интересует литературный процесс, все разговоры о каких-то своих прошлых воспоминаниях и прочие словоизлияния. Вопрос – здесь вообще есть те, кто в состоянии поддерживать беседу по существу вопроса или только собственные болезненные неудовлетворённости жизнью могут обсуждать?!
Что же касается материала Образцова – это лишний пример того, как современные “писцатели” становятся одними в поле воинами. Зато когда надо распилить очередной грант или премию, то сразу же начинается просто невероятная гиперактивность. Деструктивно всё это как-то и грустно.
“…И не надо путать данные определения с некими узколингвистическими или чистофилологическими конструктами, которые «выявляют» всевозможные «литературоведы-шекспирологи» и «доктора колобковидных наук» – эти-то как раз заинтересованы лишь в одном – в собственном тёплом и уютном болотце пустых словоблудий…”
Так так было всегда, даже вот здесь кто-то пытался кажется про русский язык высказывать колобковидные идеи в духе почившего Михаила Задорнова. Это же свойство основное следствие лихих 90-х и массовых увлечений конспирологическими теориями. Задорновщина процветает))
“…Ответственность в данном случае предполагает не личное и эгоистичное набивание мошны, а стремление к достижению личного благополучия как тенденции развития общественных институтов…”
А вы уверены, что такое отношение к культуре вообще реально привить в современном обществе, где “набивание мошны” есть единственная цель жизни большей части человеческих существ???!
Судя по материалам Образцова, вопрос не в том, чтобы привить, а в том, чтобы донести простую мысль – современный литпоток не читают потому, что у народа срабатывает иммунитет, который отторгает всю эту писанину. Вот ярмарка в Новосибирске – вы посмотрите какая там муть на полках лежала и всё станет понятно.
Иван Образцов создал и сайт “ЛР” опубликовал несколько принципиальных статей о тенденциях в так называемом “литературном поле”, вокруг и в содержании литературных изданий, не называя конкретных “писателей” и критиков. И это не случайно.
Развившей активность на поле сайте “ЛР” под ником “Анна”, а также “профессору Преображенскому” предлагаю назвать несколько современных прозаиков, поэтов и критиков, которых рекомендуют для читателей.
Или сообщить, что Никого не рекомендуют, по причине….
Хватит пару часов для информации?