Героический спуск в Баксанское ущелье

Рубрика в газете: Честь имею, № 2024 / 1, 12.01.2024, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

Конец ноября сорок первого года. Обстановка на фронте крайне сложная. Да, мы остановили немца прямо возле Москвы. Но ещё от столицы его не прогнали. Наше контрнаступление только готовилось и, как оно пойдёт, спрогнозировать было трудно. Но в это же самое время власть отдала приказ сформировать роту почётного караула. Какая в этом была необходимость, когда каждый солдат находился на счету? А очень большая. Как бы сложно ни складывалась обстановка на фронте, Кремль не прекращал активность на внешнеполитическом направлении. Москва продолжала сколачивать и упрочивать коалицию для совместной борьбы с фашизмом. Она шла на контакты и с Лондоном, и с Вашингтоном, и с эмигрантскими правительствами стран, которые оказались под пятой немецкой армии. А зарубежные правители, несмотря на тяжелейшие бои вблизи Москвы, не забывали даже такие мелочи, как кто и в чём их встречал и провожал. Война войной, а за этикетом они ещё как следили.

Первым командиром роты почётного караула стал Владимир Тимофеевич Огрызко.

Что о нём было известно? Он родился в 1918 году, в юности работал в Армавире на заводе «Армалит» и туда получил повестку в армию. Служить его направили в Ростов-на-Дону, где тогда дислоцировался 5-й мотострелковый полк НКВД. Командиры сразу обратили внимание на рослого сообразительного паренька. И вскоре ему выдали путёвку в Саратовское училище пограничной и внутренней охраны НКВД. Там молодой курсант занялся освоением новых видов вооружения, а также лёгкой атлетикой, в частности бегом, на длинные дистанции и гимнастикой.

 

 

Первое назначение Огрызко получил в комендатуру Кремля. Им собирались укрепить охрану одного из членов Политбюро. Но через несколько недель командование всё переиграло и направило молодого офицера в Отдельную мотострелковую дивизию особого назначения (ОМСДОН) имени Дзержинского. Огрызко стал командиром взвода разведки. Как выяснил военный историк Николай Сысоев, «Огрызко обучал своих бойцов меткому ведению боя из новых, только что поступивших на вооружение ручных пулемётов Дегтярёва» («На боевом посту». 2018. № 2). А вскоре молодого офицера назначили командиром роты.

Когда началась война, каждое подразделение дивизии Дзержинского получило свой участок. Пока не удалось выяснить, за что именно отвечала рота Огрызко летом сорок первого года. Но известно, что когда под Москвой сложилось угрожающее положение, эта рота была направлена на подмосковную железнодорожную станцию Шаховская, где находился один из важнейших пунктов снабжения Западного фронта. Потом подразделение Огрызко было возвращено в столицу для борьбы с провокаторами, которые сеяли среди населения панику. А затем его бросили на оборону Волоколамска.

В начале ноября перед Кремлём встал вопрос: проводить ли в столице традиционный парад или отказаться от него. Сталин после долгих раздумий решил: парад нужен – хотя бы для того, чтобы доказать всему миру, что немцы так и не смогли захватить Кремль, Москва не сдалась, а заодно поднять дух армии и народа. А рота Огрызко была привлечена к охране репетиций парада и к обеспечению порядка на Красной площади 7 ноября.

Ноябрьский парад всему миру продемонстрировал решимость Красной армии и всего советского народа разгромить фашизм. Он повлиял на перемены в настроении руководства наших союзников. В Советский Союз собрались первые эмиссары Запада. Сталин дал приказ встретить иностранных гостей по высшему разряду – со всеми почестями. Для этого и была выбрана рота Огрызко. В спешном порядке сотрудники наркомата иностранных дел стали обучать молодого офицера нюансам дипломатического протокола.

Одним из первых к нам пожаловал премьер польского правительства в изгнании Владислав Сикорский. 2 декабря 1941 года он прилетел из Куйбышева в Москву. На центральном аэродроме столицы его встречали нарком иностранных дел Вячеслав Молотов и почётный караул. Растроганный оказанным приёмом Сикорский подошёл к командиру роты Огрызко и протянул ему руку. Огрызко растерялся: ведь рукопожатие не было предусмотрено протоколом. Он посмотрел на Молотова, а тот одобрительно ему кивнул. После этого командир роты, переложив саблю из правой руки в левую, снял перчатку и поздоровался с польским гостем.

Другая церемония состоялась 15 декабря, но уже на Белорусском вокзале. В Москву из Мурманска на поезде прибыл министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден. Группу встречающих вновь возглавил Молотов.

18 декабря английский гость в третий раз встретился со Сталиным. В конце беседы он обратился к советскому вождю с просьбой дать ему возможность побывать на фронте (или вблизи передовых позиций советских войск). Сталин предложил Идену совершить поездку в только что освобождённый от немцев Клин. Но, естественно, английскую делегацию одну не отпустили. Охранять её на всём пути следования Кремль поручил роте Огрызко.

Уже в 2001 году бывший английский посол Брейтвейт специально приезжал в Москву, чтоб разыскать и побеседовать с людьми, которые имели отношение к состоявшемуся в первый год войны визиту Идена в Советский Союз. Дипломат Лев Паршин свёл его с Огрызко. Ветеран рассказал Брейтвейту:

«Я и мои люди были разбужены в три часа утра. Нам сказали, что мы должны сопровождать Идена на фронт. Мы поехали по Ленинградскому шоссе, я обеспечивал авангард и охрану флангов. Когда мы прибыли в Клин и увидели, как варварски был осквернён и разграблен Дом-музей Чайковского, Иден пришёл в ярость» (научно-культурологический интернет-журнал RELGA, 2018, № 5).

Вновь с англичанами Огрызко соприкоснулся 12 августа 1942 года. В Москву тогда прибыл сам премьер-министр Великобритании Черчилль. На Центральном аэродроме столицы его встречала в том числе и рота Огрызко. Позже Черчилль в своих мемуарах написал:

«Вглядываясь в глаза советских солдат, стоящих в строю почётного караула, я почувствовал и понял, почему эта армия непобедима».

Но Огрызко считал, что он всё-таки Победу должен был приближать не на столичном аэродроме, проходя чеканным шагом перед иностранными гостями, а на фронте. Однако его рапорт был частично удовлетворён лишь весной 1944 года. И назначение он получил не на передовую, а на освобождённый от немцев Северный Кавказ.

Там в районе долины реки Баксан действовала банда Занкашиева. Она состояла из более чем трёхсот боевиков. Бандиты прекрасно знали местность и практически в каждом селе имели своих информаторов. В 43-м году они устроили засаду для целой дивизии, которая должна была выйти к Нальчику. Понеся ощутимые потери, эта дивизия вынуждена была вернуться в Грузию.

Разгромить банду Занкашиева нарком Берия поручил легендарному командиру дивизии имени Дзержинского Ивану Пияшеву. У этого генерала имелся большой опыт борьбы с басмачеством в Туркменистане. В середине тридцатых годов он смог нехожеными тропами выйти к находящемуся возле границы с Афганистаном логову бандитов и без серьёзных потерь с нашей стороны уничтожить несколько вражеских отрядов.

У Пияшева были личные счёты к фашистам. На второй день после начала войны его первая семья – жена, трое детей и тёща – попала под немецкую бомбёжку и вся погибла.

Получив приказ, Пияшев вспомнил про свой туркменский опыт. Он вызвал Владимира Огрызко и дал ему задание в кратчайшие сроки сформировать сводный отряд из 150 хорошо подготовленных бойцов. Генерал поставил задачу скрытно совершить 130-километровый марш-бросок и зайти в тыл к бандитам. Нашим ребятам предстояло пройти путь из Нальчика через Чегемское ущелье к леднику Дыхтау, подняться на три километра и потом совершить спуск по отвесным скалам в Баксанское ущелье. Проводником отряда стал 80-летний осетин.

Натренированные бойцы легко поднялись на ледник. Но никто не знал, как живым спуститься в ущелье. Пример показал старый проводник. Он, как рассказывал впоследствии Огрызко, слепил снежный ком и толкнул его вниз, затем подобрал полы бурки, сел на снежный наст и спокойно покатился вниз. В бинокль командир отряда увидел, как проводник остановился, сразу поднялся, повернулся лицом к склону и махнул рукой. Огрызко воспринял это как сигнал, он тут же решил повторить все движения проводника и тоже быстро спустился в ущелье. Примеру командира последовали остальные бойцы.

Появление советских солдат оказалось для бандитов полной неожиданностью. Они даже не успели схватиться за оружие. Так отряд Занкашиева был весь уничтожен. Огрызко за эту операцию получил первый орден Красного Знамени.

24 июня 1945 года Огрызко по праву маршировал по Красной площади на параде Победы. Кстати, по строевой натаскивал его и других бойцов дивизии Дзержинского лично генерал Пияшев.

А почти сразу после парада Огрызко был брошен на борьбу с недобитыми бандеровцами на Западную Украину. Позднее же его направили в Прибалтику.

Служивший под началом Огрызко Владимир Жуков летом 2004 года вспоминал в газете «Красная звезда», как в мае 1948 года дзержинцев бросили на ликвидацию так называемой бригады Казимирявичуса.

«Одна банда, – рассказывал Жуков (а он тогда командовал в батальоне Огрызко второй ротой), – действовала с особой дерзостью. Неоднократно совершая насилие над местными жителями, она всё время безнаказанно уходила от преследования и предположительно укрывалась в небольшом лесном массиве. Для поиска и ликвидации банды был выделен наш 1-й батальон, усиленный несколькими подразделениями полка… Операцией руководил Огрызко» («Красная звезда». 2004. 17 июня).

Позже Огрызко был направлен в Военную академию имени Фрунзе. После учёбы он вернулся в родную дивизию Дзержинского и дослужился до командира полка. Затем его перевели в Главкомат внутренних войск: ему предложили должность старшего офицера по боевой подготовке.

 

 

В 90-е годы Огрызко, сохранив прекрасную физическую форму, возглавил оздоровительно-спортивный комплекс в Московском энергетическом институте и уже за трудовые успехи получил новый орден.

Умер он в мае 2003 года. Похоронили его в Москве на Введенском кладбище.