Гибель командующего фронтом

Рубрика в газете: Из цикла «Генералы Победы. Неизвестное», № 2025 / 19, 16.05.2025, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

Долгое время наши военные историки ничего не писали о том, как погиб первый командующий Юго-Западным фронтом Михаил Кирпонос. Кто-то сверху наложил на эту тему табу. А почему? Или у кого-то оставались сомнения в героизме Кирпоноса? Подчеркну: речь сейчас не о том, насколько генерал соответствовал должности командующего фронтом, а о его личной храбрости. Так вот: Кирпонос никогда трусом не был и ни за чьи спины не прятался. Он и погиб как герой. Правда, до сих пор не установлено: это случилось 19 или 20 сентября 1941 года.

 

 

Что точно известно? В начале сентября 1941 года на киевском направлении сложилась тяжелейшая ситуация. Наверное, нам следовало тогда Киев оставить – чтобы потом перегруппироваться и организовать мощную оборону уже на других рубежах. К слову, к этому склонялся главком юго-западного направления маршал Будённый. Но Кирпонос заверил Сталина, что войска фронта в состоянии оказать немцам сопротивление, после чего Москва заменила Будённого другим маршалом – Тимошенко, а тот пошёл на поводу у Кирпоноса. В итоге 15 сентября сразу четыре наши армии вместе с управлением Юго-Западного фронта оказались в окружении.

Безусловно, Кирпонос в те дни совершил немало ошибок. А всё почему? У него отсутствовал опыт управления армиями. Судите сами. Человек в декабре 1939 года принял дивизию. Да, ему потом удалось за шесть дней обойти по льду Финского залива Выборгский укрепрайон и перерезать дорогу Выборг – Хельсинки, за что ему потом присвоили звание Героя Советского Союза. Но поймите: это не значило, что молодого командира следовало тут же каждый месяц повышать в должности (а он всего за один год прошёл путь от командира корпуса до командующего самым сложным в стране Киевским особым военным округом). Генерал, естественно, нуждался в учёбе. Ему бы следовало прежде повариться хотя бы в Академии Генштаба. Так что многие допущенные им в начале войны ошибки вполне объяснимы, и часть из них на совести Москвы, которая неоправданно сделала на него столь большую ставку.

К слову, Рокоссовский, не раз в трагическом 41-м сталкивавшийся с Кирпоносом, вспоминал:

«Меня крайне удивила его резко бросающаяся в глаза растерянность… Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет её знать».

При этом, повторю: сам Кирпонос никогда в трусости замечен не был.

В ночь на 18 сентября Кирпонос дал команду своему штабу выдвинуться на Пирятин (это город на Полтавщине). Как потом выяснилось, была организована колонна Военного Совета и штаба Юго-Западного фронта и штаба 5-й армии. Из руководства в ней находились: командующий фронтом Михаил Кирпонос, члены Военного Совета фронта Евгений Рыков и Михаил Бурмистренко, начштаба фронта Василий Тупиков, командарм Михаил Потапов и члены Военного Совета 5-й армии Михаил Никишев и Евгений Кальченко. Близ села Городище колонна разделилась. Рота НКВД под руководством Баграмяна двинулась на Сенчу, а колонна в тысячу офицеров во главе с Кирпоносом пошла на Лохвице.

Я нашёл в архивах материалы о последних днях Кирпоноса. Самые ценные документы: датированное 26 октября 1941 года письменное объяснение члену Военного Совета Юго-Западного направления двух порученцев: командующего фронтом Михаила Кирпоноса – майора Алексея Гненного и члена Военного Совета фронта Е.Рыкова – старшего политрука Виктора Жадовского. Два офицера доложили:

«Военный Совет и Штаб ЮЗФ 17 сентября начал походное движение из г. ПИРЯТИН на восток и 19 сентября к 11.00 (примерно) колонна остановилась на отдых в лесу юго-восточнее с. ДРЮКОВЩИНА (юго-западнее ЛОХВИЦА).

К 12.00 было замечено сосредоточение танков, машин с пехотой, миномётов и орудий противника в район выс. 160.

Немцы начали своё наступление на район леса ДРЮКОВЩИНА около 15.00 19.9.41. В наступлении принимали участие до 9 танков, мотопехота, артиллерия и миномёты.

Военный Совет и в частности генерал-полковник т. КИРПОНОС лично организовал контратаку, в результате которой наступление немцев было приостановлено, но значительно усилился огонь всех видов вооружения противника. Подразделения, участвовавшие в контратаке отошли в лес, где впервые тов. КИРПОНОС был ранен в левую ногу. Организуя вторично контратаку и по возвращении после неё в лощину леса, тов.КИРПОНОС был ранен осколком мины в грудь и при последующих разрывах мин – ранен в левую переднюю часть головы, после чего скончался, примерно, в 18.30 20.9.41 г.

Кроме нас двоих, свидетелями его кончины были: Член Военного Совета ЮЗФ тов. БУРМИСТРЕНКО со своим аппаратом работников, Военком ВВС ЮЗФ – дивизионный комиссар т. ГОЛЬЦЕВ, ст. политрук САВЕЛЬЕВ и ряд других товарищей, фамилий которых сейчас не помним.

Из-за сильного миномётного и пулемётного огня противника и вскоре – появления в непосредственной близости от трупа тов. КИРПОНОС немецкой пехоты, нам пришлось отойти в сторону, чем мы были лишены возможности похоронить тов. КИРПОНОС немедленно.

На следующий день, т.е. 20.9.41 г., примерно в 7.30 мы прошли к месту гибели тов. КИРПОНОСА, причём нашли его труп уже перевёрнутым на спину, с обысканными кем-то до нас карманами. Нам удалось найти у него небольшой блокнот с личными записями, очки, 6 штук носовых платков, фотоаппарат «ФЭД» и на гимнастёрке медаль «Золотая Звезда» за № 91, которая нами была снята и передана 27.Х.41 г. Вам. Других документов и предметов при тов. КИРПОНОС не было.

Кроме того, для того, чтобы не дать возможности противнику опознать труп тов. КИРПОНОСА, мы срезали с его обмундирования петлицы и знаки различия.

Похоронен тов. КИРПОНОС, по нашим предположениям, вместе с другими нашими бойцами и командирами 22–23 сентября местным населением ближайших сёл здесь же в лесу – в районе ДРЮКОВЩИНА» (РГАНИ, ф. 3, оп. 50, д. 602, лл. 7–9).

 

 

Однако через два дня после доклада Гненного и Жадовского Хрущёву, 28 октября 1941 года обоим офицерам было приказано дать письменные объяснения ещё и начальнику особого отдела Юго-Западного фронта бригадному комиссару Селивановскому. А вот в новом варианте показаний некоторые события порученцы военачальников изложили по-другому.

 

 

Начальнику особого отдела Гненный и Жадовский написали, что Военный совет фронта начал движение на северо-восток из Городища вечером 19-го сентября (когда Хрущёву было указано другое время). Далее: во втором варианте доклада офицеры написали, что на привал командование фронта остановилось в лесу около села Дрюковщина почти в семь утра 20-го сентября (а в первом варианте называлось одиннадцать часов 19-го сентября). Разнились в двух докладах и дни начала немецкого наступления (с участием вражеских танков): в первом докладе фигурировало 19-е сентября, во втором – 20-е сентября. Но совпало время: три часа.

Дальше сильных расхождений в двух вариантах объяснительных записок не было. Гненный и Жадовский доложили начальнику особого отдела фронта:

«Примерно, в 15-00, 20.9 немцы повели наступление на лес Дрюковщина, начав его обстрел из всех видов вооружения, и в наступлении принимало участие около 9-ти танков.

Средств противотанковой борьбы при Военном Совете не было, за исключением двух бронемашин и одной пушки ПТО, который в самом начале боя были выведены из строя противником.

Весь состав Военного Совета, при непосредственном подходе пехоты противника, организовал контратаку, которая наступление приостановила, но огонь противника из всех видов оружия по лесу значительно усилился.

Во время первой контратаки, генерал-полковник тов. КИРПОНОС был ранен в ногу, но движение совершал сам свободно.

Во время организации последующих контратак и отхода на дно оврага леса Дрюковщины, после них тов. КИРПОНОС осколками мин был ранен в левую сторону груди и вскорости в левую часть головы, после чего скоро скончался.

При его смерти присутствовали: член Военного Совета ЮЗФ тов. БУРМИСТЕНКО, дивизионный комиссар тов. ГАЛЬЦЕВ, работники из аппарата тов. БУРМИСТЕНКО, тов. ПЯТКОВ из Особого отдела фронта, нас двое и ряд других товарищей, фамилия которых не помним.

Вскоре к месту смерти тов. КИРПОНОС подошли немцы и мы вместе с тов. БУРМИСТЕНКО и с работниками его аппарата вынуждены были отойти на противоположную сторону оврага.

На другой день, т.е. 21.9 с рассветом, мы решили похоронить труп тов. КИРПОНОС, чтобы не дать возможности немцам опознать его.

Прийдя на место смерти тов. КИРПОНОС труп был его перевёрнут и лежал на спине, при этом, карманы брюк, шинели и гимнастёрки были открытыми.

Нами при трупе были найдены блокнот с личными записями, фотоаппарат «ФЭД», очки, расчёска, 6 носовых платков и сняли медаль «Золотая Звезда» за № 91, которая нами была вручена члену Военного Совета ЮЗН – тов. ХРУЩЁВУ 26.10.41 года.

Для того, чтобы не дать возможности опознать труп тов. КИРПОНОС, мы срезали петлицы с его обмундирования.

Похоронить не было возможности из-за появления немцев, и мы труп вынуждены были оставить и уйти» (РГАНИ, ф. 3, оп. 50, д. 602, лл. 11–13).

А потом были другие бои. Из окружения Гненный и Жадовский выбрались лишь 23 октября в районе города Фатеж. И, наверное, за этот месяц блужданий по немецким тылам какие-то даты у них спутались. Они же не вели письменный дневник всех трагических событий осени сорок первого года.

Первым погибшего генерала обнаружил красноармеец 91-го погранотряда Качалин. По выходу к нашим он немедленно подал особистам рапорт. Пограничник доложил:

«21 сентября 1941 г. на второй день после боя в перелеске, около с. Авдеевка, я, оставшись один в окопе, в 12.00 пошёл искать своих пограничников. При поиске я нашёл убитым генерала – высокого роста, полного телосложения, одет в тёмно-серую драповую шинель, знаки различия – четыре звёздочки, в голове с левой стороны в височной части у него была огнестрельная рана, с правой стороны голова была пробита, видимо, крупным осколком.

Осматривая труп убитого генерала, я увидел двух красноармейцев РККА во главе с лейтенантом, которому доложил об обнаружении трупа убитого генерала. Лейтенант поручил мне просмотреть у убитого наличие документов. В боковом кармане френча я обнаружил партбилет, прочитал фамилию убитого – КИРПОНОС. Партбилет я передал лейтенанту РККА, фамилию которого не знаю, только сказал в присутствии всей группы, что он с 21 армии.

При передаче мною партбилета, начали подходить немцы, с которыми у нас завязалась перестрелка, во время которой я был ранен в ногу. Когда немцы бежали, лейтенант предложил посмотреть ордена у убитого. Так как я не мог итти, лейтенант пошёл сам. По возвращении он не сказал, снял ли он ордена, а предложил нам приготовиться к выходу из этого места. Всю ночь мы двигались вместе: я, лейтенант, один старший политрук и два красноармейца, фамилий и из каких они частей, я не знаю.

На рассвете мы расположились в копнах, лейтенант вскоре заявил, что он сходит в ближайший хутор и принесёт чего-либо покушать. С этого хутора он к нам не возвратился.

С наступлением ночи старший политрук предложил двигаться на Киев, куда мы и направились. Утром в селе все переоделись, старший политрук направился в сторону Киева, а я с одним встретившимся нам лётчиком возвратился обратно на восток.

По прибытии в Ахтырку 2 октября 1941 г. я написал Начальнику комплектования 21 Армии рапорт, с указанием об обнаружении убитого Генерал-полковника КИРПОНОС» (РГАНИ, ф. 3, оп. 60, д. 602, лл. 3–4).

 

 

Что получалось? Гненный и Жадовский обманули командование и дали ложные показания: они не похоронили своего командующего, а оставили его тело на поле боя.

Теперь о том, как действовал Военный Совет фронта после гибели своего командующего. Гненный и Жадовский вскоре после выхода из окружения дали подробные показания. Они доложили, что член Военного Совета фронта Бурмистенко, когда узнал о смерти Кирпоноса, приказал уцелевшим офицерам из своего аппарата отойти в противоположную сторону оврага, дождаться полной темноты и потом вместе выходить из окружения. Но после наступления сумерек Гненный и Жадовский Бурмистенко уже не нашли. Офицеры намекали, что Бурмистенко мог и спрятаться, а то и на большее пойти. Но они зря бросали тень на Бурмистенко: тот погиб, причём в тот же день – 20 сентября 1941 года.

Впоследствии Гненный и Жадовский доложили в особый отдел фронта:

«Во время нашего движения в районе Конотопа, т.е. в с. Вязовое, 30.9 встретил группу, которая также выходила из окружения и сообщила, что тов. БУРМИСТЕНКО переодет крестьянином и пробирается к своим.

Член Военного Совета ЮЗФ, дивизионный комиссар тов. РЫКОВ, несколько раз, лично, организовывал контратаки, я, ст. политрук ЖАДОВСКИЙ, всё время находился с ним до моего ранения, в силу которого, он меня оставил на перевязку, а сам побежал вперёд и передел, чтобы после перевязки я его догнал. После перевязки, несмотря на мои поиски, найти его не мог и судьба его для нас неизвестна.

Начальник ОО ЮЗФ, комиссар государственной безопасности 3 ранга тов. МИХЕЕВ, всё время находился при Военном Совете и в самом начале боя был ранен в голову, а в последующем бою и в обе ноги. На дне оврага леса Дрюковщина я, майор ГНЕННЫЙ, видел тов. МИХЕЕВА вместе с тов. ЯКУНЧИКОВЫМ, сидящими под кустами и на моё обращение к тов. МИХЕЕВУ, что с вами, последний ответил: «ГНЕННЫЙ, друг, ранен в голову и обе ноги, дальше двигаться не могу, наверное буду стреляться», я ответил, что этого делать нельзя, сам ушёл и больше их лично не видел.

21.9, при обходе леса, мы нашли сумку тов. МИХЕЕВА, в которой были карандаши, циркуль и письмо жены, больше ничего не было, письмо зарыли, а карандаши и циркуль забрали.

Начальник штаба ЮЗФ, генерал-майор ТУПИКОВ последние дни всё время пьянствовал, держался в стороне от всех.

В лесу Дрюковщина, минут за 20 до начала боя, мы не видели куда он делся, но в районе действий не появлялся.

24.9 мы встретили врача 91 погранотряда тов. КОГАН, который утверждал, что он видел ТУПИКОВА в плену у немцев и утверждал, что это именно он, т.к. он его в лицо знает.

Адъютант нас. ОО ЮЗФ тов. ПЯТКОВ, всё время принимал активное участие в бою, вёл за собой в контратаку бойцов, при этом показывал личный героизм и отвагу, сам был ранен в обе ноги и двигаться совершенно не мог, и при моём присутствии (майора ГНЕННОГО) сам застрелился, его партбилет мы зарыли, а орден его остался у зав. дел Военного Совета 21 армии.

При обходе леса, нами был обнаружен труп полковника ТЫХОВИЧА, исполняющего должность порученца командующего ЮЗФ.

За время нашего выхода из окружения, в плену у немцев не были, немцами не задерживались, за исключением в хут. Бережном, севернее (3 км) ст. Грузское, группа немцев на машине, при помощи местного населения, пыталась задержать нас, но применяя оружие, нам удалось отбиться и уйти от преследования. С нами шли: следователь ОО 67 корпуса 21 армии – т. ДЕМИДОВ, бывший зам. нач КПП, ПЕРЕМЫШЛЯ (капитан), шофёр генерал-майора КОВАЛЁВА – ГОЛЬДЕНБЕРГ и сержант ЯНКОВСКИЙ» (РГАНИ, ф. 3, оп. 50, д. 602, лл. 13–15).

Позже выяснилось, что Тупикова совершенно необоснованно подозревали в переходе к немцам и предательстве. Его труп был обнаружен полтавскими колхозниками в середине октября 1941 года. Они же и похоронили генерала.

Какое-то время считалось, что тогда же погибли командующий 5-й армией Михаил Потапов, член Военного Совета Фронта Евгений Рыков, начальник особого отдела фронта Анатолий Михеев, член военного совета 5-й армии Михаил Никишев. Но Потапов был тяжело ранен и в бессознательном состоянии попал в плен. А судьба Рыкова до сих пор не прояснена. По одним данным, он погиб осенью 1941 года при выходе из окружения в штыковой атаке с немцами. По другим – попал в плен и умер в ноябре 1941 года в концлагере.

Когда появилась возможность, Москва организовала поиски захоронений погибших генералов. 22 ноября 1943 года Никита Хрущёв письменно доложил Сталину:

«Начальник Главного Управления кадров НКО т. Голиков командировал своего представителя подполковника Бородина и слушателя Академии им. Фрунзе майора Жадовского, бывшего для особых поручений у члена Военного Совета Юго-Западного фронта т. Рыкова, в район Сенча, где в 1941 году был окружён немцами штаб Юго-Западного фронта и 5-й армии. Эти товарищи были посланы с целью обнаружения тел погибших т.т. Кирпоноса, Тупикова, Потапова и др.

Они сообщили, что ими абсолютно точно установлено тело погибшего Командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника Кирпонос и тело начальника Штаба этого фронта генерал-майора Тупикова. Ими же обнаружено тело ещё одного генерал-майора, опознать которого трудно, но есть все предположения считать, что это тело Командующего 5-й Армии генерал-майора танковых войск Потапова.

Все эти три тела извлечены из могил и находятся сейчас на хранении в Санчанском райотделе НКВД.

Т.т. Бородин и Жадовский обратились ко мне с просьбой дать указание как поступить с обнаруженными телами. Вношу предложение: бывшего Командующего Юго-Западным фронтом Героя Советского Союза генерал-полковника Кирпонос и бывшего начальника Штаба Юго-Западного фронта генерал-майора Тупикова похоронить в г. Киеве и соорудить им памятник. Тело же генерал-майора, по предположению, что это Потапов, похоронить тоже в Киеве не объявляя пока, что это похоронен Потапов. После же войны, когда выяснится, что Потапов не значится в плену, и дополнительно проведя уточнение обстоятельств гибели Потапова, объявить, что здесь похоронен бывший командующий 5-й Армии генерал-майор Потапов и тогда решить вопрос о сооружении ему памятника.

Если будет принято моё предложение, то прошу Ваших указаний как похоронить Кирпонос и Тупикова – в одной ли могиле и соорудить им общий памятник, или похоронить каждого отдельно и ставить отдельные памятники» (РГАНИ, ф. 3, оп. 50, д. 602, лл. 22, 23).

Останки Кирпоноса и Тупикова были перезахоронены в Киеве. А генерал Потапов оказался жив: он находился в плену. Его наши освободили в апреле 1945 года и потом восстановили на военной службе.