Истерика зампредседателя ОГПУ Ягоды
Чем его не устроило наследие Гоголя
№ 2025 / 38, 25.09.2025, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
3 марта 1927 года в день 75-летия со дня смерти русского классика Николая Гоголя главная газета нашей страны – «Правда» поместила объявление о назначенной на 5 марта демонстрации творческой интеллигенции и студенчества к памятнику писателя. Сбор публики был намечен на половину третьего дня во дворе Дома Герцена на Тверском бульваре. Начало шествия было запланировано на три часа.
Эта информация очень возмутила заместителя председателя ОГПУ Генриха Ягоду. В 15 часов 10 минут 3 марта он передал в Политбюро ЦК ВКП(б) телефонограмму.
«ОГПУ, – доложил Ягода, – при теперешнем положении в настроениях в писательских кругах, наличии предвыборной кампании и в связи с тем, что демонстрация будет состоять из интеллигенции, студенчества и т.п., считает целесообразным отменить эту демонстрацию» (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 243, л. 2).
Ягода передал в Политбюро, что «Гусев и Менжинский за запрещение этой демонстрации, т. Угланов тоже склоняется к запрещению этой демонстрации, пусть соберутся в закрытом помещении».
Уточню: Вячеслав Менжинский в то время считался официальным руководителем ОГПУ, правда, он тогда тяжело болел и в оперативной деятельности ведомства почти не участвовал. Сергей Гусев, он же Яков Драбкин, заведовал отделом печати ЦК ВКП(б). Анатолий Угланов возглавлял Московский губернский комитет ВКП(б).
Ознакомившись с телефонограммой, Бухарин распорядился: «Поставить на повестку дня <Политбюро>, вызвать Ягоду и <нрзб>». Но кто-то дополнил это указание и потребовал вызвать на заседание ещё и Гусева.
Срочно созванное заседание Политбюро прошло в тот же день, 3 марта в закрытом режиме. Оно постановило:
«20. Поручить т.т. Воронскому, Ярославскому, Гусеву и Мандельштаму обеспечить наше влияние в руководящем ядре организуемого писательского шествия и выступления наших организаторов» (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 243).
Почему Политбюро поручило разобраться с готовившейся манифестацией именно этим людям: Понятно, почему в этот список вошёл Гусев: он отвечал за работу с писателями в аппарате ЦК ВКП(б). Мандельштам был заместителем Гусева в отделе печати ЦК. Воронского же включили, видимо, потому что на тот момент он руководил главным литературным журналом страны – «Красная новь». А с какой стати к этому делу был подстёгнут Ярославский? Ну как же: он представлял карательный орган правившей партии – партколлегию Центральной контрольной комиссии. Он оперативно пригласил к себе всех перечисленных в Политбюро чиновников, дополнительно вызвал также Генерального секретаря Всероссийской ассоциации пролетарских писателей Леопольда Авербаха, и объявил эту группу Комиссией Политбюро. Эта комиссия постановила:
«1) Считать необходимым пригласить на демонстрацию 1 МГУ, свердловцев, академию Комвоспитания, заводские коллективы с двух-трёх ближайших заводов.
2) Проведение в жизнь решения по первому пункту постановления поручить тов. Лазьяну».
Организацию демонстрации и митинга у памятника Гоголю Комиссия Гусева поручила начальнику спецотделением при коллегии ОГПУ Абраму Беленькому, завотделом печати Московского комитета ВКП(б) Иосифу Лазьяну и писателю Ивану Новокшонову. Председательствование на митинге Гусев «возложил на Секретариат Федерации Советских писателей».
Комиссия Гусева составила также сценарий митинга. Она приказала «установить порядок ораторов: Луначарский, Ярославский, Гринько (от Украины), Сакулин, представитель Всероссийского Союза Писателей, представитель ВАППа и представитель театров». К Гоголю из них имел отношение лишь член-корреспондент Академии наук СССР Павел Сакулин, предметно занимавшийся историей русской литературы.
После вмешательства Гусева состоявшаяся пятого марта демонстрация и митинг приобрели совсем другой характер, нежели задумывалось. Так на митинге зашёл разговор не о величии Гоголя, а о том, нужен ли писатель советским людям или пришло время выбросить его на свалку истории. Присутствовавший на митинге Михаил Булгаков, когда услышал такое, аж содрогнулся. Очевидцы рассказывали, что он сжал кулаки и выдавил из себя: «Их накажут. Нет, не Бог. Их накажет Сатана. Да, явится в Москву и накажет». По одной из версий, увиденное на митинге подсказало Булгакову идею романа «Мастер и Маргарита».
Ну, насчёт эмоций и слов Булгакова как-то не очень убедительно. А вот за подкреплённые документально сведения спасибо Вячеславу Огрызко: интересно было узнать такие подробности литературной (или окололитературной?) жизни нашей страны.
Да, гении страшны власть предержащим.
Всего лишь вопрос: кому станет легче от того, что вычитано из архивных документов? Ягоде? Так его расстреляли. Булгакову? Так он и без Ягоды – писатель. Союзу писателей России? Так им сейчас не до архивных замёток, у них есть дела понужней… Ну так кому?..
(Народ безмолвствует).
Мне интересно знать, как и кто хотели болванить поколения.
В подобных публикациях я вижу только одно: В.В.Огрызко находит в архивах какой-то документ и пускает его в литературоведческий оборот. Со своими, естественно, представлениями о происшедшем, зафиксированном на бумаге. Не более.
Да, “Юрий Анатольевич Иванов”.
Именно это Огрызко и делает.
И правильно делает!