История борьбы, любви и предательства
Неудобная правда об адмирале Колчаке и персонажах рок-оперы «Юнона и Авось»
Рубрика в газете: Приветы с Пинеги, № 2024 / 21, 07.06.2024, автор: Вячеслав НЕСКОРОМНЫХ
На днях главный редактор интернет-портала «Литературная Россия» Вячеслав Огрызко улетел на Русский Север, в литературную резиденцию на берегу славной реки Пинега. Наша редакция облегчённо вздохнула: наконец можно будет на три недели расслабиться. Однако мы забыли, с кем имеем дело. Огрызко сам не может отдыхать и другим не даёт. Он уже успел на Пинеге перезнакомиться со всеми резидентами и прислал интервью с первым резидентом – Вячеславом Нескоромных. А что ждать дальше от неугомонного Огрызко?! Ведь на Пинеге сейчас работают ещё четыре резидента, которыми руководит очень талантливая поэтесса Варвара Заборцева…
– Мы с вами не только тёзки, но и почти земляки: я вырос в Магадане, вы – на Камчатке. Вспомните свою Камчатку. Это правда, что вы избрали профессию геолога во многом под влиянием романа Олега Куваева «Территория»?
– Моя Камчатка – это дальний северный посёлок Крутоберегово на берегу озера Нерпичье, которое, по сути, останец океана. Сам океан во всём величии был совсем невдалеке и воспринимался мной, как Континент, живой подвижный, малопонятный. На берегу находили мы вести из глубин и просторов океана: водоросли большущими мотками и лентами, обрывки сетей с поплавками, обломки, каких-то плавсредств и даже однажды целёхонький спасательный круг, банки металлические с надписями чаще всего иероглифами. И всегда мечталось найти весточку в бутылке о тех, кто терпит в океане бедствие.
Камчатка моего детства – это снега без края и ограничений количества, ураганный ветер, способный тебя оторвать от тверди земной и опрокинуть. А после пурги и лёгкого ужаса от пережитого наступало всегда яркое солнечное утро и снег, заваливший и дороги, и дома под крышу, лес и окрестные сопки, сиял так ярко, словно был усыпан самоцветами. И тогда доставались лыжи и опробовались на спусках иногда с крыш заметённых домов, а далее обследовались заваленные сугробами сопки, с которых катались долгие месяцы зимы, и не стать лыжником в тех снегах было невозможно. Эту страсть к спускам на горных лыжах несу по жизни и радуюсь зиме только потому, что будет снег и горнолыжка.
Камчатка – это несколько вариантов экзотической рыбалки, первый добытый самостоятельно кижуч и красная икра и зажаренные с пацанами на костре гольцы из студёных речушек, купание в ледяной воде обязательно с костром и яркая расцветка кожи на телах мальчишек после купания, и жара от огня, которую мы называли «кунжа» − по имени разновидности камчатского лосося.
Камчатка – это походы по льду озера к вулкану Ключевская сопка, − к недостижимой нами, мальцами, цели. Но казалось – он так близко! Камчатка – это Долина гейзеров, кальдера вулкана Узон, где удалось побывать и увидеть порой очень близко медведей, для которых Кроноцкий заповедник – дом родной.
Камчатка – это город у бухты Авачинской Петропавловск-Камчатский, город юности, где многое научился делать руками серьёзно занятый авиамоделизмом. Но самолётостроителем так и не стал, хотя собирался, а оказался на геологоразведочном факультете в Иркутске, и этот мой «вывих» действительно связан с прочтением когда-то «Территории» Олега Куваева. Жить на Камчатке и не быть романтиком сложно, а тут повесть о жизни людей, для которых поиск неведомых залежей − главное назначение и цель жизни. Это увлекло, и когда случился выбор – он был сделан в пользу геологоразведки.
Позже, когда я поступил в аспирантуру в Московский геологоразведочный институт, я был доволен, что также имею отношение к вузу, который закончил Олег Куваев.
Уже в писательстве я потянулся за Куваевым вновь и издал книгу «Алмазные грани» об открытии и иных аспектах алмазных месторождений в России. В книге я высказался о значении и тонкостях профессии геолога, о людях, творящих геологический поиск.
– Чего вы достигли как геолог? Что удалось как поисковику? И что нового вы внесли в геологию как доктор наук?
– Уточним, что я не геолог в строгом прочтении термина. Я специалист по бурению скважин – основного инструмента геологоразведки. И моим коллегой можно считать Буратино, которого, как известно, Алексей Толстой ввёл в повествование под именем деревянного человечка, буравившего длинным носом замочные скважины. Я иногда своих студентов называю буратинами в «отместку» за их слабую работу, а когда они смущаются, − «ну типа я обзываюсь, называю их деревом», то рассказываю историю появления имени русифицированного героя.
Я занимаюсь по жизни теорией разрушения горных пород при бурении, созданием буровых инструментов различного типа, теорией искривления скважин и созданием средств и технологий управления направлением скважин сложного профиля. По всем моим научным направлениям создано семь десятков изобретений и полезных моделей, написаны монографии, несколько учебников, работает аспирантура, подготовлены семь кандидатов технических наук. Главная моя миссия – подготовка специалистов – горных инженеров для геологоразведки, создание новых объектов техники для проходки скважин в горных породах (алмазный инструмент для высокочастотного бурения), средств направленного бурения.
Всегда рассказываю своим студентам, что горный инженер для России – важнейший персонаж, ибо живём мы, как государство, за счёт освоения далёких территорий и добычи полезных ископаемых. Когда-то горный инженер был наиболее круто подготовленным специалистом в России. Например, учитывая специфику профессии, а именно удалённость, горных инженеров учили даже основам акушерства, и они умели принимать квалифицированно роды.
Как доктор наук я создал несколько новых теорий. Прежде всего исследовал теоретически и провёл экспериментальные работы по изучению феномена искривления скважин в анизотропных горных породах, которые составляют основные типы горных пород, и таким образом чётко с аналитическими формулами впервые показал механику процесса искривления и указал ряд направлений того, как можно избавиться от негативных последствий этого процесса. Эта теория уникальна, построена на основах механики и прекрасно объясняет процесс.
Созданы также теория процесса работы алмазного бурового инструмента, инструмента с поликристаллическими алмазами и другие. Ряд разработок – буровой инструмент, специальные бурильные трубы – с успехом используются в производственном процессе бурения скважин в твёрдых горных породах.
– Не страшно ли вам было после рок-оперы «Юнона и Авось» браться за роман на ту же тему (о Русской Америке) и о тех же героях, и прежде всего о Резанове (я имею в виду вашу книгу «Сны командора»)?
– Нет, ибо рок-опера и реальные история, персоны отличаются основательно. Рок-опера – история придуманной любви и героизма первопроходчиков. Всё так вдохновенно создано Рыбниковым и Вознесенским, что сдвинулись «тектонические» пласты человеческого сознания и восприятия, все удивились и слегка, по-хорошему, тронулись. Реально в жизни было иначе, и герой реальный был не тот, что в рок-опере. Современники, те, кто был близок к нему, беспощадны к этому персонажу, отмечая качества скорее негативные. У меня к Резанову «зуб» вырос, когда я ещё подростком читал роман Н. Задорнова о кругосветке российских кораблей. У него коротко написано, что чиновник из Петербурга чуть было не сорвал первую кругосветку, грозясь всех офицеров с «Надежды» заковать в кандалы. Я тогда был так возмущён этим его поступком, настолько не понимал мотивов подлости, что это глубоко запало в сознание.
Позже в Иркутске, где Резанов жил около года и обрёл жену и богатого тестя купца Г. Шелехова – открывателя Русской Америки, и в Красноярске, где он скончался и похоронен, в дополнение к рок-опере узнал о нём столько, что решился написать подлинную историю этого человека. Историю человека, который, если и был Командором, то масонской ложи, если героем, то в битве полов, а вот графом он точно не был, а Кончиту практически соблазнил, решая задачу закупки продовольствия для русской колонии в Америке. Купить иначе не выходило – Испания тогда формально была в коалиции с Наполеоном в войне против России.
Мало кто вспоминает самоуправство Резанова по нападению на японцев на Сахалине, Курилах и в проливах у побережья Японии в отместку за совершенно провальное посольство в Японию по поручению императора. Каково?! «Юнона» и «Авось» – пиратские корабли! Японцы об этом помнят, и капитаны Хвостов и Давыдов для них – пираты, повинные в грабежах и убийствах. Резанов – нет, он вовремя отстранился, струсив. Но кто отдавал команду подчинённым ему молодым капитанам? А вот императору Александру пришлось извиняться перед японской стороной. За это самоуправство наказаны были капитаны кораблей, в общем-то, исполнявшие приказ. Пострадали и другие, в частности капитан Головнин и команда его судна, два года просидевшие в клетке у японцев в качестве наказания за пиратство русских.
Резанов – типичный самовлюблённый, страшно честолюбивый петербургский чинуша, который о себе много возомнил, определив роль значительную, но оказался всего-то слабохарактерным человеком, который после кончины стал никому не нужен и, несмотря на высокий чин, так и остался лежать в сибирской земле.
И здесь следует сказать о феномене рок-оперы. Сила этого произведения столь велика, что в Красноярске, не вспоминая о герое двести лет, вдруг решили поставить ему памятник. Да какой! Величественный! Человеку, который будучи всего-то проездом в городе, помер от воспаления лёгких. Памятник краше многих, если не всех, установленных в городе. Я так и пишу в завершении книги – памятник поставлен не человеку, это памятник – произведению музыкального и литературного талантов, феномену искусства и человеческого его восприятия.
– Один из ваших романов посвящён адмиралу Колчаку. Для вас Колчак – национальный герой или предатель России?
– У меня есть пара больших очерков, и этот образ позже перешёл в книгу. Книга не совсем о Колчаке, хотя судьба этого человека занимает большую часть текста. Книга вообще о поисках некоего сундука, как думают герои, с ценностями. Сундук замечен у отступающих через сибирскую деревню белоказаков из охраны адмирала. Потерянный клад ищут современные молодые люди, вооружившись новейшими средствами поиска. Параллельно я описываю отряд белоказаков и трагедию их разгрома, даю общую картину того Великого Сибирского похода, исхода русского духа через тайгу, по льду рек и Байкала за пределы Отечества. И в этой части Колчак занимает существенное место. Как известно, Колчак убит был в Иркутске, и примечательно, что именно здесь возник памятник этому человеку, которого с городом связывает многое: он здесь бывал, отправляясь и возвращаясь из полярных экспедиций, сочетался браком в местной церкви, уходил на японскую войну, бывал проездом.
Для меня Колчак – точно не предатель. Колчак для меня – человек, который брал на себя всегда очень много, порой всё без остатка, и чаще всего отлично справлялся. Брал для того, чтобы добыть победу, дать благо стране, которой он служил, найти погибших своих товарищей во льдах моря Лаптевых. А служил он только России, как бы это ни пытались оспорить. Последняя его попытка спасти страну была неудачной и, по сути, в тех условиях она и не могла быть воистину успешной. Но он попробовал, отчаянно рискуя, и не опорочил своего имени. Попытки связать это имя с террором против народа, с воровством золотого запаса – придумки тех, кто сам в этом повинен. Нам вкладывали в голову эти вещи ряд десятилетий, чтобы обелить истинных преступников и бросить тень на их противников, которых тогда одолели не только оружием, но и обманом. Колчак был опасен власти также тем, что приказал провести расследование расстрела царской семьи по горячим следам преступления, и следователь Соколов чётко и аргументированно установил основные факты величайшего в истории России убийства.
Главный же мой горький вывод в отношении Колчака в том, что он и его товарищи по флоту, блестящие офицеры-технари, спецы минного дела, радио и т. д., которых убивали взбунтовавшиеся хмельные матросы сотнями на набережных балтийских гаваней в 1917 году, могли стать теми, кто поднял бы страну после войны. И для этого не нужно было разрушать весь мир, чтобы отстроить его заново. Собственно, они могли сделать то, что и делается теперь с болью, кровью и потерями безмерными.
Поэтому Колчак для меня, прежде всего – яркий талантливый умнейший человек русской истории. Да, он – герой, на которого можно равняться в жизни. Причём герой не только в смысле свершений, а герой именно в таком мужском, военном смысле, − защитник Отечества, первопроходец и человек, который брал на себя всю ответственность и, особо не рассуждая, − а сможет ли он унести сей груз, – действовал. «Делай, что можешь, и будь что будет!» – это о нём.
Кстати, взяв изданную книгу за основу, я подготовил иной её вариант, названный «Шаманка». Эта книга должна выйти в 2024 году в издательстве «Вече».
– О чём собираетесь рассказать в новом романе?
– Книга, которую заканчиваю, скорее всё же повесть. Повесть о горьких событиях в истории нашей страны, о периоде войны с фашизмом, когда в Якутии, помня горькие обиды прошлого и реалии грянувшей войны, за полярный круг, в дельту рек Лена и Яна были отправлены тысячи (ориентировочно 15,5 тыс.) граждан страны из числа спецпереселенцев (литовцы, немцы, карелы) и местных колхозников из-под Якутска для налаживания добычи рыбы. Люди – женщины, дети, престарелые – были отправлены практически в зиму в совершенно пустынные места на гибель на баржах по стылым рекам Якутии. Пытаясь понять истоки таких вот решений власти и последующих событий, создал книгу, в которой описал то, как обречённые люди пытаются выжить. Это история борьбы, любви и предательства, это история великих ошибок людей, наделённых властью, это история о патологической жестокости и равнодушии, истоках страха и мести. Но история – и о мощной силе веры, веры в человека, о преобразующей силе любви.
Книгу я назвал «Стойкие маки Тиит-Арыы». Тиит-Арыы – остров в дельте река Лена. Оказывается, за полярным кругом растут яркие жёлтые, алые, белые маки, которые успевают удивить и украсить мир за краткое полярное лето. Цветы растут в дельте реки на песке и на прибрежных островах среди скал. В книге маки – это, конечно, люди, которые вынужденно, в страданиях, выживали в нечеловеческих условиях осени и зимы 1942, зимы и весны 1943 года, и далее – всю войну и достаточно долгое время после её окончания.
Вопросы задавал Вячеслав ОГРЫЗКО
Вот же, есть люди.
Реально работают на благо русской литературы.
А не губернаторские медали на толстое пузо навешивают…
Резанов, я слышал, еще и доносы писал лично Государю-императору, так что и Александр не совсем белый и пушистый в этой истории.
А романтики не надо, она не работает. Ровно с того момента (20 сентября 1918 г.) как Колчак прибыл на американском теплоходе во Владивосток он стал врагом России. Не надо фактов, всё известно и в них можно запутать . Просто ответьте на вопрос, какую Россию он защищал вместе с чешским корпусом, вместе с японскими и американскими интервентами? Какая идея его вела?
Розанов как-то сказал, – как можно разговаривать с кучером, который испортил воздух в гостинной? В рыло ему.
Вот и получил ответочку в октябре 1917. Не большевики – мужик в рожу дал. Они думали царька скинем и всё (посмотрите картину Репина “Россия 17 октября 1905 г.”).
Говорите “исход русского духа”. А кто гнал колчаковцев из Сибири – русский мужик, казаки, крестьяне, рабочие, шахтёры.
Посмотрите знаменитую фотографию генерала Анатолия Пепеляева. Какой шеврон у него на рукаве? Бело-зелёный. Они в Пермь с этим флагом входили. Флаг отделения Сибири от России. Интервенты уж поделили матушку Россию, а Колчак и не понял, для кого расстарался.
Колчак перечеркнул все заслуги перед Россией и стал палачём русского народа.
Влад, слово “палачом” Вы неверно написали.
Вам удалось окончить среднюю школу?
Да, я окончил среднюю школу. За ошибку обидно. Вы же не прощаете потомственного технаря.
Почаще сомневайтесь в своей правоте.
Перепроверяйте сами себя.
И дело пойдет на лад.
Однажды в Токио в офисе крупной международной компании я, поразившись их почти космическим туалетом и торопясь на выступление, не застегнул ширинку. В холле ко мне подошёл японец (профи, начальник отдела) обнял меня за плечи и тихо сказал, – Черемных Сан, у вас расстёгнуты брюки.
Но главное, как он это сказал и как смотрел на меня.
Почему-то у нас в России интеллигенция обязательно потоптаться любит. Я обязательно учту ваши пожелания.