КАМЫШОВОЕ БРАТСТВО

Рубрика в газете: Персона, № 2000 / 28, 14.07.2000, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

Про “камышовое братство” я впервые услышал в штабе Каспийской бригады пограничных сторожевых кораблей. При мне молодой лейтенант доказывал своему сослуживцу, что на севере Каспия, по побережью Кизлярского залива местная администрация якобы ещё несколько лет назад утратила всякую власть. По словам этого лейтенанта, тамошняя милиция вся будто бы повязана с криминалитетом, суды и прокуратура запуганы, а всеми делами в районе заправляет “камышовое братство”. Так это или нет? За комментарием я обратился к разведчикам Каспийского погранотряда.

Как и просили мои собеседники, я не называю никаких реальных имён. Гласности мы решили предать пока только некоторые факты, тенденции и прогнозные оценки аналитиков в погонах.

Но сначала надо сказать о том, почему в последнее время криминогенная обстановка наиболее сильно осложнилась именно в северной части Каспия (хотя Избербаш по-прежнему продолжает пограничникам доставлять много головной боли). Всё очень просто. Два-три последних года осетров на юге стало заметно меньше. Скажем, ещё несколько лет назад рыбаки Избербаша всего за один выход в море, даже не сильно удаляясь от берега – где-то на полтора-два километра, – вылавливали до 250 – 300 килограммов рыбы. Теперь они иной раз уходят в море километров на двадцать, ставят сети, а улова нет. Большая часть осетровых остаётся в северных водах Каспия. Вот почему центр браконьерства переместился в район Кизлярского залива и в Калмыкию. Эти места в народе называют ещё “камышовой зоной”.

По оценкам разведчиков, всего на севере действует 5 – 6 организованных преступных групп, занятых браконьерским промыслом. В каждой группе практикуется принцип разделения труда. Обычно человек двадцать заняты непосредственно промыслом осетровых. Они разделены на несколько бригад. Одну большую байду – местную лодку – непосредственно обслуживают трое – пятеро рыбаков. Другая часть банды из пяти – десяти человек занимается, как правило, переработкой осетровых и доставкой рыбы к морозильным установкам. Ещё несколько человек отвечают за реализацию браконьерских уловов.

Вообще-то в браконьеры народ идёт не от хорошей жизни. Просто у нескольких десятков тысяч людей, живущих на побережье Каспийского моря, нет никакой другой работы. Разведчики рассказывали:

– Ну что, задержали мы одного рыбака. По своей основной профессии он – инженер-технолог. У него два высших образования. Но практически все заводы в Дагестане уже лет десять не работают. Рыбак честно признался: платили бы ему на предприятии регулярно зарплату, хотя бы 600 – 800 рублей в месяц, он не стал бы рисковать и заниматься браконьерским промыслом. Люди стремятся в море, чтоб прокормить свои семьи и выучить детей.

На севере Каспия браконьеры даже обустроили свой быт. Они не боятся размещать стационарные вагончики с автоматическими источниками электропитания, роют землянки, делают шалаши. Ведь в отрыве от дома им приходится проводить не то что три-четыре дня, а один-два месяца.

Всех поимённо браконьеров пограничники ещё не вычислили. Но руководители организованных преступных групп и их ближайшее окружение разведчикам известны пофамильно. Но этих типов как раз труднее всего взять с поличным. Очень сложно найти основание для привлечения руководителей банд к уголовной ответственности.

Да, поиск доказательной базы – это, прежде всего, дело правоохранительных органов. Но местная милиция не то чтобы побаивается лидеров “камышового братства”. Она действует по принципу: мы вас не трогаем и вы нас не тревожьте.

Каково участие в преступных браконьерских группах чеченских боевиков? Конкретно боевики пока в этом промысле замечены не были. Хотя от района боевых действий до “камышовой зоны” троп достаточно. Но просто чеченцы на берегу есть. Впрочем, что значит просто чеченцы? Браконьерская работа сама по себе адская, а чеченцы к тяжёлому физическому труду непривычны, поэтому они или руководят процессом, или занимаются только скупкой и перепродажей рыбы.

Есть ли случаи рабства? Есть. Но чаще всего в рабы попадают азербайджанцы.

Дело в том, что в Азербайджане уровень жизни во много раз ниже, чем в Дагестане, и поэтому многие азербайджанцы просто мечтают найти в соседних регионах хоть какую-то, пусть даже самую малооплачиваемую работу. Естественно, этим обстоятельством пользуются нечистоплотные дельцы.

Рассказывают, что весной 1997 года один хозяин рыбачьих байд долго не желал или не мог расплатиться с группой азербайджанцев, выполнявших на причале всю самую чёрную работу. В конце концов терпение у обманутых рыбаков лопнуло, они забрали у своего шефа два плавсредства, руль-моторы, сети и ушли морем к себе на родину, где всё это имущество перепродали буквально за какие-то гроши. Между тем реальная цена похищенного составляла несколько тысяч долларов. Хозяин в итоге разорился.

Весть об этом инциденте быстро разнеслась по всему Каспию. И теперь лидеры браконьерских сообществ, нанимая азербайджанцев, сразу забирают у них все документы. Преступникам нужна гарантия, что рыбаки без их ведома никуда не убегут и ничего не утащат.

А люди оказываются в положении рабов.

Для разведчиков не секрет, что всё побережье Каспийского моря в Дагестане, да и в Калмыкии тоже, поделено на сферы влияния. Практически все рыбацкие лодки на кого-то работают: или на местную администрацию, или на милицию, или на кого-то ещё.

Да, контролирующих органов на Каспии предостаточно. Но страшно большой вред делу охраны морских биоресурсов наносит межведомственная борьба. Как горько шутят разведчики – мафию победить нельзя, её можно только возглавить.

У “камышового братства” чётко налажены каналы распространения осетровых рыб. Основной браконьерский улов, как выяснили пограничники, идёт в Москву и Петербург. Увы, многие машины с незаконно выловленными осетрами очень часто прямо до самой столицы сопровождают люди из местных правоохранительных органов. Но даже если нет явного сопровождения, известна такса: как правило, местные гаишники готовы закрыть глаза и пропустить “рыбные” машины, если водитель уплатит им в карман по три рубля с каждого килограмма осетрины.

А ещё разведчики заметили, что в последние год-полтора сильно обострилась борьба среди оргпреступных групп за сферы влияния. Так, браконьеры Калмыкии резко взбунтовались против появления на их берегу рыбаков из северных районов Дагестана. Дело уже не раз доходило до масштабных драк и поножовщины. Жители калмыцких прибрежных селений против того, чтобы из соседней республики пришли конкуренты.

К слову сказать, многие на Каспии уже понимают, что в сложившихся условиях пограничники – чуть ли не единственная реальная сила, способная сломить сопротивление “камышового братства”. Но именно это обстоятельство вызывает неописуемую ярость у всяких там “братков”. Не случайно в последнее время резко возрос прессинг на “зелёных фуражек”, причём не только со стороны криминальных структур. Очень часто подножку начали подставлять пограничникам местные правоохранительные органы. Разведчики признались, что стоило их сослуживцам выступить по Российскому каналу телевидения и только намекнуть, кто есть кто в рыбной мафии, как сразу гаишники стали в отместку останавливать и проверять на дорогах чуть ли не все машины Каспийского погранотряда. (А я, слушая этот рассказ, сразу вспомнил начальника штаба Владикавказского погранотряда. Когда на российско-грузинской границе началась борьба со спиртовой мафией, там начальнику штаба тоже не раз делали странные намёки. Но офицер держался. Закончилось дело тем, что однажды его машину остановили и гаишники жестоко избили пограничника. И виновных уже как год не могут найти. Неужели история повторяется?)

– Нам часто довольно-таки откровенно дают понять, что мы суёмся не в своё дело, – говорят разведчики. – Бывают угрозы. Есть случаи шантажа. Но кто-то ведь должен бросить вызов “камышовому братству”? Сейчас ситуация такая, что или государство победит, или верх возьмёт криминал. Но у нас ещё не исчезла вера в государство. Иначе мы здесь бы не служили.