КОМПЛЕКС ВИНЫ
О новом романе Дмитрия Быкова «Июнь»
Рубрика в газете: Прямо в цель, № 2018 / 48, 28.12.2018, автор: Геннадий МУРИКОВ (Санкт-Петербург)
Этот роман автор, судя по всему, задумал как совокупность некоторых магических действий с раввинистским уклоном. Это объясняется в конце текста романа. О значении такой структуры в тексте сказано следующее: «Особенностью УТ (УТ – управляющий текста) служит структура, в идеале четырёхчастная. Вторая часть должна составлять половину первой, третья – примерно треть второй, четвёртая же содержит главный посыл и вчетверо меньше. (В данном романе это так называемый эпилог. – Г.М.) Эта идеальная пропорция составляет золотое сечение всякого текста. Приказ, непосредственно передающийся читателю, должен быть зашифрован в каждой части строго определённым образом: в первой он присутствует в виде сигнальных слов, расстановка которых выстраивается в мозгу при первом же чтении по фонетическому сходству (…) в четвёртой она (фраза. – Г.М.) звучит правильно, спрятанная в виде цитаты. Поместить кодовую фразу в контекст – задача особого рода».
Такие вот задачи ставит перед собой один из известных и талантливых писателей в наше время Дмитрий Быков в своём новом романе. Склонность к шифровке, конспирологии и др. я отмечал и ранее в рецензиях, особенно на роман «Ж-Д», название которого расшифровывается и железной дорогой, и живыми душами, и даже жидами. В «Июне» автор, с моей точки зрения, превзошёл самого себя. Смело скажу, что это его большой творческий успех, особенно для тех читателей, кто будет прямо воспринимать и толковать сущность раввинистской сущности текста.
Для начала вернёмся к структуре романа: он состоит из трёх частей и эпилога и полностью соответствуют таинственному УТу: первая часть занимает 290 стр., вторая – 154, третья – 51 и, наконец, эпилог – 5 стр.
Д.Быков – не простачок в талмудических и эзотерических текстах, при толковании которых иногда бывают важны и каждая буква, и даже ударение в слове. Для отечественной литературы это может показаться диким, но для талмудистских кругов, в которых я, разумеется, не бывал, но где набирался опыта Д.Быков, это выглядит вполне естественно.
Теперь перейдём к существу романа. Первая часть, как и сказано выше, представляет собой введение, хотя занимает больше половины всего объёма. Действие начинается в октябре 1940 года. Главный герой первой части – некий Миша Гвирсман страдает на протяжении 290 страниц. Сначала он страдает от того, что поссорился со своей девушкой. Потом он страдает по разным причинам. Зашифрованы, я полагаю, во введении «страдания молодого Вертера» еврейской национальности. Но это для автора не главное. Главное для него – разного рода национально-политические размышления, связанные с ключевой для него темой «июнь» – то есть время начала Великой Отечественной войны.
Но чем дальше, тем больше Быков обращается к своим любимым темам. Это уже вторая часть романа. Вот, например, как описана ситуация конца 1930-х годов в СССР. Новый герой второй части, Боря, тоже еврей, свидетельствует о том, что якобы было построено новое общество: «Трудности ещё были, и где-то даже голодали, но в целом построилось вот такое: вполне европейское, хотя скорее американское».
Важное место в книге занимает вопрос о военном заговоре 1930-х годов. О том, существовал он или нет в реальности, до сих пор бытуют разные толкования, равно, как и о том, на чьей стороне выступил бы Тухачевский и его окружение в случае их тайного согласия с Гитлером. Отмечу кстати, что имя Гитлера в романе упоминается всего единожды, да и то походя, а Сталин вообще не упоминается ни разу. Согласитесь, что для исторического романиста это было бы несколько странно. Но Д.Быков в общем не исторический романист – он «политический романист», и каждая строчка романа имеет отношение к сегодняшнему дню.
Любопытна концепция Д.Быкова относительно так называемого «военного заговора». В последнее время у нас принято считать, что Сталин как некий злобный крокодил убивал лучших людей – Тухачевского, Якира, Блюхера, Примакова (фильм Н.Михалкова «Утомлённые солнцем»). По версии Д.Быкова: «У нас никогда не будет союза с антисемитами (…) – Тухачевский просто узнал, – не отставал отец, – просто понял. И поэтому его убрали».
Что именно понял Тухачевский? По тексту романа получается так, что Красная Армия стремилась вступить в союз с Гитлером на национальной основе, а интернационалист Сталин это понял и стремился уничтожить всю верхушку военного руководства. Правда это или нет, в настоящее время неизвестно, по крайней мере, нам. Мог ли Тухачевский быть союзником Гитлера или организатором государственного переворота? А почему бы и нет? Но когда из доступных сегодня документов мы узнаём, что якобы сторонником Гитлера был маршал Иона Якир – чистокровный еврей – это утверждение является, по меньшей мере, спорным.
В самом начале отмечено, что роман Д.Быкова – это роман мистико-раввинистический: «Цель всякой психотерапии заключается в том, чтобы виновный сам объяснил вину. Сам отыскал её. Если пациент живёт с неявным чувством вины, наш долг найти её источник». Это тезис прокурора Вышинского, деятеля 1930-х годов о том, что признание вины – это «царица доказательств». Дальше герои диалога рассуждают, откуда берётся чувство вины, которое следует вменить всем обычным гражданам страны Советов, чтобы они не вякали. Один из персонажей отвечает так: «Не виноватых нет. Состояние вины – самое творческое, самое высокое. Мы всех сделаем виноватыми и всех излечим».
Комплекс вины. Откуда он взялся? Откроем первые страницы Св. Писания: вина Адама и Евы за то, что они вкусили от древа познания добра и зла. С той поры якобы всё человечество виновато перед еврейским богом Иеговой. «Немцы мечтали быть плохими и с энтузиазмом бросались в бездну, русские же мечтали быть хорошими и могли стать хорошими только ценой покорности». С помощью такой галиматьи в романе объясняется не только смысл Второй мировой войны, но и само русское национальное самосознание. А дальше ещё покруче: «Вот они съели Польшу, вольный дух Европы; вот надругались над тем, во имя чего стоило жить (…)». Якобы запретили играть Шопена. «Зато как ворвался Вагнер! Он был теперь везде – каменная сентиментальность, кровавые слюни, титаническая развесистая конфетница, кильский курортник, пыжущийся перед зеркалом, надувший и ту мышцу и эту (…)».
Может быть, так и следует рассматривать нападение Германии на Польшу в 1939 году с точки зрения тогдашнего польского правительства, позорно бежавшего в Англию и не сумевшего противостоять немецкой оккупации. Но, однако, заметим, что теперешняя территория Польши заметно отличается от её границ 1939 года и вовсе не за счёт восточной границы, приблизительно проходящей по линии Керзона, а именно за счёт западных территорий, включающих исконно немецкие земли – особенно Силезию, присоединённую к так называемой Польской народной республике после 1945 года. Любителям подумать о сущности и источниках теперешних европейских границ советую обратиться к высказыванию В.В. Путина, посоветовавшего польским экстремистам вспомнить о происхождении западных границ Польши. Они были установлены, как известно, только в результате Второй мировой войны и не изменялись во всей Европе до настоящего времени (за исключением трагедии Югославии). Известный российский историк В.В. Бешанов в своей пятитомной Истории Великой Отечественной войны «1945 Год поБеды» (т. 5, 2011 г.) по этому поду замечает, что во время Ялтинской конференции 1945 года Сталин поставил вопрос о восточных и западных границах Польши: «В качестве восточной границы Польши Сталин предложил «линию Керзона». Рузвельт, поддержанный Черчиллем, предложил, чтобы СССР «великодушно» вернул полякам Львов, однако Иосиф Виссарионович не мог обидеть украинцев. На западе и на севере Польша должна была получить существенное приращение своей территории за счёт «перепланировки» Германии – часть Восточной Пруссии и земли до Одера. (…) На западе в состав Польши может быть включена вся Восточная Пруссия или, пожалуй, лучше, часть её, и известная часть и Силезии, но с выселением оттуда немцев». Я не знаю в точности, что имел в виду президент В.В. Путин, но на месте Меркель следовало бы вспомнить о судьбе немецкой Силезии и Данцига, стыдливо именуемого поляками Гданьском. Но, закончив экскурс в «вольный дух Европы», продолжим разговор о романе.
Его надо рассматривать с разных точек зрения: «У этого чёртова колеса, которым все они (герои. – Г.М.) теперь крутились, была не причина, а цель, и цель состояла в том, чтобы все крутились в колесе. Предлог же был неважен, как неважен он на Страшном суде, потому что все виноваты. Может быть, всё это было правильно».
Здесь уместно вспомнить «Красное колесо» А.И. Солженицына. Далеко не все во всём были виноваты, как кажется Д.Быкову. На память приходит знаменитая фраза Ленина: Россия завоёвана большевиками.
Как всегда, Д.Быков лукавит: что было правильным, репрессии 1930-х годов? Или вопрос о микрорепрессиях по отношению к противникам режима Путина. Читателю предложен выбор, думать так или этак.
Во второй части романа Д.Быков снова обращается к очень важному для него комплексу вины. «Можно даже сказать, что вы грешите нарочно, не ради удовольствия, а только чтобы острей чувствовать вину». (Цитируется разговор героев в НКВД). Кто такие «вы»? Надо полагать, что это так называемые Лениным «завоеватели России», то есть в основном коммунистическая партия. Дальше идут интересные рассуждения о том, что «донос – это особая форма литературного жанра», такая же, как повести, стихи и т.д. В доносах надо также совершенствоваться, как и вообще в литературе: «Весь проект затеян нашими, чтобы создать условия, в которых люди добровольно выбалтывались бы до самого чёрного дна». «И Боря кивнул: Горелов попал в точку. Состояние вины было для него естественно – и, пожалуй, необходимо».
Д.Быков всё время педалирует комплекс вины как основу существования не то чтобы веры, но и государства вообще. Выше уже подчёркнуто, что эта мысль близка Д.Быкову по его идеологии.
В романе очень ловко и отчасти художественно мотивированно соединены две структуры – политика и психология, последняя из которых называется иногда психотерапией: «Всем до смерти хочется считать свои грехи, увидать битву мировую. И вот – доносят: думают, попробуют запретного. Да ведь ничего не будет». А как это ничего не будет, если роман провокационно назван «Июнь», то есть июнь 1941 года. Как раз-то всё и будет.
В общем комплексе вины Д.Быков и его единоплеменники делают для себя исключение: «Все повинятся, а я не повинюсь, потому что я не виноватый, потому что я не русский». И далее о евреях: «Мы – последний оплот человеческого». Да, Быков не скрывает свои взгляды, также, как в романе «Ж-Д».
Очень интересно, как ведут разговор о русском вопросе упомянутые персонажи. Боря говорит:
«– Ты можешь сказать, например, что я ненавижу русских.
– То есть как, Боря, то есть как это…
– Очень просто. Это те же немцы только без немецкой аккуратности. Народ – предатель. Никакой внутренней основы. Он предаёт всех. Аля (персонаж романа. – Г.М.) к этому не способна, потому что в ней есть отцовская (т.е. еврейская. – Г.М.) примесь. Но в тебе, как мы (кто такие «мы»? – Г.М.) знаем, этой примеси нет».
Проблема крови – это центральная тема практически всех сочинений Д.Быкова. Будучи по национальности евреем-полукровкой, он дёргается между русскими и еврейскими понятиями и представлениями. Автор остроумно замечает, что роман Эренбурга «Хулио Хуленито» является пародией на Евангелие. Д.Быков немного моложе меня, но когда я то же самое заявил на одном из семинаров по советской литературе в конце 1970-х годов, меня чуть не выгнали из аудитории. Впрочем, любопытно, что Д.Быков ни словом не обмолвился о самом замечательном раннем романе И.Эренбурга «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца» (1927 г.), в котором еврейская, а точнее сказать, раввинская сущность автора проявляется ещё ярче.
Роман «Июнь» заканчивается почти лирически: «Когда они вошли в деревню, Лёню поразило безлюдие. Молока купить было не у кого. Он прошёл чуть подальше и увидел, что все стоят вокруг репродуктора на высоком жёлтом столбе. Репродуктор передавал радостную, бодрую военную музыку, и люди почему-то слушали её, никто не расходился. Лица у всех были серые, как во сне, Лёня никогда не видел таких. Никто не говорил, и репродуктор тоже ничего не говорил, вообще не было ничего, кроме музыки; но он догадался».
Вот так по мысли Д.Быкова и началась Великая Отечественная война. Он считает, что она была совокупностью внутренних противоречий, во многом неразрешимых. Так это было или не так? Не будь Ленина, не было бы и Гитлера. Интернационал-социализм вызвал ответную реакцию – национал-социализм. А если бы англо-американские вожди выбрали бы другую политику, – возможно, война развернулась бы на Дальнем востоке и Тихом океане, как она и шла многие десятилетия 1920-х – 1930-х годов в Китае. Японские войска, увязнув в Китае, не смогли дать должный отпор США.
Роман «Июнь» Д.Быкова, как и многие его другие сочинения, весьма откровенен по идеологическим предпочтениям; он активно рекламировался на радиостанции «Эхо Москвы». Полагаю, что он должен вызвать острую полемику. А что до зашифрованной цитаты в четвёртой части, поищи, уважаемый читатель: кто ищет, тот всегда найдёт.
Быков существует только потому, что находятся такие критики, которые пишут о его вздоре развернутые статьи. Реклама – двигатель торговли. Один молодец произвел, другие всучивают никому не нужный товар.
Гешефтмахер от литературы, вот кто он такой, – этот Дмитрий Зильбертруд. Русским словом совершенно не владеет.
Взять хоть эту, приведенную в статье фразу:
“Он прошёл чуть подальше и увидел, что все стоят вокруг репродуктора на высоком жёлтом столбе”.
Разве русский писатель может такое написать?
Такое может написать разве что третьесортный репортер из желтой газетёнки…
Фуфлогон он, а не русский писатель.
Кугелю: Быков существует потому, что в России есть силы, поддерживающие его антирусскую идеологию, начиная с полунамёка в “Ж-Д” о принадлежности юга России “хазарам” , о котором даже я писала несколько лет тому назад, до откровений в “Июне”. То, что Муриков посвятил разбору творчества этого русофоба ряд статей (это отнюдь не заказные статьи) – это , можно сказать, его гражданский подвиг. Сразу начинаются сопли и вопли так называемых “либер-патриотов”, наклеивание ярлыков от антисемита до фашиста. Врага нужно знать в лицо.
Интеллигенту хренову. Вы пытаетесь обсуждать творчество Быкова как литератора. А всмотритесь не в форму, а в СУЩЕСТВО того, что он хочет внедрить в разум читателя. Муриков, по-моему, единственный, кто впервые подчеркнул раввинистическую сущность идей Зильбертруда-Быкова. Раввин русской литературы современной России. Не слабо!
Дима Быков, безусловно, талантливый человек. Но талант оказался, по воле случая, в теле тщедушного, тщеславного человечка, коим является автор “Июня” и прочих псевдороманов. Быков – продолжатель солженицынской лжи, которой однажды дал отповедь маршал Чуйков. Оба этих автора – антисоветчики, ненавистники, клеветники. Нынешней временной власти, состоящей из антисоветчиков и русофобов, и Солженицын, и Быков, – нужны. Но это временно. Народ давно разобрался, кто есть кто. И Путин с со своими фарисеями здесь не указ.
Это читать не надо.
Татьяна Лестева, “форма” всегда лучше всего говорит о “существе”. По крайней мере, в литературе это всегда так, а не иначе.
“…советую обратиться к высказыванию В.В. Путина, посоветовавшего польским экстремистам вспомнить о происхождении западных границ Польши”.
Кто как не он дал все карты в руки польским экстремистам, покаявшись за Катынь и взвалив на наши шеи десятки тысяч трупов на все времена?
Livan, это Быков-то “тщедушный”?! Да он, наверно, потому и такой плодовитый (наш пострел везде поспел!), что сидит, как на мягкой подушке!
Когда читаешь нечто вроде: “кто как не он дал все карты в руки…”, так и хочется воскликнуть:
– Доколе?
Чтобы у всех “игорей” и прочих федотов сразу же масло по губам потекло…
Ливану. Быков весит примерно полтора центнера. “Тщедушным” назвать его трудно. Но примерно столько же по весу у него русофобских начал. Я хорошо знаю творчество Быкова. Его раввинистическая бомба направлена на устройство взрыва в русской культуре, как он пытался это сделать в статьях о Горьком.