КРЫСА ПРОБЕЖАЛА, ХВОСТИКОМ МАХНУЛА
Рубрика в газете: К слову, № 2019 / 48, 26.12.2019, автор: Евгений ЛЕММИНГ
В энциклопедическом словаре
Ф.Павленкова, этом почти эталонном справочном пособии, сказано прямо и без всяких обиняков: «Интеллигенция – умственно-развитая часть общества или народа».
Радоваться и гордиться б, если бы не абзац по соседству: «Интеллигент – более или менее образованный и умственно-развитой человек». Мордой прямо об стол. И образованный более или менее, и развитой мозгами то ли этак, а то ли так.
Любопытно, что в эталонном, опять же, весьма по-своему, пособии советской эпохи формулировки были повторены слово в слово, разве что с добавлением толики социальной науки – к перечислению общества и народа прибавили ещё и класс, а к более-менее образованному и развитому добавили, что и существует тот, преимущественно, с умственных занятий, в противоположность рабочему, который живёт своим физическим трудом. Ни одна энциклопедия не сможет предложить формулировку более точную и отлаженную.
Знатоки могли бы прибавить, что интеллигент, по определению, страдает хроническим индивидуализмом, оторван и от средств общественного производства, и от коллектива в целом и в частности. Ан нет, есть уже значительные изменения. Старый анекдот из армейской жизни: ежели вы такие умные, чего тогда строем не ходите? – больше не смешон. Ходят, даже иногда маршируют, чаще по бульварам и фольваркам, устраивают марш-броски, о чём свидетельствуют упоминавшиеся не раз и не два «открытые письма», строем подписанные этими самыми интеллигентами.
Великое дело – армейский строй. Что Г. Красухину, журналисту и литературоведу, до русского языка, клоачный тот или кристально чистый, как водка «Rasputin». Водку гонят и разливают в Германии, а подписант живёт теперь на Земле обетованной, где реки текут молоком и мёдом прямиком к Мёртвому морю. Человек он, в отличие от какой-нибудь Н. Громовой, сведущий, грамотный, русским языком, и нормативным, и ненормативным, равно владеющий. Хотя географическая удалённость от живого, бурлящего, клоачного языка сказывается. Например, пишет автор в мемуарах о произведении, которое его тронуло и растрогало: «до того достало меня стихотворение», и кое-что по мелочи: «оставив за собой пост председателя её директоров», «выглядит легендарной», «даже рисовался своей щедростью», «препятствовать этому я был бессилен», «небольших брошюр», «у чёрного входа». Вспоминая эпоху оттепели, опять промахивается словом: «урезали до семичасового рабочий день», урезали – это когда отобрали, а здесь – сократили, гуляй не хочу, возвращайся домой не затемно, а в лёгких сумерках.
Мемуарист Г.Красухин, надо признать, забывчивый, утверждает, что и на пятидневку тоже перешли при Н.Хрущёве. А произошло это в 1967 году: гевалт! где Н.Хрущёв? где пятидневка?
Книги о русской классике у этого автора выходят куда приглядней: «В гармонию сквозь хаос. Анализ наиболее примечательных произведений Пушкина», «В присутствии Пушкина», «Доверимся Пушкину. Анализ прозы, поэзии, драматургии», «Покой и воля. Некоторые проблемы пушкинского творчества». Не хватает, разве что, ещё одной: «Кто выкрутил лампочку? Ссылки на Пушкина в русской культуре по поводу и без повода». Пишет он, хотя и по завету классика, «темно и вяло». Но это литературоведческие штудии, когда же коснётся дорогих сердцу воспоминаний, вмиг воспаряет «душою прямо гёттингенской», впадает в раж, начинает ломать под руку подвернувшуюся казённую мебель. Рассказывая о бытности своей редактором газеты «Литература» (издание тогда полезное и зачастую интересное), говорит о сотруднике редакции С.Дмитренко. Дескать, тот не знал – что значит «сервильный» и даже справлялся в толковом словаре, а когда справился, весьма удивился.
Ну, это уж выдумки. Чтоб к.ф.н., ныне проректор по научной и творческой работе Литературного института не знал такого слова? Вздор. Может какие-то «примордиальный» или «морганатический» и были ему тогда неведомы, но это, которое всегда на слуху, известно сыздетства.
Нам, впрочем, куда интереснее другие сюжеты. Как, например, в советскую эпоху составлялись всякие «открытые письма». Г.Красухину это знакомо не понаслышке – десятилетия проработал он в «Литературной газете». Есть что вспомнить. Скажем, вызывает его к себе заместитель главного редактора Е.Кривицкий и ставит задачу: надо сочинить народные отклики в поддержку Е.Исаева, от студента, от рабочего, от сибирского региона.
Старый газетчик понимает, это неспроста. «Три письма накануне созыва Комитета по премиям – такой заказ не оставляет сомнений: премию, стало быть, дают!» «Дают! – подтверждает Кривицкий. – Действуйте!»
Приказ есть приказ, следует выполнять. «И что делать? – писали мы письма и за студента, и за рабочего, и за сибиряков, и за кого только не писали! Но уши всегда запрятывали, подделывались под правдоподобие».
Жаль, ни словом не обмолвился мемуарист ещё об одном письме, напечатанном в «Литературной газете». Может, забыл, может, к слову не пришлось. У того письма длинная предыстория.
Жил и был при том в Ленинграде то ли недоучившийся художник, то ли поэт-самоучка Олег Григорьев. Чудовищно пьянствовал и с недопива или похмелья – иначе такого и не придумать – сочинял разные стишки с явной и кривой абстинентной усмешкой.
И про Прохорова Сазона, что кормил воробьёв – батон им бросил, убил десять штук. И про варенье, что дети разлили, а их в наказанье это варенье заставили слизать. И про красивую девочку, что валяется на дороге, иной бы воспользовался и снасильничал, а лирический герой стихотворения только ногой и пнул. И про электрика Петрова, что намотал провод на шею, стал некоммуникабельным и только качает ботами в подвешенном состоянии. Дрянные, в общем, стишки. Однако совсем не такие, чтобы заставлять автора глотать лагерную пыль.
Досталось ему по совокупности заслуг. На «химию» автор стишков попал за тунеядство, хотя издал уже книжицу для детей «Чудаки». Когда вернулся, издал вторую. Самое время стать членом Союза писателей, то бишь если и тунеядцем, то официально признанным, значит – неподсудным, по крайней мере, за кромешное пьянство и ничегонеделанье советских писателей не карали. Даже обеспечивали ссудами, даже посылали в дом творчества или в санаторий, чтобы поправил здоровье, сочинял вздор на тучных казённых харчах, пил водку и креплёные вина, вдыхая свежий воздух.
Только вот книжка «Витамин роста», где юным читателям без особой дидактики толковали о чудесном действии витаминов – крысу ими выкормили до приличных размеров, попалась на глаза высокому начальству. Вернее, покоробила слух. Начальственные отпрыски так хохотали, что начальник даже поинтересовался – чего они там читают, не Райкина ли? А когда ему прочли самое-самое забавное, изошёл праведным гневом.
И завертелось колесо общественной нравственности. О приёме в Союз писателей можно было забыть. Разоблачительная статья в «Комсомольской правде». Письмо возмущённой читательницы в «Литературной газете» от 9 сентября 1981 года, опубликованное под заголовком «Как вырастить крысу». Подписано, кажется, Ф.Краснухина, нет, всё-таки, Ф.Красухина. Да и как бы ни было подписано, готовился материал в отделе, где работал Г.Красухин: обрабатывался, ставился в «полосу», проходил «сверку», «вычитку».
Интересно, какую бы подходящую цитату найти из Пушкина к этому случаю? Что-нибудь про гений и злодейство, которые несовместны? Ну уж. У классика тоже рыльце в бакенбардах. Несчастный Сальери оклеветан на веки веков. Или это злосчастное совпадение?
Вот и фамилия под материалом о том, как в подсобном хозяйстве легко и без хлопот вырастить упитанную и здоровую крысу, тоже злосчастное совпадение. Мало ли на свете однофамильцев.
Каждый отвечает за себя. Фамилия-то стояла одна. Не то что под «открытыми письмами» более поздних эпох, где фамилии выстроены вереницей. Не каждый подписант и знает, что его фамилия поставлена. Но доподлинно известно, что за каждой фамилией своя история. А, бывает, несколько. Их вспоминают, если придётся к слову.
Согласен с текстом. Хотя я бы написал пожестче, добавил материальца, а тот есть, есть. Много разного и непотребного понаделано в советскую эпоху. А про сейчас нечего и говорить.
Осталось добавить слова Л.Н. Толстого: “Интеллигенция внесла в жизнь народа в сто раз больше зла, чем добра”.
Внесла. А сколько она оттуда, из народа, вынесла?? Посчитаешь – голова кругом пойдет. Расхищение общественного добра в особо крупных масштабах.