Курентзис и musicAeterna: Вагнер без слов и мировая премьера Кати Чемберджи

Рубрика в газете: Звуки и смыслы, № 2025 / 50, 19.12.2025, автор: Мила ТОНБО (г. Санкт-Петербург)

А мы сходили на последнюю программу оркестра musicAeterna Теодора Курентзиса (9 декабря 2025 в Большом зале Филармонии). Только привычных моих панегириков после концерта этого истинно замечательного коллектива, увы, не будет. Нет, всё было хорошо. Но, то ли программа вечера была слишком сложная для восприятия, то ли Вагнера было too much, как говорят англичане (только арф в оркестре было аж пять!), то ли все замысловатые курентзисовские па уже выучены наизусть. Так или иначе, вышли с концерта оглушённые. Захотелось тишины.

 

 

В первом отделении программы звучала мировая премьера – музыка современного композитора российского происхождения (теперь немецкой локации) Кати Чемберджи (Екатерина Владимировна Чемберджи родилась в 1960 г. Москва, окончила Московскую консерваторию и аспирантуру, член Союза композиторов с 1986 г., с 1990 г. проживает в Германии). Она же дочь (от первого брака) всем известного журналиста Владимира Познера (так указано в программе вечера – М.Т.) – приятная улыбчивая дама в чёрном, присутствовала в зале. И, кажется, немного волновалась. Познер-отец был на премьере с дочерью.

 

 

Я ознакомилась с немногочисленными доступными интервью с Катей Чемберджи. Мне показалось, она немногословна, глубока, человек с ценностями и широкими взглядами. К слову, с 2008 года много работала с отцом: писала музыку для его телепередач и фильмов. Надеюсь, выбор её последних композиций в качестве мировых премьер для исполнения оркестром Теодора Курентзиса в Санкт- Петербурге перед взыскательной публикой не был «обязательством» перед могущественными спонсорами оркестра (или рекомендацией иных влиятельных лиц). Простите мой сарказм в духе новейших времён (что только не приходит в голову, читая громкие медийные имена). Нет, музыка прозвучала вполне современная, добротная, мастерски сделанная, да ещё в сопровождении классного хора и партии тенора (Кирилл Нифонтов), что усилило эффект восприятия и придало солидности композиции. Современная европейская симфоническая музыка, новинка музыкального сезона.

Композитор сочинила ораторию из пяти песен на стихи Иосифа Бродского о смерти. Стихи глубокие, философские, требующие внутренней работы не только для музыкантов, но и для слушателей. В концерте прозвучали только две песни из пяти – первая («Только смерть нас одна собирает») и пятая («Холмы»). Но и этих двух частей из оратории Nur zu weinen und zu singen… («Только плакать и петь…») для большого симфонического оркестра, смешанного хора и тенора (соло) хватило нам с лихвой. Да и «перелицовывать музыку на слова – занятие подозрительное и неблагодарное», считает и Катя Чемберджи (сайт «Познер Online»). И я соглашусь с ней. …А всё-таки жаль, что стихи Бродского не были приведены в программе вечера – восприятие песен и их послевкусие было бы другим.

Концертная пьеса для флейты с оркестром (2023) – тоже мировая премьера – была «встроена» дирижёром в ораторию между частями. Музыку Кати Чемберджи (нет, не минимализм, она его не жалует) оживляло великолепное соло на флейте Анны Комаровой. Что только не делали её флейты (а она их меняла по ходу пьесы) – и плакали, и издавали невероятный птичий клёкот, и давали надежду… Анна Комарова – выпускница Санкт-Петербургской консерватории, лауреат международного фонда Юрия Темирканова (2013) и лауреат других престижных международных конкурсов, с 2022 года солистка оркестра musicAeterna. Браво, Анна! Слушатели как-то больше привыкли в концертах к соло струнных или фортепиано. А тут высокая флейта задавала тон всему произведению. На мой взгляд, очень удачная музыкальная пьеса и высокого уровня исполнение флейтистки. Это было просто красиво, наконец.

 

 

В целом, представленные произведения новой, по-своему интересной музыки, воспринимались бы по-другому (на мой взгляд), не будь во втором отделении Вагнера. Два «тяжеловеса» в одном зале в один вечер – это непросто для восприятия. Не подумайте, что я не люблю Рихарда Вагнера. Я его уважаю очень, хотя и не являюсь большим фанатом композитора, совершившего революцию в мировой опере. Однажды и мне удалось побывать (из природного любопытства и любви к фестивалям) на оперном представлении в Байройте, куда каждый год на фестиваль в августе стекаются ручейки «снобов» со всего мира, или тонких, фанатично преданных почитателей музыки композитора. Надо всё-таки признать, его оперы невероятно романтичны, но не без чрезмерных фирменных «украшательств»: продолжительного действия, замедленности (статичности) мизансцен, повторяющихся звуков горнов, мощной меди, пения убаюкивающих арф и полной иллюзии накатывающих на тебя волн – тревоги, потом нирваны… Это эффектно, красиво, но это не делает музыку великого Вагнера лёгкой для восприятия, требует внутренней сосредоточенности, работы.

 

 

В своё время Петр Ильич Чайковский (а он был в баварском Байройте и слушал оперы Вагнера в 1876 г.) отмечал свои подобные чувства о восприятии музыки Вагнера (в частных письмах брату). Слушая лекцию музыковеда Марины Раку о Вагнере в рамках программы Лаборатории современного зрителя (один из ярких многочисленных проектов неутомимого Теодора Курентзиса) в Доме Радио, я тихо дивилась смелости Петра Ильича, свободе и самостоятельности его мышления. И созвучию его мыслей моим и моих современников. Великие – они потому и великие, что предвосхищают своё время. Это такие «избыточные» системы с высоким запасом прочности. К слову, «наше» «Лебединое озеро» Чайковского было навеяно романтическими историями по Вагнеру. Слава самого Петра Ильича будет ещё впереди. А тогда он, 36-летний, приехал в Байройт 12 августа 1876 г. накануне премьеры 1-й части тетралогии «Кольцо нибелунга» как корреспондент газеты «Русские ведомости». Вот что он тогда писал:

«Город представлял необычайно оживлённое зрелище. И туземцы, и иностранцы, стекшиеся сюда в буквальном смысле со всех концов мира, спешили к станции железной дороги, чтобы присутствовать при встрече императора Вильгельма. Мне пришлось смотреть на эту встречу из окна соседнего дома. Перед моими глазами промелькнуло несколько блестящих мундиров, потом процессия музыкантов вагнеровского театра со своим диригентом Гансом Рихтером во главе, потом стройная и высокая фигура аббата Листа с прекрасной типической седой головой его, столько раз пленявшей меня на его везде распространённых портретах, потом в щегольской коляске сидящий, бодрый, маленький старичок, с орлиным носиком и тонкими насмешливыми губами, составляющими характеристическую черту виновника всего этого космополитически художественного торжества, Рихарда Вагнера. […] Какой подавляющий напор горделивых чувств наступившего наконец торжества над всеми препятствиями испытывал, должно быть, этот маленький человек, добившийся силою воли и таланта воплощения своих смелых идеалов!..»

 

 

Постановка вагнеровского «Кольца» как единого музыкального цикла впервые состоялась в Байройте 13–17 августа 1876 года в театре, специально (!) построенном к этому событию. Это было по-настоящему беспрецедентное по масштабу музыкальное событие. Вагнер сломал тогда навсегда представление публики об оперном жанре, превратив традиционную оперу в сложный музыкально-драматический жанр. Так можно было?.. Да, при всяческой поддержке молодого баварского короля Людвига Второго. В распоряжении Вагнера были лучшие исполнители и практически неограниченные финансовые возможности. Этот невероятно целеустремленный невысокий человек, настоящий сгусток энергии, стал, наконец, великим при жизни. И, как свидетельствует Петр Ильич, «больше никого не принимал». Надо полагать, личной встречи композиторов не было. О, сколько копий было сломано вокруг той премьеры «Кольца»! И по сей день споры вокруг Вагнера и его музыки не утихают и носят дихотомический характер. Но это не мешает гению Вагнера счастливо жить и в ХХI веке.

 

 

Итак, у нас сегодня во втором отделении концерта в Петербурге новинка – «дайджест» из четырех опер Вагнера (по тетралогии «Кольцо нибелунга»: «Золото Рейна», «Валькирия», Зигфрид» и «Гибель богов»). «Кольцо без слов», симфоническая сюита – так называется «дайджест» по Вагнеру. Сюиту сочинил, точнее составил, в 1987 г. выдающийся американский скрипач, композитор и дирижёр Лорин Маазель (Lorin Maazel, 1930, Нёйи-сюр-Сен, Франция – 2014, Вирджиния, США), с согласия наследника Рихарда Вагнера, заметим.

 

 

Мне кажется, это как-то очень по-американски – не усложнять себе жизнь длиннотами и деталями. Причём во всем. В результате мы получили как бы «новое» прочтение Вагнера: вместо 15-16 оперных часов сложной музыки (в нашем Мариинском театре это 4 оперных представлений), которую не каждый фанат может осилить физически за четыре вечера подряд. Хотя с этим великолепно справляется маэстро Валерий Гергиев, неустанный просветитель и популяризатор вагнеровских произведений, неизменно обеспечивающий аншлаг на эти особенные (и не частые) «вагнеровские» вечера в театре. А здесь, в Филармонии, вы внезапно (без всякого либретто!) погружаетесь на 70 минут в «нарезки» из оперной музыки мощного Вагнера. Правда, увы, музыки без голоса и слов.

Заметим, симфонические композиции из опер Вагнера уже звучали в свое время в исполнении оркестра под руководством легендарного Евгения Мравинского, но вот никто же не догадался тогда сделать из этого «бренд» или «свою» сюиту. Жаль.

 

 

И вот волшебные существа, боги, неведомые кольца и волны всех морей мира заполонили зал. Оркестр musicAeterna звучал безукоризненно. Мощно. Оркестр одержимых!.. Вдохновенно и яростно солировала первая скрипка (Андрей Баранов), обращая на себя внимание. Теодор Курентзис был безупречен и артистичен, как всегда. Волны. Омуты. Нирвана… Ворожба. Разговор с вечностью. Какой ценой?..

 

 

Но вот послевкусие от этого вечера осталось, как выше… И вряд ли я была одинока в своём смятении чувств. Впервые (на моей памяти) на концерте оркестра Курентзиса не было бисов. Устали?.. Впервые сразу после последних аккордов треть зала бросилась (правда, продолжая аплодировать на ходу) к выходу, ещё одна треть яростно топала и кричала «Браво!», ещё треть вежливо присоединилась к «бунтующим» фанатам. Да, был аншлаг. Входные (читай, «стоячие») билеты на концерт были по 7 тысяч (но были «доступны» к продаже). Ожидания публики зашкаливали, как всегда на концертах этого коллектива. Да, маркетинг тоже имеет значение, особенно в руках профессионалов.

Так что же? Это всё вагнеровские боги?.. Не надо было мешать Вагнера с мировой премьерой новой симфонической музыки на стихи о смерти? Рихарду Вагнеру такое смешение культур и временных пластов вряд ли бы понравилось. Он любил соло, своё соло. И платил за это высокую цену. Да и работал композитор над своей тетралогией более четверти века (!), это надо уважать. Поэтому, думаю, четыре вечера в Мариинском театре на оперы Вагнера – уместный формат. Для гурманов? Пусть. Для терпеливых и преданных. Для нас. Вагнер – не фаст-фуд. Это ВАГНЕР.

 

 

А Теодору Курентзису и его музыкантам – низкий поклон – за новую музыку. За прочтение «старого» в неожиданном формате. За связь времен. За смелость идти своим путём. За смелость удивлять и образовывать. За мировые премьеры, наконец.

«Значит, нету разлук.

Существует громадная встреча.

Значит, кто-то нас вдруг

в темноте обнимает за плечи…»

                    (И. Бродский)