ЛИТЕРАТУРА И СОМ…

№ 2020 / 4, 06.02.2020, автор: Геннадий СТАРОСТЕНКО

 

Недавно критик Лев Пирогов отписал в своём фейсбуке о сквернах современной нашей школы. О том, как тяжко душит она росточки ювенальной мысли и чувства. Повествуя без предельной вязкости, метафизичности и заковыристости, столь присущих его стилю. Просто и от сердца. Примером послужил ему случай, когда собственный сын был не понят учителем настолько, что пришёл в полнейшее отчаяние и неверие в собственное будущее.

Пирогов и сын отправились на прогулку – и любимый ребёнок ламентировал, что жизнь у него теперь пойдёт под откос, что он вообще не сможет обрести в ней место, не сможет получить достойное образование, создать семью и т.п. И любящий отец, готовый порвать за сына любого (примерно так он и писал) всю мощь своего литературоведческого темперамента обрушил, повторюсь, на нынешнюю нашу школу. Вскрывая лазерным лучом аналитика тёмное царство современного российского просвещения.

Боюсь ошибиться – но, кажется, это было задание придумать будущее героям «Капитанской дочки». И школьник неразумно напророчествовал – Гринёву скорую смерть… а Василиса Егоровна останется верна его памяти, но превратится со временем в подобие злобной барыни-крепостницы из тургеневского «Му-му». Учитель же квалифицировал провидение (опять же боюсь соврать по забывчивости) на «тройку». И в этом в общем-то и существо проблемы – не в конкретном учителе, а сразу в интеллектуально-нравственной несостоятельности институций детского образования, в беспробудной косности школьной системы.

В утверждениях о деградации школы с критиком согласились три сотни его соцсетевых читателей и поклонников, откликнувшихся на этот «пост». А мне (нечастому посетителю фейсбука – от которого и в Америке самой все стонут) оно запало в подкорку – и там бродило-перебраживало в размышлениях и реминисценциях. Я оставил у Пирогова свой комментарий – вполне доброжелательный и сдержанный, и даже сочувственный, но Цукерберг меня стёр почему-то…

Это, должно быть, и побудило к дальнейшим более глубоким осмыслениям. Одно дело – предавать порицаниям школьную систему (искалеченную реформами и всё ещё действующими реформаторами), не посягая на учителей. Совсем другое – нахлобучивать надгробную плиту проклятий и на школу, и на педагогический корпус как её производное. (Сам я рассуждаю просто: пока во власти Калина (говорят, сам он требует ударения на последнем слоге), в системе школьной – сатана). А у Льва Пирогова, с которым лично знаком и к которому отнюдь не испытываю неприязни – ничего кроме творческого интереса, всё, увы, выходит по второму варианту.

Школу разрушают, согласен, её издёргали реформами – и с этим не поспоришь, вот только учителям от этого, на мой взгляд, ещё труднее, чем детям и их родителям. Знаю – и мать была педагогом, и сестра математику преподаёт (среди прочих – и Романа Сенчина дочку учила когда-то).

 

Критический дар Льва Пирогова, опять же, метафизичен и готически мрачноват. Аналитическая мысль его лаокооново вязка и вместе прецизионна. Любит, как жучара этакий в панцире, забраться в корневую систему – и там на дне поковыряться в парадоксах. Не просто докопаться до истины – но изгрызть её в мелкие куски.

Похоже – вот и тут… Случается, в чём-то он и лукавит – или «подлукавливает». Так, было время, он похваливал в своих коротких опусах в ЛГ (и где-либо) достоинства еврейства с позиции восторженного русака. Этак простовато, лубочно, с вкрадчивыми заискиваниями – и всё же довольно изящно. А мне же субъективно думалось – так человек, искренне любящий свой народ, неспешно вкапывает в органы зрения коренному, веково угнездившемуся в своих почвеннических предрассудках этносу, «капли прозрения», пытаясь тем иссечь его «коросту автохтонности» и «катаракту юдофобии».

(Повторяю – я всего лишь предполагаю, и в этом нет ничего аморального. Я и про себя могу предположить нечто – но об этом чуть ниже…)

Лев Пирогов даже словечки просторечные выдумывал: вроде, смотрите, какие они, еврейцы, толковые… или что-то в этом роде. В общем тонкая просветительская работа – и почему бы нет, никто же не против… (Даже если и заблуждаюсь – то надеюсь, что меня за это никто не осудит. Ещё раз: в этих интуитивных допущениях нет никаких обид и выпадов – ни в сторону еврейства, ни в сторону самого Льва Пирогова лично, будь он потомком хазар или, скажем, древлян). Скажу больше – другой уже литературный критик назвал Пирогова «националистом» и намекнул на его приближённость к «почве» (не прояснив, в чью сторону национализм).

По тонкому ледку межнациональных отношений ступать, однако, надо осторожно – и не сильно погружаясь в образы. Но как иначе заглянешь в глубинные воды, таящиеся под ним… Вот поставили любимому сыну «трояк» по предмету, в котором папа признаннейший мэтр… и всё – тушите свет, последние времена настают… И сын повергнут в крайнюю безнадёгу – у меня теперь ни будущего, ни семьи не будет, и сам родитель…

А то, что учитель имел право наставить (возможно, и не самым идеальным способом) ученика на мысль о том, что искренняя долгая любовь не должна вести к нравственной порче, к порушению нрава, и потому героиня Пушкина не может превратиться в исчадие зла, в расчёт почему-то не принимается.

Да хотя бы и предположить: вот школьный филолог просто пристрастен к творчеству родителя, а потому и мелко вымещает свои пристрастия на его сыне, так что – опять всё просвещение предавать проклятию?

 

Когда-то в стародавние времена литературу в школе деревенской вела у меня Екатерина Сергеевна, она же и директорствовала в ней. Человек авторитетный, статный, волевой. Мои творческие порывы она не жаловала, будучи твёрдым апостолом канона и презирая всяких выскочек и честолюбцев. Каноном главным был, конечно же, соцреализм – без всяких заморочек. В образах рабочих и крестьян – справедливость, сила, историческая правда. А вот аристократы – вымирающая каста, с тонкими изнеженными ручками и напыщенным мертвящим претенциозом.. Это потом, у Тургенева (например, в «Дыме») я вычитал про аристократов иное – что руки у них были характерно большие с крепкими ногтями. Впрочем, это детали…

Екатерина Сергеевна могла и высмеять меня при всех – и ни за что. Однажды в сочинении я вставил междометие «ей-ей» – чего-то просторечного хотелось, акцентированного. А она взяла и выставила перед всеми в худшем виде – давай цитировать, причём с ошибками… и вместо моего «ей-ей» читает «э-ге-гей»… Весь класс, конечно, в лёжку – а я в отчаянии. И ведь оправдаться не даст…

Не скажу, что это меня «гнобило» – но всё же слегка «подгнабливало». И даже роняло мой престиж в классе. Кажется, вскоре после этого соклассник Ксенофонтов схватил мою тетрадку на раздаче и стал насмешливо листать её и пялиться в мои письмена. Спуску я не давал – хотя и был меньше ростом, и через пять минут он уже стоял у школьного крыльца с кровавым ручейком из носа. Но это детали…

Теперь и Екатерина Сергеевна (если и держал обиды на неё – не долее дня, «грузиться» дольше не умел), и мать моя, Тамара Григорьевна, всю жизнь преподававшая физику, лежат в железных оградках под Морозовой горой. В двух десятках шагов друг от друга – и свои детские недолгие обиды я вспоминаю с грустной улыбкой. И вот задумываюсь теперь…

 

А что было бы, если я был бы, скажем, евреем? И как бы тогда реагировал на подобное к себе отношение? Боюсь, что тут всё могло обстоять куда печальней… И я бы мог быть убеждён, что окружён зоологическими антисемитами – начиная с учительницы… И всеми силами стремился бы вырваться из этой ненавистной и гнетущей атмосферы…

И тут уже возможно говорить о фобиях и предубеждениях в межродовых отношениях. О том глубоком, что таится в архетипах подсознания, под сгнившими в труху его колодами. Как и о том, в сколь прихотливые формы облекаются они, поднимаясь к сознанию пусть даже и чистой водой мысли.

 

А недавно прочёл на сайте «Российского писателя» статью Сергея Порохова «Восстание ленинградцев» – о противостоянии патриотов и либералов в русской литературе перестроечного времени. Вспоминал писатель и провидческие слова Юрия Бондарева о перестройке – что единственный шанс на успех у неё в том, что «только согласие построит посадочную полосу» для взлетевшего в никуда самолёта перестройки. Тогда как её «прорабы» отлично знали, куда и зачем летит самолёт. И ни о каком единении не помышляли. Статья и посвящалась истории писательского объединения «Содружество» – как результату противостояния двух стихий в отечественной литературе, патриотическому и либеральному (а равно русскому и еврейскому) началам в ней.

Статья была острая и, несмотря на видимую погружённость в историю, вполне злободневная. Как и многое в нашей культуре, литература по-прежнему расколота на два противоборствующих лагеря, и пожар этой войны не угасает. Иногда его удаётся залить на поверхности водой невнятного камлания о толерантности и пользе гражданского мира, но тление вовсю идёт в глубинных пластах. Что характерно – открыто о нём особо не повысказываешься. А то и слова нельзя сказать (как в церкви о чёрте), здесь полное табу (и вместо «1-й поправки к конституции» здесь на слуху «поправка 282»)…

И сам Достоевский страшился масштабов темы, а я и подавно не претендую на исчерпание предмета. Хотя и пытался подобраться с какого-то боку – скажем, в последнем интервью с Игорем Шафаревичем, опубликованном в ЛГ шесть лет назад в неполном виде. Но почему бы и не поделиться мыслишкой-другой в наш век открытости – пусть и убывающей? Отнюдь не апеллируя к изъянам той или иной нацментальности – но и не забывая об их существовании. (В Америке сотни статей висят на сайтах, повествующие о том, кто и в силу каких своих порочных интенций контролирует СМИ, стоит за лоббизмом в госвласти и раскрутил порно-индустрию. У нас подобные вещи, а там и сайты тут же закрывает новый бдительный «Главлит» – и всё уходит в латентную фазу). Но борьба есть борьба – и она идёт по всем векторам и культурным фронтам, где-то приводя к консенсусу и к примирению, а где-то и обостряя процессы. И хуже всего – когда всё вершится в тайном виде, гнойники не вскрыты – и сплошные абсцессы…

 

Галилеянин проклял местечковый интерес сограждан. А его через века последователь, вельми греховный князь и лиходей, устроил в Киеве майдан и сверг с престола Перуна, алкавшего человеческих жертвоприношений. Ничуть не отрицавший в себе еврея Маркс провозгласил, что «деньги суть ревнивый бог Израиля». А любящий Отчизну Тютчев всё же укорил её, сказав, что сами мы, русские, норовим проникнуть в душу людскую через заднее крыльцо. Одни грезили о возвышении над прочими народами – как об историческом возмездии грязным варварам. И оттого страдали сами. Другие же природной вольницы искали – но на века впадали в рабство.

Народов с идеальной историей нет ( в этом главное их сходство) – и всё же случается большая разница… Есть коренные, вросшие в землю всей своей культурно-исторической пирамидальностью, и есть скитальцы, в общем-то не чуждые прильнуть к заповедным глубинам коренного племени, и вместе с тем страшащиеся к ним прирасти, ведь «святая земля» не везде, а утратить голову и собственную историческую память в угоду сердцу грешно и боязно…

Кто только из русских писателей ни проклинал евреев, что родятся с манией стать русскими писателями! Но ведь русскими же – так и написано у классика… При всём, не будем исключать, лукавстве, двоемыслии, стремлении к десакрализации «культурных основ» и даже жажде мщения за «ценз оседлости», «погромы», за «дела врачей» и «мракобесный антисемитизм» вообще… – etc.

Противостояние двух литератур у нас (классико-традиционалистской, протекавшей в русле реализма, – и модернистско-формотворческой, урбанистической – «элитной, интеллектуальной») берёт, конечно же, начало, в контр-оппозиции «славянофилы – западники». К западничеству с его гуманизмом и желанием свобод, с его боязнью природности как источника всякой косности однажды подошло и русло собственно либеральное – инкорпорировавшее в себя и еврейское в его пассионарности. Оно ведь тоже не было беспочвенным, закутанным в шагреневую кожу «чистого талмудизма», одеревеневшим и мумифицированным в своих чувствилищных отсеках (как излагают «юдонедолюбы»). И в нём присутствовала жизнь, и в нём была любовь к «отеческим гробам» – сказаниям пророков и древних «книжников», ценителей знания. И оно, это промытое потоком времени русло, увело большую его часть из прежнего лона реки. Россия не явила исключения – так везде.

Ни Тацита, укорявшего ещё древнее еврейство, ни папу Григория IX, жёгшего талмуды, ни Вагнера, умалявшего значение еврейского в музыке, ни Генри Форда, ни одержимого бесами Шикльгрубера с его «борьбой», ни Дугласа Рида, ни Солженицына с его «столетиями вместе», ни Шафаревича с его «загадкой тысячелетий» приводить в свидетели не будем. Никто из них развитию либеральной мысли, явившейся на свет из итальянского Возрождения и со временем развившейся в доминанту модернизма (и дальше – постмодерна ), этнически сильно окрашенного, воспрепятствовать не смог. Не сможем и мы. Но ведь не сможем как традиционалисты и остаться равнодушными. И даже соглашаясь с отведённой ролью «тормозящей силы», будем понимать, что всякий двигатель без тормоза – дорога к смерти. А ещё он и сам может взорваться от завышенных оборотов, от заложенной в него ошибочной механики…

 

У нас была великая пора бесклассовой культуры – и марксов «бог», казалось бы, остался не у дел. Но и там, внутри неё, шла всё та же внутренняя борьба. Новые «культурные низы» перевёрнутой соцпирамиды роптали: смотрите – мы несём природные соки жизни – пусть и не очень чистые, но и не стерильно-пустые. Хотим освободиться от засилья нового «гегемона», низринуть навязанную нам безродность, охранить традиции и смыслы этноса, обретённые в естественном его развитии. Вторые держали в мысли иное: да, мы левитируем над вами, над кормящим жирным мраком почвы, но сверху нас питает яркий блеск прозрений, креационизма, дерзновений мысли, – мы дети солнца.

А в нынешнем итоге всё на поверку свелось (не скажу – самопроизвольно) к противостоянию почвеннического, i.e.сильно зауженного формата в традиционализме, и всеохватного либерально-модернистского (с его гипер-реализмами, неоромантизмами, концептуализмами, «фэнтезями», жанровыми гибридами – и ещё целой бездной «измов»), теперь уже (стараниями ТВ) элитно-масскультурного. И есть мощнейшая издательско-коммерческая база у последнего. Притом что нет уже ни тиражей больших, ни веры сочинителям, ни литцентричности самой. И есть, опять же, ТВ с его тотальным кризисом перепроизводства всякой дряни для глаз, также выступающее на стороне «новых книжников».

Кому-то по-прежнему важно представить одну из сторон как родовую стихию, чуланно-кислокапустную, черносотенно-тупорылую, не обременённую творческой мыслью и потому не одухотворённую божьим промыслом – сколь бы ни осеняла она себя крестным знамением. Как тяжкую и нудную в своём природном самокопании, в своих мерзлотных рефлексиях, в скрипучем морализме, сугубо описательную, безнадёжно застрявшую в скучной архаике. А диалектически противополагается ей блистательный креатив новейшего времени, породивший и новые формы, новые культурные индустрии, новые техносферные форматы и заимствования.

Но стоит ли этому верить… не уловка ли это победителя, чтобы закрепить своё господство на долгие времена? Ведь и сам он (тут не надо быть семи пядей во лбу – как и в сердечной аорте) – зачастую претенциозный, пустопорожний, напыщенный – а также наглый, вороватый, содержательно примитивный и заезженный до боли зубной…

Второе (с его гуманистическим кредо – упрощённым до легко усвояемого диетического вида) стремится к тотальному господству над умами ещё и в силу природы свободного рынка с диктатом транснацинальных корпораций в культуре, не связанного антимонопольным правом. И главная его опасность в век информационных технологий – в том, что, обретая контроль, оно без всяких сожалений и поблажек начинает манипулировать умами и программировать их по своим алгоритмам. Его величайшее искушение – «игра в бисер», увлечённость «комбинаторикой». Ибо игровое сознание – главное устремление либеральной системы, оно суть и цель, и средство.

Реакцией на это господство «либералов» в культуре явилась и недавняя статья сына Александра Проханова – Андрея Фефелова «Крыса прыгнет», где он (в отличие от автора) предрекает скорую гибель российскому либерализму. Несколько путаясь в посылках. Пишет, что государство насквозь пропитано агентурой «либералов», что «наш российский административно-политический феодализм им на руку». Что «культура, СМИ, самые крупные соцсети – всё это является их вотчиной. При этом и оговаривается, что «патриотические силы слишком слабы» в структурном, финансовом и интеллектуальном планах». И что у них нет организации. И вместе с тем савонарольствует о том, что «ещё немного – и от либерального мифа не останется и следа». Ещё усилие – и силы сопротивления скоро «проколют либеральную матку».

Всё ясно: интеллектуально и морально мы слабы, поэтому нанесём силовой удар по их господству в СОМ («системах общественного мнения», – предлагаю для краткости, чтобы не писать «культура, СМИ, соцсети») – и дело с концом.

Понятно, что это «трампизм» людям голову вскружил. Да я и сам лет десять назад писал в ЛГ о необходимости «интернационала традиционалистов», поскольку только таковой и способен противостоять мировому либерализму. В качестве отклика на вялые радения «мечтателей калужских» вроде меня – некий «конгресс традиционалистов» и созвали тогда через пару лет в России. И умело препоручили его организацию как раз тем «модераторам», что будут клясться в преданности, а сами… И где оно сейчас, это «единство тради» под водительством России? Что-то слышно о нём?

Не хочу прослыть Кассандрой – но боюсь, что примерно тот же «прокол» случится и с «прокалыванием либеральной матки». Либерализм в своём корпоративном измерении (о единичном личностном умолчу – люди бывают самые разные, в т.ч. смелые, открытые и достойнейшие) чуть отступит, «переобуется», как теперь модно сказать, встанет под другие знамёна и потихоньку будет перехватывать под себя идею. Так ведь оно и бывало многажды. Да и сам же сказал Андрей Александрович: всё насквозь пропитано «агентурой влияния». Поэтому в идеале лучше всё же в этих вопросах не на силовые методы полагаться, не на «бои без правил», не на заговоры и перевороты – а озаботиться больше поиском возможностей открытого диалога и проговаривания всех бед и взаимных претензий.

И ведь самому мне, при всём традиционализме, в каком-то понимании событий и сущностей – и в публицистике, ближе либеральные подходы. Они, случается, и честнее, и открытее. Тогда как нынешняя патриотика, умело кем-то одомашненная, легко заводится в стойло ура-олигархизма. А та часть последнего, что уже «переобулась» и откочевала в него из либерализма (условно – « наши неоконы»), представляет куда большую опасность для общественного мнения, чем столь нелюбимые нами «либерасты». Поскольку всегда готова неутомимо скакать на белом коне впереди патриотического паровоза , играючи оперируя фейками и канализируя протестную энергию масс в нужные направления. И всегда готова найти очередного врага (чтобы было на что отвлечь недоразвитый плебс и «против кого дружить» с ним).

 

И ведь не мести (не скажу за всех, конечно) жаждет побеждённый (художник-традиционалист) – а гармонии и согласия. И с собратьями, и с конкурентами по творческим цехам. И не столько «справедливого нацпредставительства» (поскольку в этом случае придётся считать и высчитывать – у кого там, скажем, мама или папа… (кто «полтинничек», – так не без желчной иронии обиженно перешёптывались анти-либералы ещё в советские года), у кого, скажем, бабушка (кто «четвертачок»)… сколько именно гармонии. Ну, хорошо… ты убеждённый иудей и русский патриот, как Соловьёв… и хорошо, и замечательно… но зачем так жонглировать правдой и ложью, орать, рисоваться и тень на плетень наводить…

И не стоит обвинять его (художника-традиционалиста) в сальерианской ревности. Ведь были времена, когда нам и Стругацкие, и Распутин были интересны… Но читали и классиков – и даже Аксакова и Достоевского, обличавших «племя либеральное» – в их видении, становившееся всё более агрессивным в отстаивании прав и свобод.

С того дальнего горизонта столько с обеих рек воды утекло в океан забвения, что (признаем же) нынешний мировой «либерализм», в т.ч. и мощно подпитываемый этнически, сильно отличается от своего предтечи конца XIX века. Социальные метаморфозы, общие беды и смешанные браки заметно размыли гибельные начала ортодоксиии, непримиримые с вмещающей чужеродной почвой. И «главный носитель либеральной идеи» уже и не столь един внутренне – и есть всё же некая обратная корреляция между ортодоксальным еврейством, на 89% (по опросам) одобряющим традиционализм Трампа, и менее религиозным еврейством, которое в своей массе тяготеет к либерализму. Можно было бы ожидать, что и единение вот-вот возможно. И мы бы простили и кровь революций, и «Бава-меце», а они нам – «погромы» и Нилуса…

И всё же обнадёживаться рано – и тот, кто поминал ту молекулу мускуса, что всё равно услышится, коль она есть, был, безусловно, прав… (Боюсь ошибиться – но, кажется, Мандельштам). А тот, кто слился в общем геноме, ещё скорее растворился в либерализме – в либерализме как боязни «брутальности» всего природного… И вполне заметный элемент корпоративности и внутриэтнической сверх-солидарности (а где-то и «антисистемности» – если словами другого Льва, Гумилёва) по-прежнему присутствует. А если брать мировые тренды – то диктат либерализма в культуре просто очевиден.

Противостояния не избежать и далее – хотя оно, хочется верить, уже не будет сверх-острым и чрезмерно кровопролитным. Обойдётся без взаимного «прокалывания маток». Либерализму дано и предсказывать беды человечества, и в чём-то указывать истинный путь, но, увы, покуда это всё часто случается в ущерб и за счёт традиционализма. (И на сегодняшний момент «торговой маркой» либерализма среди прочего остаётся и похабщина от Ксюши Собчак с режиссёром Богомоловым). Он по-прежнему вызывает недовольство «почвы» – и будущие компромиссы, будущие формы «диалектических триад» будут происходить из этого очевидного факта. И в Европе, и в Америке национальное и консервативное пытается вернуть утраты – и этими силами сопротивления ситуация в культурном пространстве видится именно как деградация. Но либерализм обречён доминировать во многих регионах планеты – и в нашем культурном ареале в том числе. При том что и сопротивление ему будет расти. И только в весьма отдалённой перспективе… дотянув до «хилиазма» и «распри позабыв», эти противоположности смогут сочетаться в некой конвергенции. И даже уживаться в личностном плане. Почему и нет, ведь такое происходит и сегодня. Так писатель Михаил Крупин однажды объяснил своё членство в Союзе писателей России и в Российском союзе писателей – сказав примерно, что первый близок его сердцу, а второй уму.

А покуда борьба продолжается. И вот, казалось бы, сам опыт сосуществования, наивной «всечеловечности» нашей и «пролетарского интернационализма» не даёт нам впасть в войну на взаимоистребление. И моим любимым певцом (из наших) остаётся еврей Корнелюк, любимое моё кино снял Воинов (он же Кац), в ряду политических кумиров – чета Розенбергов и т.д., примеров много)… Но в сухом остатке понимаю, что Свиридов всё же прав – говоря, что «борьба с русским искусством ведётся жестокая». И остаюсь на внутренней, на корневой стороне противоборства… Даже и замечая очевидное… где ограниченность, а где прикормленность от власти, там групповщину, а здесь гражданскую трусость либо интеллектуальную – в заметной части своих собратьев-традиционалистов.

 

Хотя и очень даже понимаю всех томящихся дилеммой «валить – не валить». В т.ч. и молодёжь либерального умонастроения. И Пирогова Льва, который очень даже сильно этой темой на фейсбуке озабочен – не единожды уже. И ведь не свалит – и не нужно это ему, но и озабочен, копаясь в метафизике вещей. Возможно даже – и аналитически вычленяя для себя или кого-то всю глубинную социологическую природу этого желания «свалить», этого «мы здесь чужие в этом тёмном царстве»…

Тем более что для кого-то «не валить», i.e. остаться – это ещё и нечто, сопряжённое с неуютной необходимостью прятать свои и перестраиваться под чужие знамёна, которые, чем чёрт не шутит – по чаяниям Андрея Фефелова, очень скоро пойдут стройными когортами к светлому будущему традиционализма…

И нечего гадать, Лев Пирогов – человек инерции. А инерция – это уже почти что почва. За Пироговым и чувствовалась всегда инерция статуса – некого особого носителя «почвеннической мысли» в либеральном медиа-пространстве. И тем он интересен.

Природный русак, до семнадцати годов произраставший в деревне, я давно уже ничуть не осуждаю этого стремления «свалить». Ведь нынешняя эпоха и власть сделала всё, чтобы молодые только об этом и думали. И в далёком светлом будущем никто никакого «сваливания» осуждать не будет. Ведь не будет и вражды между народами – и натужного «бабло-патриотизма» не будет, а будет светлое непритязательное роднолюбие, без гориллических постукиваний в грудь кулаками. А покуда всё иначе…

И ещё в этом проступает и вторичная реакция, некое экзистенциональное раздражение на сопротивление традиционализма. И в каком-то смысле для последнего, побеждённого, всё не так безнадёжно, раз она есть…

Мимоходом говоря, есть ведь и большая разница… свалить просто молодому и обиженному от безнадёги и бесперспективности – в расчёте выбиться там в люди через десяток лет – и оставаясь перекати-полем… И совсем другое – свалить как это сделал олигарх-гэбэшник Александр Лебедев… который так ловко обустроил в Лондоне своего сына Евгения, что уже на второй вечер после избрания к нему (к Little Olly – «маленькому олигарху» из России, так его и кличут в английских СМИ – минимум как владельца Evening Standard и Independent, а максимум – как много ещё чего) на вечеринку приезжал новый премьер Борис Джонсон… да, кстати, и старый – Кэмерон – там был, и Мик Джагер, и дочери принца Андрю, принцессы, и ещё куча всякого высокого народу… (И ведь не боятся испачкаться о «русскую тему», и никакого «русского следа» не страшатся, как в Америке…) Уж не сигналы ли это нам о «возрождении традиционализма?)

Не думаю, что чем-то мог уязвить Льва Пирогова, с которого начал. Тем более что тот, с кого начал, сам сделал эту тему публичной, примерив дилемму лично и выявляя «мыслечувства» в откликах своих f-почитателей. И обретая в единомышленниках и поддержку, и отражающую поверхность для своего творческого «экраноплана». Его стиль – «мыслечувственный» и «потоксознательный» (а сам он и держится установки на внутреннюю, корявую, «неотлитературенную» речь, в отличие от многих иных, от меня самого) – предлагает нам особый ракурс. И в сочетании с его именем слово «формотворчество» обнаруживает порой и свою позитивную грань. Так что если бы Лев Пирогов «свалил» – по эту сторону «черты оседлости» всё чуть померкло и поскучнело бы, пусть даже и на несколько фотонов…

Думается, критик Пирогов всё же не будет оскорбляться тем, что кто-то позволил себе фантазию идентифицировать этнически его «в неправильную сторону»…

 

 

Один комментарий на «“ЛИТЕРАТУРА И СОМ…”»

1. “И в далёком светлом будущем… не будет и вражды между народами – и натужного «бабло-патриотизма» не будет, а будет светлое непритязательное роднолюбие, без гориллических постукиваний в грудь кулаками”. – Это что автор, неужели серьёзно?

   Ответить