Литературные молчальники, ау!
№ 2023 / 51, 29.12.2023, автор: Андрей РУДАЛЁВ (г. Северодвинск)
Не так давно в «Российской газете» литератор Павел Басинский выступил с воззванием, в котором ужаснулся нынешней литературной разобщённости, призвал всех вновь взяться за руки и отбросить все распри. Его предложение, которое должно было закрепить единение общей порукой, заключалось в том, что следует внимательно изучить новое произведение иноагента Дмитрия Быкова о Зеленском и, если есть за что, то предметно критиковать и обсуждать его. Всё для того, чтобы вернуть литератора в единый круг литературы, ведь так всё славно было в нашей песочнице.
Добавлю, неведомо, что сейчас – после откровений Быкова во время ставшего знаменитым пранка – думает Павел Басинский по поводу своего же предложения. Тот разговор обнажил не только быковское неприглядное, но и поставил большие вопросы насчёт доброкачественности нашей литературы и культуры в целом.
Главный посыл статусного российского литератора Басинского в его примирительной колонке заключался в удовлетворённости литературной ситуацией до 24 февраля 2022 года. Дескать, было подобие идиллии, нечто близкое к идеалу, по крайней мере многих удовлетворяющее положение дел, но после начала СВО вбит клин и пошло-поехало. То есть всё, что было до спецоперации, можно охарактеризовать эпитетом критика Андрея Немзера, который тот применял к литературной ситуации 90-х: «замечательное» время. По нему уже вовсю ностальгируют иные «интеллигенты», пугаясь любых перемен.
Общее место из характеристик «замечательности»: свобода творчества, отсутствие цензуры и простой доступ к печатанию своих текстов. При любых вопросах всегда звучал ответ, начинающийся с фразы: а вот в Советском Союзе…
Соответственно, например, мне, как критикующему нынешнее положение дел, Басинским ставится простой диагноз: мол, так я выпрашиваю для себя и своих знакомых-корешей место на литературном Олимпе. Стоит кинуть кость, за ушком почесать – и буду, как другие, в едином строю, что рыба об лёд. Только славить и восхищаться, да восхвалять главного литературного начальника, о котором с таким пиететом в пранке говорил Акунин (признанный в России иноагентом. – Ред.). В этой логике есть резон, ведь до сих пор у нас литература рассматривается за место обретения тех самых шапок, про которые в своё время писал Войнович. Посему, кому не досталась «шапка», тот и скрежещет в тёмном углу зубами, и так будет продолжаться, пока не сотрёт их в пыль…
Всё же хорошо было, чего вы тут начали?!
Но не было ничего хорошего, ни до 2014, ни до 24 февраля. Была лишь колба культурного застоя. Ещё в девяностые была создана культурная и литературная система замкнутой поруки, ориентированная на отмену и подмену всего отечественного. Эта система оказалась довольно устойчивой в силу закрытости, кастовости. Она окопалась и создала мощный укрепрайон, посему и намерена пролонгировать себя в будущее. В литературе всё усугубляется неопределённым статусом литератора, созданной системой манипулятивных нитей, за которые можно дергать, и крючков, на которые можно подвесить.
Статус литератора – ниже плинтуса, не только по значимости в обществе, но и с точки зрения его полной зависимости от литературной администрации и нравов. Так удобно им манипулировать и управлять.
Другое дело, что у иных, вписавшихся, допущенных на порог и к распорядительным ручкам, была определённая удовлетворённость. Чувство своей значимости и важности, что раскрылось в полной мере в пранке со свежим экстремистом Акуниным. Было ощущение стабильности с пугающим «кабы не было хуже», а посему – чего ещё надо? Если не всё, то многое многих устраивало. А если не устраивало, то не могли это публично артикулировать. Для этого воля нужна, смелость. Опять же – есть что терять, а терять не хочется. Все понимали, что чуть возвысишь голос – и пинком за порог, а там уже ты никто и звать тебя никак.
Поэтому и не припомню серьёзных дискуссий в нашей литературной сфере за последние пару десятилетий. Доносились лишь какие-то внутриутробные звуки, мало интересные за пределами узкого круга литэнтузиастов. Проблемы если и поднимались, то уровня сказки про белого бычка и переливания из пустого в порожнее. Что-нибудь там о статусе писателя или о роли и значении «толстых» журналов, о том, как вернуть читателя.
Вот и пришли к тому, что имеем. И если уж говорить о нынешней разобщённости, то надо честно признаться, что причина не в событиях 2014 года и не в СВО, а в непроговариваемости очень многого. Разобщённость и размежевание на своих и чужих, на прогрессивных и маргинальных была заложена в самом постсоветском культурном строительстве. Если хотите, такова была его главная скрепа и догмат: есть люмпенизированные и фашиствующие тёмные силы, которые на аркане тянут народ назад, в дремучее прошлое и к «совку», а есть светлые – влекущие к открытости для всего хорошего и универсального, к слиянию в экстазе со всем цивилизованным миром, чтобы стать там как все.
Проблема разобщённости также заключается в том, что литература становилась трусливой или аутичной, как только дело доходило до реальных проблем. Она ещё в девяностые старалась на многое закрывать глаза, чтобы не омрачать завоевания демократии, о чём в своё время писал писатель Олег Павлов. Без конца твердила про «всё хорошо», кивала на советские времена и радовалась свободе и якобы отсутствию цензурных рамок. Всё же было прекрасно: книги издавались, премии присуждались, поездки, фестивали, статус современных классиков присваивался, пусть совершенно локальная, но иерархия выстроилась со своим Олимпом. Чего не жить и не творить? О чём роптать? Башня из слоновьей кости создана, чего ещё надо?
Поэтому и после 24 февраля у нас образовалась самая большая генерация литераторов-молчунов, которые пребывают в своих высших эмпиреях, как этакие надмирные мудрецы. Они лишь изредка хмурят брови и раздувают щёки, снисходят. Молчальники всё ждут, что скажут их начальники, чтобы отреагировать в унисон.
То ли гоголевское ни то ни сё, то ли выжидающие, чтобы не получить репутационные издержки, а после оседлать повестку с криками: мы же говорили, предупреждали своим красноречивым молчанием! То ли на крючке и, действительно, из-за того, что есть, что терять. Ведь существует же литературное начальство – и как оно посмотрит? Вдруг осерчает – и тогда ни премий, ни тиражей? Что будет тогда с репутацией и статусом? А что если всё превратится в пшик?
А как же «не могу молчать», а как же «пророки в Отечестве»?!
Статусные литераторы у нас превратились в главную опору существующих литературных нравов, оплот стабильности и соработников окололитературных вельмож и вечного «министра литературы» Владимира Григорьева. Они свыклись. Они вписаны в круговую поруку, а посему немотствуют, хранят безмолвие. У них если и не всё хорошо, то вполне себе, а административный ресурс литературной системы держит их на коротком поводке, намекая на скорое забвение в случае чего. Они стали удобными, покладистыми и безропотными, чтобы не забыли о них, составляя список участников на очередной фестиваль.
Даже не припомню, когда в истории отечественной литературы что-то подобное импотентное было в качестве массового явления, которое лишь создаёт иллюзию своей боевитости, найдя удобную лакуну, с головой уйдя в песок прошлого, где есть бесконечный ресурс рассуждений о советском в духе перестроечных идеологических клише.
Лично я ощущаю громадный диссонанс между тем, как привык воспринимать отечественную литературу, и тем, что приходится ныне наблюдать. Вопрос даже не в неистовстве Аввакума, не в громадности Достоевского. А в сопряжённости с отечественной цивилизацией, в боли за неё. Вполне могу себе представить, как повёл бы сейчас себя, например, Фёдор Абрамов с его северным темпераментом. Что бы он непечатное высказал всем нынешним молчальникам, прохладным и индифферентным, как бы за шкирку многих схватил, чтобы хорошенько встряхнуть! Многих могу представить, а из нынешних – почти никого… Все по норам чаи свои гоняют, ловя пауков в тёмных банях. Выступая в нейтральном статусе, без фланга и гимна. Без божества и вдохновенья.
А ведь требуется не так уж и многое: попытаться сформулировать свою позицию по поводу катастрофического отчуждения культуры и литературы от своей страны. Это же бьёт в глаза и кричит так, что невозможно не услышать. Или всё устраивает, всё хорошо, никакого диссонанса – и только обидно за порушенную идиллию?
В своё время у литератора Романа Сенчина была знаковая статья «Не стать насекомым». Там о привычке, которая делает человека индифферентным и приспособленцем.
Но каков сейчас сам Роман Сенчин? Слышен ли его голос или так говорит, что не разберёшь о чём? Нужно ведь всё делать аккуратно и с оглядкой на многое и многих. Вдруг кто услышит что-то не то и по-своему интерпретирует. Вдруг издатель Елена Шубина будет не так приветлива, а с ней и книги окажутся под вопросом, а за ними премии, поездки и так далее. Один напряг и геморрой, поэтому молчание – золото.
А было ведь всё так хорошо, всё чинно и благородно. Шито-крыто, а для лучших – плюс корыто.
Аффтар, конечно, жжот. Но жжот как-то очень поверхностно. Типа молчат, потому что “…стали удобными, покладистыми и безропотными, чтобы не забыли о них, составляя список участников на очередной фестиваль.” Или, как вариант, “…Вдруг издатель Елена Шубина будет не так приветлива, а с ней и книги окажутся под вопросом, а за ними премии, поездки и так далее. ” Sic.
Об этом можно было сказать гораздо короче: писательство на литературном Олимпе переродилось в элементарное приспособленчество. И точка. И не надо вписывать в текст Басинского, Сенчина и пр. “молчальников” с тайной (или всё-таки провакативной?) идеей получить от них обратную связь.
Не будет этой связи, ув. автор. За этим и к Аввакуму ходить не надо. Потому как у “молчальников” всегда найдётся ответ, давно ставший классикой:”Писателю тоже кушать хочется!” Ну и… типа брысь из-за чужого стола!
Так что, полагаю, бесцельная пальба по воробьям окромя мелких перьев ничего не принесёт. Ни автору, ни изданию.
Беда в том, что разобщённость писателей – была, есть и будет. Даже если к уже имеющимся Союзам писателей прибавить ещё столько же. Или даже десять раз по столько же. Потому что у нынешних союзов нет общей идеи, ради которой, собственно, и создавался в своё время СП СССР. В писательских головах нынче одна идея: книга – это товар, а товар надо суметь продать. Иначе писателю будет плохо. А почему плохо, а не хорошо? Ответ – в предыдущем абзаце.
Но. Мало дать писателям идею, её ещё нужно уметь сохранить – хотя бы на два-три писательских поколения. А для этого необходимо принять соответствующие меры. В частности, реанимировать прежнюю школу издательской редактуры, которая не допускала засорение литературного языка всякого рода непотребностями, вроде мата или откровенной грубости на уровне физиологии.
Подобная реанимация возможна лишь тогда, когда издательское дело станет делом государственным. А частник пусть выпускает не книги, а наклейки для пивных бутылок: свой бакшиш он на этом всё равно возьмёт.
И наконец, чтобы понять, “кто есть who”, писательские союзы не грех бы и упразднить. Ведь что такое классический писательский союз? Это несколько оплачиваемых рабочих мест плюс несколько тысяч писателей (полуписателей, неписателей), регулярно уплачивающих членские взносы. Всё остальное не более чем на годы растянувшееся мероприятие с участием одних и тех же фигур.
Ах, да… Ещё ведь есть такая штука – тщеславие… Типа у меня есть бумажка, что я – писатель, значит, я – ПИСАТЕЛЬ!!! Да нет, ребята, писатель – не какой-нибудь Иванов, Петров, Сидоров с удостоверением. Писатель – это его стихотворение, рассказ или роман, которые либо живут и здравствуют после смерти автора, либо вытягивают обложки сразу же по выходу из типографии.
(Продолжение следует)
Упразднять писательские союзы (все эти АНО) – не надо. Пущай резвятся.
А что надо?
А надо – строго карать государственных и муниципальных чиновников за оказание явных и неявных материальных предпочтений тем или иным “писательским колхозам”, “артелям”, “бригадам”, “парам” и “единоличникам”.
Понятно, что чиновники – тоже люди и тоже что-то читают (или читали раньше), и что вследствие этого обречены испытывать персональную любовь или персональную ненависть к тем или иным литераторам и литературным объединениям. Но от государства все пишущие единицы должны быть “равноудалены”.
Карать, карать и карать!
Так победим.
Литература – это не просто художественный образ, упакованный в подходящую форму (проза, поэзия, драматургия). Это ещё и идеология, которую сегодня принято не брать в расчёт. А ведь именно идеология произведения призвана формировать внутренний мир читателя. И какую же идеологию мы видим в сухом остатке? Идеологию капиталистического мира, где прав тот, у кого больше денег, и силён тот, у кого опять же много денег, и благородный тот, у кого опять же много денег… и т.д.
Правда, в России такой лобовой подход часто не проходит. И тогда г-да писатели начинают выдумывать нечто такое-этакое, типа «Авиатора» , где идеологию замещают детскими сказочками на взрослый лад.
Прочтёшь такой Ро-Ман – и ничего в голове не остаётся. Ни-че-го-шень-ки! Потому что давно вырос из детских штанишек дешевого вымысла. И живешь в реальном мире СВО, реальных цен и общепринятых взаимоотношений.
Кстати, вы не задумывались, почему фэнтези опубликуют с большей вероятностью, чем роман «из жизни»? Потому что г-ам издателям (вернее, тем, кто за ними стоит) не нужны думающие люди, а нужны потребители литпродукции инфантильного порядка. И в это ещё одна печаль нынешней литературы…
(Продолжение стледует)
Писатель – это не просто талант плюс жизненный опыт. Писатель – это судьба, как бы банально сие не звучало. Причем судьба у писателя имеет странное отличие от судьбы человека не пишущего.
Человек не пишущий в течение жизни, как правило, выбирает смежные профессии, а места работы – географически привязанные к месту проживания. Иное дело – писатель. Его выбор профессий сплошь и рядом имеет причудливый характер (таксист, журналист, массажист, кладбищенский сторож и пр.), а житейская география может охватывать не города и вести, но целые страны и материки.
О чем бы написал Джек Лондон, если бы не ходил в моря и не рыл золото на Юконе? О чем бы написал Горький, если бы не исходил среднюю полосу России босиком?
Нынешние жt писатели порой боятся высунуть нос из Москвы (Ростова-на-Дону, Твери, Нижнего Новгорода и пр.) А профессии подбирают, исходя из диплома (преподаватель русского языка и литературы, менеджер, заместитель начальника рекламного отдела, замначальника агентства… и пр.) Вопрос: какой жизненный опыт может вынести такой писатель из помещения, кишащего офисным планктоном? Какие новые романы “о жизни” такой писатель напишет?
Стоит ли удивляться склонность молодых литераторов к написанию фэнтези (за редким исключением)? Молодые ориентируются на старших, а старшие и сами в восторге от мистики, хэррора и фантастики на тему “а если всё будет вот так?”
(Продолжение следует)
Человек – слаб. Человек пишущий – слаб вдвойне (опять же, за редким исключением). А что делает со слабым человек сильный? Правильно, подчиняет себе слабого.
А в чём сила при капитализме, брат? Естественно, в деньгах (см. предыдущие посты). Соответственно, купля-продажа гг. писателей, начавшаяся в 90-е, продолжается по сей день.
А что, в СССР писателей не подкупали? Подкупали. Но делали это умно, не так, как делают нынешние «хозяева жизни». Подкупали в СССР не всех подряд (sic!), а тех, кто отражал в своих произведениях ИДЕЮ. Ту самую, магистральную, которая связывала (через СП СССР) товарищей писателей.
Беззаветный труд на благо любимой Родины – идея? Идея. Да ещё какая! Вспомните, как гремели в свое время «Далеко от Москвы», «Цемент», «Бруски», «Битва в пути»… и проч. и проч. Написал нечто подобное – и гонорар тебе по высшей категории, и экранизация, и поездки по стране… Всё правильно: человек написал роман по теме, крайне необходимой тогдашнему ЦК КПСС.
Отсюда и уважуха к писателю по всей форме.
А ведь это, пардон, та же самая покупка писателя, только весьма умная. Ибо покупают у писателя ИДЕЮ, а не словесную погремушку на тему «А с кем бы мне нынче, того?..». Именно идея движет литературу, а не мечта о бутерброде с чёрной икрой. От бутерброда может родиться только бутерброд – в виде того же фэнтези, детектива или мистики.
Иногда идея бывает не созвучной эпохе. И тогда рождаются талантливые книги на десятилетия. А писатель при этом влачит жизнь явно не обеспеченную. Но он счастлив, потому что он создаёт не товар, а КНИГУ, не высосанное из пальца нечто легко забываемое, а воплощенную в слова ИДЕЮ, выстраданную порой своей собственной жизнью.
(Продолжение следует)
Печальней всего то, что в писательской среде последние 30 лет бал правит этакая большая зловредная опухоль под научным названием ТОЛЕРАНТНОСТЬ. Гг. писатели за честь считают лишний раз подчеркнуть, насколько сильно они уважают чужое творчество. Даже если это самое “творчество” годится лишь для публикации на заборе. При этом все поголовно нажимают на то, что “у каждого – своё мнение”. Ах, как это удобно! Можно разом забыть все достоинства талантливого литературного текста (словарь, ритмика), отбросить в сторону эстетику (радуйтесь, любители физиологических описаний!), послать подальше традиции русской литературы и лепить тексты из подручного материала, в лучшем случае – набранного в ближайшем мусорном баке.
Всё не так просто, как кажется. Есть личное мнение, но есть и объективная оценка текста, в основе которой лежат базовые понятия литературоведения: сюжет, фабула, ретардация, антитеза… и прочее и прочее. С этим-то как быть, господа толеранты? А с русским языком что делать? А с авторской интонацией? А с мировоззрением героев, которые либо пьют, либо… или просто деньги зарабатывают. с ними-то как? Закрыть глаза и сказать: “Да пиши, как хочешь, главное, чтобы меня не трогали”?
…Был такой хороший критик – Кузьменков. Вот он умел бить не только в бровь… А кто сегодня может его заменить? “Молчальник” Басинский?..
Между тем писатели лупят себя пятками в грудь:”Мы за свободу слова!!!” Господа писатели, свобода может быть только в лесу, да и то пока лесничий вас у сломанной берёзки не прищучил…
У творческого человека нет такого понятия -“свобода”. Потому что творческий человек свободен изначально. Иначе бы он ничего и никогда не написал.
Здесь говорить надо о внутреннем редакторе. Том самом редакторе, который запрещает писателю выливать на лист бумаги площадную грубость, пренебрежение ко всему человечеству (и человеческому), потакать низменным чувствам и лелеять культ золотого тельца…
А еще ВР (внутренний редактор) отвечает за стиль, за язык, за фабулу, за сюжет, за героев, за обстоятельства… и прочее. Потому что это РЕДАКТОР, а не соглашатель из толерантных. Вот таких редакторов, увы, в писательской среде – преизрядный дефицит…
Есть такой редактор у писателя – он будет писателем настоящим. Нет его – такому литератору одна дорога – в премиальный фонд…
(Окончание следует)
“Мимоход”у и не только
1. Так называемые писатели, как правило, не обладают математическими способностями (знают, что в инженеры не пройдут по конкурсу), т.к. не обладают Логикой решения несложной задачи, построения и отображения заданной темы. Многие не умеют достоверно и грамотно излагать мысли, а если они не владеют народной лексикой, что начинают применять косноязычные варианты словесной речи и в бумажном оформлении сюжета.
2. Наиболее сложным видом лит. жанра является поэзия, в которой требуется выдерживать ритмический строй, применять не тривиальные рифмы и образность. Наиболее сложным видом является сонет, и не два-три сонета. Знаю только одного русского поэта с Короной сонетов , которого не отметили ни одной лит. премией.
3. В “поэтической” среде почти царствует кукушко-петушковая переписка. см. сайт ……
4. Автор вывел и опубликовал аксиому: “Прозаик – это не состоявшийся поэт”.
5. Прозаики-приспособленцы, чтобы состоятся, отслеживают общественные и текущие тенденции и пишут под премии. Своей позицией не обладают
Продолжение следует.
Два слова о премиях: “Какая ерунда!”
Потому что книгу как культурное (общественное, политическое и пр.) явление премией не измеришь. Меряют премией автора – того самого, из толерантных. Который держит нос по ветру и пишет так, чтобы очередную премию схлопотать.
Вы думаете, получил писатель премию, и сразу начал в два раза лучше писать? Да нет, искусство письма премиями не воспитывается…
Но увы! Народился целый класс писателей-премиальщиков, кочующих из одной премии в другую. Это они типа деньги зарабатывают на собственное пропитание (вспомните: “Писатель слаб вдвойне!”)
Нет, вы можете понять, как одну (одну!!!) книгу можно засунуть сразу в пять (в пять!!!) премиальных листов? А вот гг. писатели (некоторые, к счастью, не все) как-то это могут. Не стоит называть имена, по крайней мере, здесь. Не будем даже таким писателям Новый год портить.
P.S. Тема “молчальников”, конечно же, неисчерпаема. Можно написать ещё столько же. И ещё. Но это позже.
К сожалению, тех премий на которых можно заработать намного меньше тех премий, которые зарабатывают на
на нас писателях и поэтах. Потому и развелись те, кто научился извлекать выгоду из хлебных премий пренебрегая принципом Льва Озерова «Талантам надо помогать… Бездарности пробьются сами». А талантом бескорыстно помогают крайне редко.
Поздравляю Редакцию и редактора Вячеслава В. Огрызко (за свободу публикаций) и Читателей сайта “Литературная Россия” авторской песней
С новым годом!
Был рождён под знаком Лиры
Наш талантливый народ.
Если надо, брал секиры.
Если пил, то чистый мёд.
А поскольку нам сегодня
Бог позволил пить и есть,
Я прошу всех – это модно,
Тост поднять за нашу честь!
Припев.
Припев: С новым годом! С новым годом!
Дамы, дамы! Господа!
Мы под знаком Водолея!
Подставляй бокал, мой друг!
Новогодняя затея:
Всем собраться в тесный круг!
Для народа рюмка – много
Помнишь хитрый, что сказал?
А у нас своя дорога,
С корабля на этот бал!
Припев.
Друг! Пляши напропалую»
Знай: на свете счастье есть!
Грянем, братцы, удалую
За любовь, Добро и Честь!
И давайте без сомнений!
Нам осталось пять минут.
Упадём-ка на колени!
Дамы нас всегда поймут!
Припев.
Декабрь 1991 г. – ноябрь 1992 г.
Во все времена правда выковывалась огнём и мечом, про родных наших писателей говорили, что не откажутся от убеждений даже под пытками, вот так…
Вообще говоря в истории науки установились две линии, два отношения к инквизиции и другим репрессивным системам: линия Джордано Бруно и линия Галилео Галлилея: Джордано Бруно до конца стоял за свои идеи Коперниканской системы мира (Шесть лет Джордано Бруно был в заключении в Риме, отказываясь признать свои убеждения ошибкой. Когда Бруно вынесли приговор подвергнуть его «самому милосердному наказанию и без пролития крови» (сожжение живым), в ответ философ и еретик заявил судьям: «Сжечь – не значит опровергнуть!») и был сожжен на площади Цветов.
А Галлилей Галилею угрожали пыткой во время процесса 1633 года в случае, если он не отречется от своего «еретического» мнения, что Земля движется вокруг Солнца. Некоторые историки все же думают, что к Галилею могла быть применена пытка в «умеренных масштабах», но большинство склоняется к тому, что ее не было. Ему пригрозили пыткой на словах (territio verbalis), без устрашения посредством реальной демонстрации пыточных орудий (territio realis). Однако Галилей решительно отрекся от учения Коперника, и пытать его было уже незачем.
Но после отречения Галлилею снова удалось вернуться к астрономическим исследованиям и совершить новые открытия.
Может быть и среди писателей было такое же отношение к своим жизненным позициям.
Рудалевы, Басинские… Вы хоть одной тысячной литературного успеха критикуемых вами авторов добейтесь – тогда мы вас послушаем. А до этого момента – ваше место сами знаете где.
Возможно, статья сдавалась в газету ещё до 9 декабря 2023, когда умер Андрей Немзер, но всё равно редакции не мешало бы добавить словечко “покойный”, а то получается, что автор пишет “критик Андрей Немзер”, словно тот ещё жив…
Макс, но ведь никакого успеха у них нет.
А что есть?
Вы видели картину Дали, на которой изображен человек, в голову которого засунуты несколько ящичков?
Вот и тут так же. Успеха нет. А есть набор ящичков, на которых написано: “упоминания в СМИ”, “цитирование”, “бседы с автором по ТВ” и так далее.
Но это не успех, Макс.
Успех – это другое.
Совсем другое.
Это не ящички.
Макс, Вы что – и вправду этого не понимаете?
Макс, тогда Вам надо в школу.
В первый класс.
Замечательный материал. И что касается молчания Сенчина, так это распространяется практически на каждого, кто связался с редакцией шубиной – тенденция, как говорится, на лицо. Удивительно, насколько они все завязли в своём болотце, а Басинский лишь один из тех, кто обеспечивает инфоподдержку кому угодно, на кого ему выдано спецзадание написать статейку, наверняка проплатили, вот и отрабатывает заказ.
Говорить же о статусе литератора применительно к данной компашке графоманов даже не приходится, там весь яснополяненский кружок из полупублицистов состоит, которые возомнили себя цветом русской словесности. Только ни к русской, ни к словесности они никогда никакого отношения не имели, а чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать два листа любой их писанины. Золотой телец там рулит и всегда будет рулить. Теперь и все “типа патриоты”, вроде гиперактивного ЗП, оплачиваются премиальными бонусами от иностранных спонсоров. Однажды Сартр отказался от Нобелевской премии как раз по причине убеждений, но нашим такое даже невозможно представить, так как никаких таких твёрдых убеждений у них нет и не было, одно стремление подзаработать. В конце концов, по человечески их мотивация понятна – детишек кормить надобно.
Писатель, гиперактивность – это вообще-то патология.
Совершенно точно – патология. Если послушать бесчисленные интервью этого самого гражданина ЗП, то совершенно очевидно – наблюдается словестное недержание, гиперактивная мимикрия под собеседника, идеологические штампы и явная лексическая скудость словарного запаса. Мерзко это всё это, но зато по евроамерикански зрелищно, нарочито. ЗП словно некий Дональд Трамп местного розлива.
Многоуважаемая редакция! Творческие люди! Мне очень нравится читать настоящий портал и писать сюда. Но вынужден прекратить пока писать комментарии в Интернете, поскольку заметил изменение моих текстов и прочие нехорошие вещи. Время такое, что ли. Даже появились Ютубные выступления некоторых деятелей, представляющихся Торегалием Казиевым и дающих с изменениями некоторые мои тексты. Пока не знаю, как к этому относиться и потому комментов не будет. В нашем стариковском возрасте, видимо, такого не понять. С уважением. Т. Казиев.
Слава Богу, дорогой Торегали.
Отдыхайте.
А то мы уже устали тут…