Медлительность партийной верхушки

Рубрика в газете: Найти компромисс, № 2020 / 43, 18.11.2020, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

Осенью 1965 года у писателя Константина Симонова возникло несколько идей по увековечению памяти о защитниках Москвы от немцев. Он набросал на нескольких страницах открытое письмо.
Что предлагал именитый литератор? Перечислю все одиннадцать пунктов.

«1. На всех шоссе, ведущих к Москве, в тех пунктах, где были остановлены фашистские полчища, надо установить мемориальные знаки. Эти мемориальные знаки будут напоминать о степени опасности, нависшей над Москвой осенью сорок первого года, о величии нашей победы под Москвой, о долгом и трудном пути нашей армии от стен не сдавшейся врагу Москвы до развалин капитулировавшего перед нашим оружием фашистского Берлина. Эти знаки должны быть одинаково хорошо видны при въезде и при выезде из Москвы. На наш взгляд, их только украсит благородная простота, здесь нет места для всякого рода архитектурных излишеств. В конце концов, это может быть поднятое на бетонные пьедесталы оружие, которым отстаивали Москву её защитники – танки того времени, противотанковые пушки, тяжёлые и полевые орудия, «катюши», зенитки, надолбы, доты, противотанковые ежи, проволочные заграждения, пулемёты «максимы» и «дегтярёвы». На одном пьедестале – один вид оружия, на другом – другой, обязательно в сочетании с соответствующей надписью на цоколе, скупо оформленных чугунных или мраморных досках. Такие мемориальные знаки, может быть, красноречивее всего передадут суровую атмосферу осени и зимы сорок первого года.
2. На всех подмосковных шоссе, может быть на границе Москвы, уместно установить памятные доски или обелиски, отлить в металле или вырезать на граните наименования и номера армий, дивизий, а может быть, и полков, защищавших на этом направлении Москву. Восстановить всё это в памяти – наш долг перед мёртвыми и живыми защитниками Москвы, которые сражались в рядах этих дивизий и полков.
3. Следует продолжить и завершить уже начатую в некоторых районах Москвы установку памятных досок на тех зданиях, где формировались дивизии московского ополчения.
4. К 25-ой годовщине битвы непременно должен быть открыт Московский музей Славы, который, впоследствии, сможет стать одним из главных отделов Музея истории столицы нашей Родины – Москвы. Пусть Музей Славы откроется во временном помещении, но его нужно обязательно открыть к этой славной дате. Нет сомнений, что многие организации, музеи (начиная с Центрального музея Вооружённых Сил) и сами участники битвы под Москвой передадут такому музею множество разнообразных экспонатов, вполне достаточное для открытия музея Славы. А временное здание для музея – впредь до сооружения нового, – в таком городе, как Москва, очевидно, будет найдено; Моссовет это несомненно сделает. Возможен и другой вариант: может быть московские строители, в порядке эксперимента, скоростными методами воздвигнут временное здание, в котором музей нашёл бы приют на те три-четыре года, которые потребует строительство фундаментального здания. Кстати сказать, может быть впоследствии стоит подумать и о возможности перевода музея Истории Москвы в одно из исторических зданий города, таких, скажем, как знаменитый Петровский дворец на Ленинградском проспекте.
5. Возле обелиска городу герою, который по решению Правительства будет сооружён на развилке Кутузовского проспекта и Дорогомиловской улицы, должен быть зажжён вечный огонь над могилой Неизвестного Защитника Москвы. И пусть этот огонь зажжётся 6 декабря 1966 года, в день двадцатипятилетия. Мы убеждены, что если этот вопрос будет решён теперь же, советские архитекторы сумеют найти простое и строгое решение, реально осуществимое в оставшееся время.
6. В здании Моссовета, в его парадном вестибюле, следует укрепить на стенах мраморные доски, на которых будут высечены фамилии москвичей – Героев Советского Союза и полных Кавалеров ордена Славы.
7. Надо установить мемориальную доску на станции метро «Маяковская» – там, где происходило историческое заседание Моссовета 6 ноября 1941 года.
8. Надо присвоить нескольким станциям метро, новым площадям и новым улицам Москвы названия, связанные с нашей победой под Москвой.
9. Необходимо установить памятные доски в тех населённых пунктах, которые вошли в историю битвы, где разыгрались решающие события, где находились командные пункты фронтов, армий, дивизий, оборонявших Москву. Одновременно на близлежащих шоссе должны быть установлены указатели, поясняющие, где находятся эти памятные места, какое до них расстояние от шоссе и как туда проехать.
10. Следует продолжить работу по приведению в порядок могил защитников Москвы, сделать всё возможное для того, чтобы расшифровать безымянные могилы, обнародовать имена и фамилии безвестных героев.
11. Пусть грядущий юбилей ускорит и рождение величественного памятника в честь нашей Победы. Можно приурочить к 6 декабря 1966 года окончание конкурса на этот памятник и обнародовать его результаты» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 2, лл. 74–77).

 

Понятно, что какие-то вещи нуждались в финансировании. Симонов сознавал, что у государства на все его предложения денег могло и не найтись. Поэтому он выступил с идеей открыть счёт в Госбанке и объявить сбор добровольных пожертвований.
Пафос Симонова оказался очень близок многим деятелям культуры. Разделяли мысли писателя и простые москвичи. Неудивительно, что за несколько дней письмо подписали самые разные люди, в частности, художник Николай Жуков, историк Милица Нечкина, писатели Сергей Михалков, Борис Полевой, С.С. Смирнов, архитектор Дмитрий Чечулин, композитор Дмитрий Шостакович, авиаконструктор А.Яковлев…
Это письмо с подписями именитых людей Симонов отдал в главную газету страны – в «Правду». Новый редактор «Правды» Михаил Зимянин, пришедший в газету из министерства иностранных дел СССР, оказался в смятении. С одной стороны, он сам прошёл через войну, был в партизанах и, безусловно, полностью разделял мысли и чувства писателя. С другой – Зимянин хорошо знал, что часть советского руководства относилась к Симонову, мягко говоря, весьма прохладно. И что делать?
Зимянин решил посоветоваться с секретарём ЦК КПСС по вопросам пропаганды Петром Демичевым. 8 декабря 1965 года он сообщил ему:

«Пётр Нилович!
Как я уже говорил Вам, К.Симонов готовил и подготовил коллективное письмо по поводу увековечения Московского сражения. Он связывался с МК и МГК КПСС, они хорошо относятся к этому делу.
К.Симонов принёс письмо в «Правду». Прошу Вас с ним ознакомиться. Обещанием публиковать это письмо «Правда» себя пока не связывала. Симонову было заявлено, что о письме следует посоветоваться, особенно по пункту, относящемуся к открытию в Госбанке счёта по сбору добровольных пожертвований.
Полагаю, что в связи с аналогичными материалами по Ленинграду и Белоруссии такой вопрос рассматривался, и нам необходимо, разумеется, иметь мнение Центрального Комитета – как поступить.
Если это будет в принципе одобрено, письмо можно было бы опубликовать, оно несомненно вызовет большой отклик. Симонов, он уезжает (или уже уехал) в Турцию и др. районы Бл. Востока, сказал, что предоставляет право редакции этого письма «Правде» (от имени коллектива).
Мы были бы очень признательны, если бы Вы нашли возможность посоветоваться по этому вопросу и высказать мнение ЦК» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 2, л. 73).

Демичев письмо нового редактора «Правды» передал в отдел науки и учебных заведений ЦК КПСС и в отдел культуры ЦК КПСС. А дальше возникла пауза.
Симонов не знал, что ещё летом 1965 года первый секретарь Московского горкома КПСС Николай Егорычев уже возбудил ходатайство о сооружении в центре столицы мемориала «Могила неизвестного солдата» с вечным огнём и даже успел получить согласие Кремля. Правда, потом замешкался второй секретарь горкома Николай Кузнецов. Из-за нерасторопности одного партфункционера архитекторы никак не могли приступить к проектным работам. А дальше у Егорычева возникла другая идея: создать величественный ансамбль в районе Поклонной горы.
Центральный партаппарат оказался перед сложным выбором: как совместить намётки столичного руководства с предложениями Симонова. В общем, начался длительный процесс всевозможных согласований. А тут ещё начальство приказало все силы бросить на подготовку двадцать третьего партсъезда.
Вплотную партфункционеры организованным Симоновым письмом занялись уже после съезда. Главный партийный идеолог Михаил Суслов распорядился поставить его в повестку первого же послесъездовского Секретариата ЦК, назначенного на 19 апреля 1966 года.
Обсуждение, судя по сохранившейся рабочей записи заседания партийной верхушки, оказалось коротким.

«СУСЛОВ. Согласован ли этот проект постановления с Московским горкомом КПСС?
ЗИМЯНИН. С товарищами из МГК мы говорили. Они не возражают.
СУСЛОВ. Есть предложение принять» » (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 1, л.55).

И что конкретно было принято? Секретариат ЦК постановил:

«Разрешить опубликовать письмо группы общественных деятелей в указанных газетах».

Но смотрите: «Правда» в указанные газеты не попала. Видимо, Суслов решил, что поднятая Симоновым тема для главного печатного органа страны мелковата. Письмо появилось только в московской, но не центральной прессе. Его напечатали «Московская правда», «Ленинское знамя» и «Вечерняя Москва».
Другие же инстанции зашевелились лишь пару недель спустя. 30 апреля в ЦК обратились первые лица Москвы и Московской области, а также министерства обороны СССР. Они напомнили, что через полгода с небольшим – исполнится четверть века битве под Москвой. Это событие, по мнению чиновников, следует отметить новым памятными знаками. В своей записке функционеры сообщили:

«Памятники целесообразно установить в районах: ст. Кубинка (автострада Москва–Минск), п. Крюково (Ленинградское шоссе), п. Нахабино (Волоколамское шоссе), г. Наро-Фоминск (Киевское шоссе), с. Тарутино (Брестское шоссе), г. Серпухов (Симферопольское шоссе), г. Кашира (Каширское шоссе), где в октябре-ноябре 1941 года были остановлены вражеские полчища и откуда в декабре того же года был начат их разгром, а также в местах, где были наиболее ожесточенные сражения: Волоколамск, Клин, Истра, Бородино-Можайск, Дубосеково.
В названных районах и пунктах предлагается установить на постаментах танки, орудия, самолёты того времени, а также скульптурные группы и обелиски с барельефами, отражающие массовый героизм воинов и трудящихся столицы.
Боевую технику могло бы предоставить министерство обороны СССР» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 30, л. 50).

При этом имя Симонова как одного из организаторов движения за увековечивание памяти о Московской битве в записке функционеров даже не прозвучало.
Ознакомившись с внесёнными материалами, секретарь ЦК Александр Шелепин сделал помету:

«В принципе я «за», но надо точнее отредактировать, ск<олько> монументов и их примерную стоимость» (РГАНИ, ф.4, оп. 19, д. 7, л. 47).

Пояснения о стоимости 15 июня 1966 года на Секретариате ЦК дал руководитель Москвы Николай Егорычев. Он озвучил сумму в 250 тысяч рублей.
Секретариат ЦК постановил:

«Министерству культуры СССР совместно с Мосгорисполкомом, Мособлисполкомом и Министерством обороны СССР разработать и утвердить проекты памятников и монументов для возведения их на основных направлениях обороны столицы в годы Великой Отечественной войны.
Сооружение памятников и монументов произвести силами строительных организаций и за счет средств исполкомов Московского городского и областного Советов депутатов трудящихся» (РГАНИ, ф.4, оп. 20, д. 30, л. 47).

И вновь имя Симонова нигде не прозвучало. Такое впечатление, что кто-то сознательно хотел роль писателя в этом деле всячески замолчать. Ну далеко не все в верхах обожали этого большого подвижника.
Непосредственно же к юбилею Московской битвы столичная власть успела реализовать только часть выдвинутых Симоновым предложений. Что-то так и осталось не выполненным. А какие-то идеи потом были и вовсе искажены. Так знаменитый Петровский дворец на Ленинградском проспекте уже в лихие девяностые годы команда Юрия Лужкова перестроила в дом приёмов московской мэрии и гостиницу для нужных московским чиновникам людей. Уникальное историческое место оказалось для горожан закрытым.
Тем не менее, власть потом сделала самое главное – она у стен Московского Кремля открыла мемориал с вечным огнём в честь неизвестного солдата.
На этом мемориале художники высекли надпись: «Имя твоё неизвестно, подвиг твой бессмертен». Автором этих слов считается Сергей Михалков. Но, по другой версии, свою руку к рождению этой бессмертной фразы приложил и Константин Симонов.