Между желанием жить и желанием петь
Рубрика в газете: Поэтический альбом, № 2024 / 47, 06.12.2024, автор: Илья ОЛЕНЕВ (г. Воронеж)
Илья Оленев – поэт, музыкант, бард, волонтёр, член Союза писателей России.
Родился в Свердловске (Екатеринбург) в 1981 году в 32-ом военном городке в обычной советской семье: отец – офицер, мать – детский врач, детство и юность провёл в Кирове (Вятка). Женат, есть дочь.
Лауреат и член жюри многих всероссийских и международных фестивалей авторской песни и поэзии, включая знаменитый фестиваль им. В. Грушина (Самара).
По поручению благочинного Богородского района Нижегородской области отца Виталия (Мишарина) периодически приезжал в 34 оБрон в/ч 3671 Шумиловскую бригаду (Нижегородская обл.), где обращался к бойцам со словами поддержки, читает небольшие лекции о православных святых и даёт концерты.
После начала спецоперации в составе театра Росгвардии выступал в военных частях Подмосковья и Смоленска. В июле отправился на Донбасс с гуманитарной миссией организации «Ленинградский доброволец», где выступал в разрушенной школе перед детьми в Мариуполе, в госпиталях Донецка перед ранеными бойцами, был в Северодонецке сразу после взятия нашими войсками. В ноябре отправился в ДНР повторно, где под ежедневными обстрелами пел бойцам, детям, инвалидам и старикам в Енакиево, Макеевке, Ясиноватой и пр. а также работал в составе гуманитарной миссии, т.е. непосредственно занимался раздачей гуманитарки бойцам и мирному населению. В мае доехал до передовой под Авдеевку, где в трёхстах метрах от вражеских окопов пел бойцам РФ. В качестве артиста в составе военнослужащих Росгвардии в декабре посетил Сирийскую Арабскую Республику, выступал перед контингентом Росгвардии в Дамаске.
Выпустил пять музыкально-поэтических дисков: «Любовь и пряники №2», «3», «Зима Будет Долгой», «Радости ради», «Нас запомнит история…», две книги стихов: «Письма» (2015), «Радости ради» (2017). Музыка Ильи звучит в фильмах «Отец Никон» и «Костя Питерский – Ветеран Бешеной роты. Чеченская война» (оба – 2019).
См. также статью о творчестве Ильи Оленева в «ЛитРоссии» от его коллеги по поэтическому и бардовскому поприщу Александра Логунова.
АНДРЮШКА
Три недели ни капли дождя,
Гонит пыль суховей по дорогам.
Ничего не возьмёшь, уходя –
Всё равно пропадёшь на краю.
Вот Андрюша берёт карандаш
И рисует послание Богу,
Он рисует огромный шалаш
И под крышей из веток семью.
Ненадёжное это жилье,
Но Андрюша об этом не знает.
Он настойчиво чертит своё
И не спрашивает – Почему?
Почему уже нет больше сил,
И откуда опять прилетает?
Он у Бога однажды спросил,
Но Господь не ответил ему.
Может, это такая игра:
Злой волшебник стреляет из пушки.
И в округе грохочет с утра,
И округе привычен погром.
Слава Богу, что есть у неё
Шестилетний вихрастый Андрюшка.
Он настойчиво чертит своё –
Он рисует спасительный дом.
Три недели ни капли дождя,
Гонит пыль суховей по дорогам,
И июльские птицы галдят,
Над гранитным донецким вождём.
Гром однажды услышав вдали,
Мы ему улыбнёмся, ей-богу!
В центре самой прекрасной земли
Мы отметим Победу… дождём.
ОТЦУ
-1-
Не печалься, отец, я такой же, как ты неудачник:
Четверть века терзаний и прочих ненужных сомнений.
Мне припомнилось нынче, как мы уезжали на дачу,
Покупали лопаты и саженцы разных растений.
Впрочем, больше сажали картошку – хорошее слово:
Аж во рту рассыпается. К ней бы лучок да селёдку,
Но уж так повелось, что по осени снова и снова
Нас преследовал неурожай: пару вёдер на сотку.
Помню небо свинцовое, ветер промозглый в апреле,
Снег ещё не растаял, и хлябью небесной накрыло.
Ты стоял посреди огорода в парадной шинели –
Отставной офицер-огородник. Отец, это было…
Это было, отец, а теперь я врастаю в землицу –
По колено в долгах и по шею в домашних заботах.
Через год или два ты совсем перестанешь мне сниться.
Я забуду твой голос, а с ним словно важное что-то.
Не печалься, отец. Тишина. Только клёкот вороний.
Во дворе без тебя подрастает сладчайшая слива.
Я, как было начертано, взял и уехал в Воронеж,
Чтобы жить и не спиться, и стать наконец-то счастливым.
-2-
Гудит вдалеке паровоз.
Увозит печальных в столицу.
Я был там. Ответ на вопрос
Не найден и больше не снится.
А, впрочем, и в нашей глуши
Такие колышутся травы,
Что хочется водку глушить,
Водой запивая отраву.
И каждому чёрту назло
Я чувствую слово повсюду.
Мне в жизни моей повезло –
Я счастлив на четверть сосуда.
Гудит вдалеке. Так гудит,
Что сердце сжимается в узел.
Из радиоточки Эдит
Поёт о влюблённом французе.
Куда там до этих высот
Мне – варвару и иноверцу,
Лишь болью стреляет в висок
И в узел завязано сердце.
Но каждому чёрту назло
Я чувствую слово повсюду.
Мне в жизни моей повезло –
Я счастлив. И больше не буду…
-3-
На рыбалке опять потеряли удочки и утопили лодку.
По пути домой собирали грибы и напугали волка.
А потом заплутали, смеялись, орали так, что сорвали глотку,
И под вечер хмельные вышли на огни своего посёлка.
Это было такое количество лет назад, что боишься вспомнить.
И всё чаще порою уходишь в себя, словно в сновиденье.
В наливайке унылая тётка, не глядя, плеснёт раза два по сто мне.
Я, уткнувшись в стакан, замолчу и заплачу… в твой день рожденья.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Прохудились башмаки
В зиму.
Закольцованной реки
Мимо,
Вдоль нехоженых болот
В просинь
Спотыкается, бредёт
Осень.
Я скажу тебе, Сестра,
Здравствуй!
Это страшная игра
В красный…
Здесь багровый на ветвях
Иней
И у смерти на устах
Имя.
Очень сложно кочевой
Дуре
Не увлечься мировой
Бурей –
Вдоль дороги все, кто мне
Дорог.
Не кончается на дне
Порох.
Литератор на крови
Скачет,
И ребёнок без любви
Плачет,
Если брат по роже бьёт
Брата
И война огнём идёт
В хату.
Здесь все, судя по всему,
Правы.
Мне такая ни к чему
Слава.
Я всем демонам скручу
Дулю
И в итоге получу
Пулю.
Оттого, что плохо пел
Сирым,
Оттого, что не скорбел
С миром,
Потому и не слыхать
Слово.
И приходится молчать
Снова.
ЕЛЕЦ
Какие, право, грустные стихи.
В Елец меня сослали за грехи.
В Ельце с утра бормочут петухи,
Лениво топчут куриц день за днём.
И счастья нет. По холоду вдвоём
Мы на завод с товарищем идём,
Потягивая крепкий табачок.
Как водится, плюю через плечо –
Единственный у мамы дурачок.
Которую неделю без колёс
В цеху усталый дремлет тепловоз,
И окна, запотевшие от слёз,
Упрямо смотрят только в пустоту.
Здесь не воруют – ****ят, как в бреду,
Что черти позавидуют в аду.
И если есть возможность уволочь,
Откручивают и уносят прочь
В промозглую светящуюся ночь,
Срывая напрочь прочную резьбу,
Нетрезвую, бездарную судьбу,
Колёса, медь, покойника в гробу.
Выпрашивая снега у небес,
В грехе родился и в грехи залез.
А разница: что с ними или без
Невелика. И посреди дерьма –
Мне дом тюрьма и мне завод тюрьма,
И к радости любая кутерьма.
Петрович – старый Цербер, бывший мент
Потребует на входе документ.
Он знает всех в лицо, но сей момент –
Условность лишь, возможность доказать,
Что он здесь нужен, силой привязать
Себя к земле. И чёртова печать
На выскобленном, старческом лице
Напоминает о плохом конце.
Вот он стоит и курит на крыльце.
ПРОЛЕТАРИЙ
Кто-то полжизни точил ножи,
Кто-то скулил на кривую жизнь,
Кто-то старался жить не по лжи –
Не преуспел.
Нет очевидных на то причин
Вдруг козырять на высокий чин
В мире, где каждая из личин –
Просто пробел.
Я пролетарий голодный, *ля,
И под ногами моя земля.
Так почему же в твоих глазах
Вижу я только животный страх?
Всё превращается в пыль и прах
Как ни крути.
Ты не ответишь на мой вопрос –
Видимо, вырос и перерос.
А мне, переполненному от слёз,
Нужно идти.
Я пролетарий голодный, *ля.
И под ногами моя земля.
Ты приготовил мне пулю, брат,
Я тебе петлю, чему не рад…
Кто победитель и чей парад
Будет в конце?
Можно сказать, нам не повезло.
Можно сказать, но не хватит слов.
И за спиною хохочет зло
С язвами на лице…
МАНИФЕСТ
Господи, как же обманчива здесь тишина.
Так просыпаешься каждое утро в поту
И понимаешь, что жизнь наверху решена.
Мир налетает на ось и летит в пустоту.
Всякая пуля, как слово, оставит свой след,
Если уже ничего невозможно решить.
Впрочем, и так очевидно, что выбора нет
Между желанием петь и желанием жить…
Сколько ни бейся, а будет один результат.
Знающий истину сразу поймёт, что к чему.
Спит в окровавленной пашне красивый солдат.
Синее небо, как водится, снится ему.
Он улыбается тем, что осталось от рта.
Так удивительно буднично выглядит смерть.
Грифелем в картах проводится красным черта
Между желанием жить и желанием петь.
Каждое доброе слово оставит свой след.
Скурвиться страшно! Не страшно под пули и плеть.
Впрочем, и так очевидно, что выбора нет
Между желанием жить и желанием петь.
СКАЗОЧКА
Это сказочка не для всех,
В ней не каждый поймёт слова.
Просто чаще смотри наверх,
Чтоб цела была голова.
Ну а если её не жаль,
То о милости не проси.
Наше слово – тугая сталь,
Звоном стелется по Руси.
Облака перейдут в галоп
На раскидистых берегах.
Это Ветер целует в лоб
Зазевавшегося врага.
Гнётся ива, ползёт туман,
Здесь у каждого свой закон.
Эту песню поёт Шаман
И вгрызается в террикон.
А за шахтой на промке ад,
Оглушительный лязг и свист.
Заряжает свой автомат,
Улыбаясь в ночи, Турист.
А в лесу бородатый Сыч
Гладит ласково пулемёт.
Издавая призывный клич,
Бьёт из снайперки чёрный Кот.
Дело движется к сентябрю.
Здесь от каждого будет толк.
И встречает огнем зарю
На Авдеевке серый Волк.
Косит трассерами бурьян –
Бог не выдаст, свинья не съест,
Только молится Феофан,
Под разгрузкой сжимая крест.
Смерть поставила свой капкан
И, смеясь, подожгла жнивьё.
Если молится Феофан,
Значит, мы ещё поживём.
В песне использованы реальные позывные бойцов: Сыч – разведчик, воюющий с 2014 года, Ветер – разведчик батальона «Восток», Шаман – «востоковец», бравший Авдеевку, Турист – боец 100-й бригады, Волк – мой товарищ из батальона «Пятнашка», Кот – это два снайпера: один – командир Сыча, второй – мобилизованный из Питера, погибший при штурме Авдеевки, отец Феофан – священник, попавший в украинский плен и подвергшийся пыткам в Мариупольском СБУ…
БРАТОК
И покуда колотится сердце в груди,
И во фляге остался последний глоток –
Ничего не загадывай, просто иди.
Видишь, время настало такое, браток.
Осень снова затянется, всё развезёт.
И «Уралы» протопчут свою колею.
И тебе обязательно вдруг повезёт,
И ты выживешь в первом случайном бою.
На сапогах слоем комья земли,
На километры
Бездонная твердь.
Как они шли! Боже, как они шли!
В сторону ветра
На верную смерть.
Вот такие, братишка, грядут времена,
Что, пожалуй, не каждый вернётся живым.
Пусть сотрутся из памяти все имена –
Нас запомнит история по позывным.
Потому что история – это про нас.
Потому что с врагом не играют в слова.
Против немца в ножи вышел русский Донбасс,
Против немца стоит Ленинград и Москва.
И покуда колотится сердце в груди,
И во фляге остался последний глоток –
Ничего не загадывай, просто иди.
Видишь, время настало такое, браток.
На сапогах слоем комья земли,
На километры
Бездонная твердь.
Как они шли! Боже, как они шли!
В сторону ветра…
Презревшие смерть.
САПОГИ
Не корите меня непутёвого.
Я по жизни шахтёр с Трудовских.
Мне в пятнадцатом вправили голову
На донецких боях городских.
Я смотрел, как товарищи падают,
Как ржавеет от крови земля.
И меня почему-то не радует,
Что я снова вернулся с нуля.
Размотало братишку под Марьинкой –
Враз жена оказалась вдовой.
Я не маленький, мама, удаленький.
Виноват, что остался живой.
Я за жизнь заплатил так отчаянно –
По колено да обе ноги.
И глядят на меня неприкаянно
Неразношенные сапоги.
Десять лет я смотрю на Отечество.
Нынче бахает ночью и днём.
А фашизм, очевидно, не лечится –
Выжигается русским огнём.
Полыхает зарницами небушко,
На нуле погибает солдат.
И на полке накрытые хлебушком
Мои братики гордо стоят.
Смотрит пристально с облака Боженька,
Вопрошая – кто здесь виноват.
Мне во сне возвращаются ноженьки –
И я мщу за погибших ребят.
ДЕРЗКАЯ
Мужикам, первыми зашедшим
на высоту Дерзкая (2016 год)
Это песня о тех, кто уже не вернётся назад.
Сорок девять моих пацанов улыбаются смерти.
Я не плачу, братан, это пот заливает глаза
И по нам безнаказанно лупят чубатые черти.
Мы вгрызаемся в дёрн на вершине пустого холма,
Под колючим огнём мы копаем большую могилу.
Здесь не думал никто умирать просто так, задарма,
Только Лёня погиб, а меня до сих пор не убило.
А у Лёни у Гутера дома большая семья:
Молодая жена, милый дом и красавицы дочки.
Так вспорхнула пугливо душа, как перо воробья,
И от Лёни не будет ни слова, ни взгляда, ни строчки…
А Аргон не напишет своим, потому что своих
Просто буднично так расстреляли у дома всех вместе.
И, быть может, поэтому он так по-страшному тих,
И внутри у него ничего кроме смерти и мести.
И он целится в тысячный раз, передёрнув затвор –
Пусть попробуют, гады, уйти от его приговора.
И он в тысячный раз вспоминает родимый забор,
И сестрёнку, и мать, и жену на земле у забора.
Так и осень пройдёт, и за нами никто не придёт.
Мы же смертники – к нам добираться дорогою смерти.
С голодухи не сдохнешь – снаряд разворотит живот…
И в окопах напротив беснуются мовные черти.
Но мы выдержим всё, даже если мы будем мертвы.
Тракторист, накорми пулемёт и коси оглоеда.
Вы не плачьте по нам, мы как пепел осенней листвы,
Догоревшей на Дерзкой во славу грядущей Победы.
ТУМАНЫ
Всё это покажется волшебством.
Слово, будто ангел, заходит в дом.
Все мы, независимо от родства,
Вместе ждём Рождества.
Вот он наш заснеженный Вифлеем –
Мёрзлая земля, автомат и шлем,
На углу окопа висит киот.
Вот уж который год.
Странное у времени колесо –
На ветру колышется колосок,
И, проросший к свету едва-едва,
Сразу на жернова.
Где-то на Туманах сидит мой друг.
Лечит никотином дрожанье рук.
Смотрит, не мигая, перед собой.
Нынче был трудный бой.
Словно свет от тусклого фонаря,
Где-то по-над Промкой мигнёт заря.
И над всем над этим молчащий Бог
Нам, как всегда, помог.
«Туманы» – это так называемые «секреты» в Авдеевке, на которых сидели наши ребята и смотрели, чтобы враг неожиданно не прошёл.
ПЕРНАТАЯ
-1-
Просыпаешься после долгого февраля.
По привычке бредёшь на кухню, не вспомнив имени.
Там за мутным окном воробьиное труляля
Улыбается небу – небу с глазами синими.
Вспоминаешь прошлогоднее позавчера:
Там темна вода и качаются звёзды в проруби.
На причале зимуют разбитые катера,
И по чёрному насту важно шагают голуби.
Всё сиюминутное – это и есть вода:
Перепутанные события, снега месиво.
Словно ноты, уселись синицы на проводах
И чирикают невпопад, вразнобой, невесело.
-2-
Колокольня за рощею делает громкий «бом».
Удивлённый прохожий вздрогнет и перекрестится.
Он, как многие здесь, эту зиму прожил с трудом,
Не читал новостей, в подъезде курил на лестнице.
Он, как многие здесь, терпеливо чего-то ждал,
Перелистывал фотографии, рылся в памяти.
Он смотрел, как в миру разгорался большой скандал,
И шептал в пустоту: Ну, братцы, чего буяните…
-3-
А на мутный февраль наползает безумный март,
От тоски ли загнёшься вдруг, или помрёшь от смеха ли…
И рассматриваешь дно стакана, и ключ на старт,
И, как в космос, летишь в запой, говоря: поехали…
Я когда-то и сам так жил, нарушал покой.
Материлась соседка яростно и неистово.
Но однажды Господь вдруг коснулся своей рукой –
И понятным вдруг стало всё, и открылась истина.
Впрочем, это неправда, а скрученное в спираль
Время лечит и в памяти снова стирает хроники.
Я стою у окна и кончается мой февраль,
И синицы галдят, и скачут по подоконнику.
От редакции
Все произведения представленной подборки вошли в только что изданный «донбасский» альбом Ильи Оленева «Нас запомнит история…». Большинство из них – песни. Но поскольку перед нами тексты поэта, то они вполне читаются «с листа» как стихи. Впрочем, стоит, конечно, послушать и сам альбом. Он производит сильное впечатление. Некоторые вещи (например, «Туманы») звучат как что-то из золотого песенного фонда Великой Отечественной. За всеми песнями стоят реальные люди и события. А буклет, вложенный в подарочное издание диска, читается как книга, в которой автор делится пробирающими до мурашек историями, связанными с каждой из песен. Многое Илья рассказывает также в «Непоэтических хрониках», которые ведёт на своей страничке в ВК.
Добавить комментарий