Международный конкурс имени П.И. Чайковского. Создание и становление. 1950-е гг. – середина 1970-х гг. (Часть 1)
№ 2025 / 13, 03.04.2025, автор: Сергей ВОЙТИКОВ
В настоящей статье, основанной на опубликованных источниках и материалах Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ), по-новому изучен процесс создания и становления Международного конкурса имени П.И. Чайковского в 1950-е гг. – середине 1970-х гг.
Летом 1951 года председатель Комитета по делам искусств Н.Н. Беспалов предложил провести в Москве московский музыкальный праздник и международный конкурс при нём для пианистов и дирижёров. Предложение было принято. Создали проект Оргкомитета во главе с Д.Д. Шостаковичем, «маршалом советской музыки», членами комитета утвердили 25 человек из цвета советской музыки и танца, а также пяти бюрократов от культуры. Персональный состав иностранных гостей было решено тщательно проверить. Шостакович подписал «Проспект фестиваля», из которого ясно, что главным событием праздника становился конкурс. Во избежание нежелательных политических решений чётко прописывалось:
«Все спорные вопросы решаются директором конкурса единолично без права обжалования его решения. Нарушение правил конкурса влечёт за собой исключение участника из соревнования и исключения члена жюри из состава жюри»[1].
А «лимиты» в творческой сфере были установлены так же, как и во всех отраслях «народнохозяйственного механизма» СССР.
Смерть И.В. Сталина в марте 1953 года приостановила процесс, и итоговое решение о проведении Международного конкурса пианистов и скрипачей имени П.И. Чайковского (вместо первоначально предполагавшегося конкурса пианистов и дирижёров) было принято в 1956 году. В программной части записки, направленной Минкультом в ЦК КПСС, говорилось о том, что «…Конкурс имел бы серьёзное политическое значение»[2]. Н.С. Хрущёв наложил на записке резолюцию: «Провести»[3]. В те годы ситуация в мировой политике была крайне напряженной, и исполнительское искусство с большой убедительностью рассматривалось как призыв к мирному сосуществованию двух систем – капиталистической и социалистической[4]. Впрочем, в официальной справке «Международный конкурс имени П.И. Чайковского», составленной 4 декабря 1974 года, говорилось о том, что основание конкурса «явилось следствием расцвета музыкальной культуры в СССР, а также той всё возрастающей роли, которую играет Советский Союз в мировой музыкальной жизни»[5].
В настоящей статье мы подробно изучим Первый конкурс 1958 года, дадим краткую характеристику Второму, Третьему, Четвёртому и Пятому конкурсам (1962, 1966, 1970, 1974) и расскажем об обобщении в Министерстве культуры СССР опыта, накопленного руководством Минкульта при Фурцевой – по итогам пяти конкурсов.
30 июля 1956 года Совет Министров СССР принял постановление о Конкурсе, в соответствии с которым «осуществление всей организационной работы по проведению Международного конкурса пианистов и скрипачей имени П.И. Чайковского»[6] (сегодня мы знаем его как I Международный конкурс, но тогда планировалась единичная музыкально-политическая акция) возлагалось на Госконцерт СССР. Замечания к проекту условий и программ конкурса представил 24 августа Д.Б. Кабалевский[7].
Как и предполагалось еще при Сталине, председателем Оргкомитета конкурса назначили Д.Д. Шостаковича. Заместителем председателя стал дирижёр В.В. Целиковский, членами Оргкомитета – управляющий Всесоюзным акционерным обществом по иностранному туризму «Интурист» В.М. Анкудинов, председатель Исполкома Моссовета Н.И. Бобровников, пианист, директор Ленинградской государственной консерватории Г.В. Брюшков, профессора Э.Г. Гилельс, А.Б. Гольденвейзер, А.И. Денисов, Д.Ф. Ойстрах, Д.Б. Кабалевский, пианист С.Т. Рихтер, профессор, директор Московской государственной консерватории А.В. Свешников и композитор, Генеральный секретарь Союза советских композиторов Т.Н. Хренников[8]. 5 февраля 1958 года ушёл из жизни народный артист РСФСР Василий Васильевич Целиковский. В тот же день заместителем председателя Оргкомитета конкурса, по предложению членов Оргкомитета, назначили А.Б. Гольденвейзера[9].
16 ноября 1957 года Н.А. Михайлов подписал приказ министра культуры СССР № 685 «О проведении в г. Москве Международного конкурса пианистов и скрипачей имени П.И. Чайковского». Для подготовки и проведения конкурса Михайлов приказал:
«1. Отделу музыкальных учреждений (т. Целиковскому) провести в Москве с 16 по 25 декабря 1957 года всесоюзное отборочное прослушивание по определению кандидатов от Советского Союза для участия в Международном конкурсе имени П.И. Чайковского. […]
5. Отделу внешних сношений (т. Степанову): а) подготовить смету расходов в иностранной валюте, связанную с проведением конкурса; б) совместно с Оргкомитетом определить окончательный состав зарубежных членов жюри конкурса; в) совместно с Интуристом обеспечить подбор квалифицированных переводчиков для работы с членами жюри и участниками конкурса.
6. Поручить Центральной студии документальных фильмов (т. Головня) подготовить фильм о Международном конкурсе пианистов и скрипачей имени П.И. Чайковского.
7. Московской государственной консерватории (т. Свешников) в период подготовки и проведения конкурса предоставить участникам для репетиционных занятий классы в новом правом крыле Консерватории.
8. Музгизу (т. Лобищеву) обеспечить своевременный выпуск намеченных к изданию книг и брошюр о творчестве П.И. Чайковского […].
9. Отделу музыкальных учреждений (т. Целиковскому): а) в период с 15 марта по 15 апреля 1957 года предусмотреть в московских оперных театрах исполнение опер П.И. Чайковского, а в концертных залах проведение циклов концертов симфонических и камерных произведений в исполнении Государственного симфонического оркестра СССР, оркестра Московской филармонии, большого симфонического оркестра Всесоюзного радио и ведущих солистов страны; б) рассмотреть и утвердить план выпуска долгоиграющих граммофонных пластинок с записями произведений П.И. Чайковского.
10. Всесоюзной студии грамзаписи (т. Маслову): а) организовать выпуск до 1 марта 1958 года предприятиями Совнархоза долгоиграющих грампластинок с записями симфонической, камерной и оперной музыки П.И. Чайковского; б) произвести запись на грампластинки лауреатов и лучших исполнителей конкурса, обеспечив оперативный выпуск этих пластинок в дни конкурса»[10].
Были утверждены и составы жюри по отбору на конкурс скрипачей (председателем назначили Д.Ф. Ойстраха[11]) и пианистов (председателем назначили П.А. Серебрякова[12]).
21 декабря 1957 года министр культуры СССР Н.А. Михайлов подписал приказ о финансировании Международного конкурса пианистов и скрипачей[13]. К началу февраля 1958 года был утвержден состав жюри конкурса. 5 февраля коллегия Минкульта СССР приняла постановление «О подготовке и проведении Международного конкурса пианистов и скрипачей имени П.И. Чайковского», в котором в числе прочего ответственность за подготовку и проведение конкурса была возложена на члена коллегии министерства З.Г. Вартаняна «с освобождением его от [исполнения] основных обязанностей [начальника Управления музыкальных учреждений Минкульта] с 1 марта с.г. до окончания конкурса»[14], а для решения организационных вопросов создавался штаб конкурса в составе: начальника штаба конкурса З.Г. Вартаняна, заместителя начальника штаба конкурса В.А. Бони (директора Госконцерта СССР), директора-распорядителя конкурса К.Н. Нужина, секретаря штаба Г.В. Смирнова и членов штаба – М.К. Белоцерковского (Московская филармония), И.П. Ильина (Всесоюзное радио), И.Е. Попова (редакция газеты «Советская культура»)[15].
Международный конкурс пианистов и скрипачей проходил в период с 18 марта по 14 апреля 1961 года. В соревновании принял участие 61 музыкант из 22 стран: Советского Союза, Китайской Народной Республики, Корейской Народно-Демократической Республики, Польской Народной Республики, Народной Республики Болгария, Венгерской Народной Республики, Румынской Народной Республики, Чехословацкой Республики, Албанской Народной Республики, Японии, Франции, Австралии, Аргентины, Португалии, Испании, Великобритании, Эквадора, Израиля, Канады, Исландии, Федеративной Республики Германии и США[16].
К международному конкурсу Советский Союз подготовился основательно: провёл Всесоюзный отбор, на котором прослушали 70 музыкантов из 12 консерваторий: Московской, Ленинградской, Ереванской, Рижской, Одесской, Бакинской, Горьковской, Новосибирской, Кишиневской, Львовской, Киевской и Вильнюсской. По итогам были отобраны по девять пианистов и скрипачей, причём все они, за исключением одного – Ж. Тер-Меркеряна – оказались воспитанниками консерваторий двух столиц[17]. Впрочем, ряд талантливых исполнителей отказался от участия в конкурсе: И. Безродный, Р. Соболевский, Э. Грач, Е. Малинин, Д. Башкиров, Л. Берлин и, что примечательно, В. Ашкенази[18], который, заметим, забегая вперёд, станет победителем II Конкурса в 1962 году.
В Справке о проведённой работе по подготовке к Международному конкурсу пианистов и скрипачей имени П.И. Чайковского, подписанной З. Вартаняном и Б. Владимирским, говорилось об издании к конкурсу проспектов и плакатов на шести языках тиражом в 19 тыс. экземпляров (часть тиража отправили посольствам Советского Союза в зарубежных странах, часть разослали через Всесоюзное общество культурных связей всем зарубежным обществам культурных связей – для максимального охвата заинтересованных организаций и музыкальных деятелей). Кроме того, «Интурист» разослал крупным иностранным туристским фирмам извещения о предстоящем конкурсе – для привлечения в СССР «туристов, интересующихся конкурсом»[19].
Поскольку это было первое масштабное агитационно-пропагандистское мероприятие после недавнего планетарного масштаба VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957 года, советское руководство организовало для гостей насыщенную культурную программу:
«Для участников конкурса были организованы встречи со студентами московских вузов, с рабочими и служащими, артистами, писателями, учеными. Все встречи проходили в тёплой, дружеской атмосфере.
В один из свободных дней участники конкурса и члены жюри посетили Дом-музей П.И. Чайковского в Клину и присутствовали [30 марта] на Торжественном открытии праздника музыки П.И. Чайковского. Министерство культуры РСФСР и исполком Клинского городского Совета депутатов трудящихся устроили прием для участников конкурса и гостей»[20].
В работе жюри приняли участие выдающие советские и зарубежные музыканты: Э. Гилельс, С. Рихтер, Г. Нейгауз, А. Хачатурян, Д. Кабалевский, Л. Коган, Л. Оборин, П. Серебряков, Б. Лятошинский, Г. Баринова, Д. Цыганов, К. Мострас (СССР), Е. Цимбалист (США), А. Блисс, Ф. Ньюмен (Великобритания), П. Владигеров, С. Попов (Народная Республика Болгария), де Гонто Бирон, А. Пошон, Э. Журдан-Маранж (Франция), Ж. Секейра Коста (Португалия), Ф. Кинэ (Бельгия), Т. Ханникайнен (Финляндия), А. Плоцек, Ф. Максиан (Чехословацкая Республика), Дж. Де Витто (Италия), Г. Люкке (ГДР), Г. Бацевич (Польская Народная Республика), К. Гуарниери (Бразилия), Д. Джоржеску (Румынская Народная Республика), Л. Хернади (Венгерская Народная Республика)[21]. Для членов жюри и участников конкурса были организованы специальные приемы председателем Оргкомитета конкурса Дмитрием Шостаковичем, председателем жюри конкурса пианистов Эмилем Гилельсом и председателем жюри конкурса скрипачей Давидом Ойстрахом, «а также Министерством культуры СССР»[22].
Виднейший британский композитор и дирижёр сэр Артур Блисс заявил, что конкурс был «исключительно важен для молодых музыкантов и блестяще организован»[23].
В связи с высоким исполнительским уровнем большинства участников конкурса жюри приняло решение об увеличении количества премий и поощрительных наград. В дополнение к премиям, объявленным конкурсом, ещё 5 скрипачей и 5 пианистов должны были получить (и получили, ниже мы расскажем, какой ценой) дипломы с денежными премиями. Кроме того участники вторых туров были отмечены грамотами[24].
Группа скрипачей из зарубежных стран оказалась, по определению Минкульта СССР, «очень неровной»[25]. Представители советской скрипичной школы – по-настоящему сильнейшей в то время – завоевали шесть премий из восьми, включая первую[26]:
|
Конкурсант |
Место на конкурсе |
|
В. Климов |
I премия и золотая медаль |
|
В. Пикайзен |
II премия и серебряная медаль |
|
М. Лубоцкий |
IV премия и почётный знак |
|
В. Либерман |
V премия и почётный знак |
|
В. Жук |
VI премия и почётный знак |
|
З. Шихмурзаева |
VIII премия и почётный знак |
Когда председатель конкурса скрипачей Давид Ойстрах объявил, что первую премию и золотую медаль жюри решило присудить Валерию Климову, мало кто из внимательно следивших за ходом конкурса был удивлён[27].
Из зарубежных скрипачей звание лауреата конкурса получили Ш. Руха из Румынской Народной Республики (III премия и бронзовая медаль) и Д. Флислер из США (VII премия и почётный знак)[28]. Кроме того дипломами трёх степеней были отмечены Ж. Тер-Меркерян и Н. Бейлина из СССР, М. Кимбер из Австралии, Э. Капилларов из Болгарии и В. Козигян из Румынии[29].
Если наши скрипачи одержали блистательную победу, то фортепианный конкурс превратился в настоящее испытание для советских исполнителей. Впоследствии Минкульт СССР признал, что «…пианистические школы зарубежных стран за последние пять-семь лет воспитали ряд выдающихся музыкантов, которые оказались серьёзными конкурентами советским исполнителям (пианисты США, Франции, Китая и др. стран)»[30].
Первые два тура фортепьянного конкурса не выявили стопроцентного победителя, хотя один примечательный факт впоследствии отметили партийные органы. Святослав Рихтер, входивший в жюри, на втором туре оценил всех участников конкурса, за исключением семи человек, крайне низко: он понаставил им «нули» из 25 возможных баллов. Впрочем, отличиться подобным образом на третьем туре ему не позволили возмущённые коллеги[31].
Генрих Нейгауз констатировал, что в третий тур прошло девять человек, они были избраны «…при самом строгом подходе жюри к качеству исполнения»[32].
11 апреля 1961 года на Третьем туре состоялось легендарное выступление Вэна Клайберна, или Ван Клиберна[33], как именовали этого музыканта в СССР, которое внесло 99-процентную ясность в вопрос о том, кто будет признан лучшим пианистом мира. Данное обстоятельство поставило советское руководство в сложное положение. 12 апреля за подписью заместителя министра культуры С.В. Кафтанова (Н.А. Михайлов, который в 1960 году станет послом в Индонезии, словно предчувствуя скорый переход на работу в МИД СССР, по всей вероятности, слёг с дипломатической болезнью) в ЦК КПСС была направлена записка, по итогам которой замминистра вполне мог быть отправлен на заслуженный отдых. В ней говорилось, что «11 апреля на III туре выступал американский пианист Ван Клиберн. Его выступления на I и II турах отличались высокой талантливостью и блестящим мастерством. 11 апреля на III туре конкурса в исполнении 1-го фортепианного концерта Чайковского, 3-го концерта Рахманинова и Рондо Д. Кабалевского он вновь продемонстрировал своё артистическое дарование. В нарушение принятого положения о жюри конкурса, все члены жюри стоя аплодировали исполнителю»[34].
Дополним сухой текст записки.
«Я никогда не забуду этого вечера, – рассказывал позднее победитель конкурса своим друзьям в США. – В зале сидел участник конкурса, выступавший до меня, и играл Этюды-картины Рахманинова. Исполнение было великолепным, и я, слушая, прогуливался взад и вперёд по фойе. Невозможно представить себе всю красоту и величие этого просторного помещения с его мраморными колоннами и дивными пышными коврами, спускающимися по большим лестницам, – невероятно! Наконец, здесь превосходная акустика независимо от того, полон зал или пуст. В этот вечер зал был особенно величественен. Я вспоминал знаменитейших людей, чья музыка как будто еще звучала в этих стенах: Рахманинова, Чайковского, Скрябина, Мусоргского, – тех, кто создал русскую музыку, придав ей национальное своеобразие. Я сидел и вслушивался в эти звуки, снова чувствуя себя маленьким мальчиком, напуганным тем, что нахожусь там, где учился Рахманинов и преподавал Чайковский. Это заставило меня настолько забыть о себе самом, что я преодолел свой страх и больше не нервничал»[35].
Генрих Нейгауз в одном из последующих многочисленных интервью заявил:
«…Вспоминается [в] его [исполнении] Третий концерт Рахманинова – словно гениальный Рахманинов воскрес и исполняет своё чудеснейшее и труднейшее произведение»[36].
После выступления Вэна Клайберна
«Большой зал Московской консерватории, – докладывал С.В. Кафтанов партийному руководству, – устроил бурную овацию исполнителю, длившуюся несколько минут. Из зала неслись скандированные голоса – “Первая премия, первая премия!”. По окончании прослушивания многие члены жюри из зарубежных государств высказали мнение о необходимости постановки вопроса перед правительством об установлении Ван Клиберну специальной, так называемой большой премии, не предусмотренной условиями конкурса»[37].
Советские музыканты, входящие в состав жюри (Эмиль Гилельс, Дмитрий Кабалевский, Святослав Рихтер, Генрих Нейгауз, пианист, народный артист РСФСР Павел Алексеевич Серебряков и другие), и многие авторитетные советские музыканты считали, что «дарование Ван Клиберна заслуживает самой высокой оценки и что присуждение ему первой премии было бы самым справедливым решением вопроса»[38].
Однако более всего насторожил Министерство культуры СССР ажиотаж вокруг выступления Вэна Клайберна: многочисленные члены жюри из-за границы высказывали опасение «о якобы возможной необъективности оценки […] творчества»[39] американского пианиста. Кроме того, Дмитрий Кабалевский и Эмиль Гилельс прямо заявили руководству Минкульта, «что даже присуждение двух первых премий Ван Клиберну и [советскому пианисту Льву] Власенко было бы несправедливо»[40], и прозрачно намекнули на то, что в таком случае в ходе голосования были возможны «большие серьёзные осложнения», поскольку зарубежные члены жюри, стремясь провести американца на первую премию, могли «искусственно занизить оценку другим советским музыкантам»[41].
Заключительный тур должен был завершиться буквально на следующий день, поэтому замминистра просил указаний ЦК по важному вопросу:
«…Министерство культуры СССР считает, что Ван Клиберну должна быть присуждена первая премия. Предстоящие выступления на III туре советских музыкантов Л[ьва] Власенко и Н[аума] Штаркмана, как нам кажется, серьёзных изменений не внесут»[42].
Не поверив в собственную смелость, С.В. Кафтанов тут же дал обоснование опасному для его карьеры предложению:
«Решение присудить Ван Клиберну первую премию ни в какой степени не нанесёт ущерба авторитету советского исполнительства, т.к. на конкурсе скрипачей все первые места заняты советскими скрипачами (потом третье место, как мы знаем, займёт румынский исполнитель. – С.В.), на конкурсе пианистов советскому пианисту Л. Власенко может быть присуждена вторая премия. Такое решение может вызвать в широких кругах музыкальной общественности мира одобрительные отклики и поднимет ещё больше авторитет Международного конкурса им. П.И. Чайковского»[43].
В тот же день вопрос был доложен Е.А. Фурцевой[44], которая не могла взвалить на себя груз решения по вопросу мирового уровня. Однако, судя по тому, что все предложения были приняты, Н.С. Хрущёв, которому в свою очередь доложила вопрос Е.А. Фурцева, возражений не имел.
Выступления Льва Власенко и Наума Штаркмана 13 апреля действительно не внесли серьёзных корректив в сложившееся положение. При том, что это были первоклассные исполнители. Генрих Нейгауз писал о Льве Власенко и Науме Штаркмане:
«С превосходным пианистом Власенко мы знакомы давно. Это умный и талантливый музыкант. И это особенно проявилось в исполнении Сонаты Листа, которая вышла удивительно цельной. Мы не часто слышим её в таком симфоническом исполнении при техническом совершенстве. В этом нельзя не усмотреть большой заслуги его педагога Я. Флиера, который сам замечательно играл эту Сонату. У Штаркмана лёгкая, приятная внешность. У него всё звучало очаровательно, он всегда чувствует не только рациональную, но и эмоциональную сторону в музыке, убедительно её передаёт, но всё же местами в его игре ощущается некоторый сентиментализм, чувствительность, которую необходимо облагородить»[45].
Более того, Святослав Рихтер буквально на следующий день после завершения конкурса не сдержался и дал газете «Советская культура» интервью, вышедшее 15 апреля. В интервью Рихтер заявил, что его крайне огорчило то, что все пианисты, за исключением Эдуарда Миансарова и Вэна Клайберна, исполняя Концерт № 1 для фортепьяно с оркестром П.И. Чайковского, «до конца не поняли […] замысла гениального творения Чайковского, не передали той богатейшей гаммы чувств и красок, которыми так полно это произведение»[46]. Посыпав раны солью, Рихтер подчёркнул: «Это тем более непростительно для советских пианистов»[47]. О Миансарове Генрих Нейгауз написал после конкурса:
«…превосходный пианист, особенно хорошо он себя показал на прослушивании к конкурсу (не самая лучшая оценка. – С.В.). Единственное, что я поставил бы ему в упрёк, – это некоторое преобладание метра над ритмом и в какой-то степени недостаток воображения»[48].
Биограф Наума Штаркмана Е.Н. Федорович рассказала в своей книге о видении конкурсной ситуации самим Наумом Львовичем:
«На Втором туре у Штаркмана с Клайберном было одинаковое количество не только баллов, но даже сотых балла. Клайберн, несмотря на то, что публика уже считала его своим фаворитом, говорил Штаркману: “Ты получишь первую премию”, а Штаркман ему отвечал: “Нет, ты получишь первую премию”. Всё решил финал. Здесь Клайберн триумфально исполнил Третий концерт Рахманинова, после чего его победа стала более чем вероятной, а Штаркман, как он сам считает, допустил ошибку в выборе программы. Лев Николаевич Оборин, который […] слышал в исполнении Штаркмана Второй концерт Рахманинова, советовал ему и на конкурсе Чайковского сыграть этот концерт (кроме обязательного концерта Чайковского). Но М.И. Гринберг, с которой Штаркман также советовался, была другого мнения. Она сказала: “Зачем играть вместе с концертом Чайковского концерт Рахманинова? Оба произведения масштабны, и то, и другое громко, громоздко. Играй лучше концерт Шопена ля минор”. Он согласился с мнением Марии Израилевны. Штаркман полагает, что это было ошибкой. Концерт Шопена замечателен, но не для Конкурса имени Чайковского. Для этого конкурса лучше иметь в репертуаре концерт с максимально насыщенной фактурой, в котором можно наиболее полно проявить в том числе и виртуозные качества. Не случайно то, что большинство лауреатов первых премий следующих Конкурсов имени Чайковского исполняли в финале именно концерты Рахманинова»[49].
После завершения третьего тура конкурса Эмиль Гилельс объявил имена победителей-пианистов:
- Вэн Клейберн (США).
- Лю Ши-кунь (Китай) и Лев Власенко (СССР).
- Наум Штаркман (СССР).
- Эдуард Миансаров (СССР).
- Милена Моллова (Болгария).
- Надя Гедда-Нова (в ряде документов РГАЛИ – Геда-Нова[50]) (Франция).
- Тоиоаки (в ряде документов РГАЛИ – Тайоаки[51]) Мацуура (Япония).
- Даниил (в ряде документов РГАЛИ – Даниэл[52]) Поллак (США) [53].
За Первое место была выплачена премия в размере 25 тыс. руб., за второе место – по 20 тыс. руб., за третье место – 15 тыс. руб., за четвёртое место – 12 тыс. руб., за пятое место – 10 тыс. руб., за шестое место – 8 тыс. руб., за седьмое место – 6 тыс. руб., за восьмое место – 5 тыс. руб. Дипломантам выплатили по 2 тыс. руб. каждому[54].
Дипломы получили Н. Юзбашева и А. Скваронский из СССР, Р. Бутри из Франции, Ж. Ловенталь из США и С. Варелла Сид из Португалии[55]. Генрих Нейгауз, делясь впечатлениями от конкурса, назвал ряд имён тех, кто по случайным причинам не попал, но должен был попасть в список участников третьего тура, если бы было предусмотрено большее количество мест.
«Я упомянул бы Ловенталя – это превосходный музыкант, – написал Нейгауз, – или, например, Юзбашеву»[56]
По всей вероятности, именно советские члены жюри позднее рассказали Н.А. Михайлову о том, что «большинство наших исполнителей, выступавших на конкурсе, по своему творческому облику оказались весьма схожими между собой с той разницей, что одни технически более безупречны (безупречное сочетание слов! – С.В.), другие менее. Самым большим недостатком многих советских исполнителей на конкурсе» стало «отсутствие индивидуального творческого лица. Этим можно объяснить, что за чертой финалистов конкурса оказалась большая группа советских исполнителей (Благой, Гутман, Малинина, Ихарев, Скавронский и Юзбашева). Жюри предпочло ввести в состав лауреатов далеко уступающую по своим техническим данным указанной выше группе советских исполнителей французскую пианистку Н. Гедду-Нову и весьма своеобразного, но отнюдь не безупречного по своему исполнительскому стилю японского пианиста Мацуура, которые всё же продемонстрировали исполнительскую индивидуальность»[57]. Генрих Нейгауз, делясь свежими впечатлениями от конкурса, написал:
«Н. Гедда-Нова я не слышал в первом туре; сошлюсь на мнение С. Рихтера, что она была одним из лучших исполнителей Моцарта. То, что я слышал, мне понравилось в смысле общей свободы, музыкальности, ясной душевной культуры. Это предохраняло её от банальностей, вкусовых ошибок. Но она неудачно выбрала программу на третьем туре – после такого сверхмужественного концерта, как Первый концерт Чайковского, не надо было играть Второй концерт Рахманинова, необходимо было выбрать что-нибудь полегче. Сочетание этих двух концертов при наличии на конкурсе такого грандиозного пианиста, как Ван Клиберн, было для неё явно невыгодным. Мацуура – исключительно способный человек, действующий на аудиторию своим неслыханным натиском, темпераментом, участием в музыке. Однако в этом отношении он иногда преувеличивает, и ему надо пройти серьёзную школу и перевоспитать себя. Из-за невыдержанности в его игре много неточности»[58].
Нельзя не привести оценку, данную Генрихом Нейгаузом обладателю серебряную медали, представителю Китайской Народной Республики Лю Ши-куню:
«Китайский пианизм, вероятно, начал существовать очень недавно, но какие результаты! Это замечательное свидетельство гениальности китайского народа. С какой быстротой и каким умом и глубоким чувством китайцы приобщились к европейской музыкальной культуре! Яркий представитель этого явления – Лю Ши-кунь. И что поразительно, ему нет еще 19 лет! Игра его очаровательна в звуковом отношении, в смысле тембра, прелестна его кристально чистая техника. В его исполнении мне очень нравится Соната Чайковского. Третью сонату Кабалевского он сыграл с таким пониманием формы и характера, что это также нельзя не отметить»[59].
По словам Эмиля Гилельса, на первое место члены жюри поставили Вэна Клайберна сразу и единогласно[60]. Двадцатитрёхлетний американец Вэн Клайберн стал предметом всеобщего обожания не только в США, но и в нашей стране[61]. Святослав Рихтер восклицал о Клайберне: «Он гениальный музыкант!»[62] Арам Хачатурян заявил: «Такие виртуозы родятся один или два раза в столетие»[63]. А Генрих Нейгауз, который много говорил и писал о Вэне, дал в числе прочего следующую краткую и ёмкую характеристику: «…это гениальный пианист, другого слова нет»[64].
Дмитрий Шостакович, будучи председателем Оргкомитета конкурса, вручил Вэну Клайберну и Валерию Климову лауреатские свидетельства, денежные премии и золотые медали с барельефом Петра Ильича Чайковского[65].
По окончании церемонии награждения публика покинула Большой зал, но Вэн Клайберн и Кирилл Кондрашин уже через час были на эстраде и до глубокой ночи играли для киносъёмки.
На следующий день в Кремлёвском дворце съездов состоялся приём Министерства культуры СССР для победителей конкурса. Н.С. Хрущёв подошёл к Вэну Клайберну с протянутыми руками и весело представил ему своих сына, дочь и внучку. Когда подали шампанское, Клайберн попытался было уклониться, однако всё же с улыбкой взял бокал и пригубил.
В разгар праздника А.И. Микоян сказал В. Клайберну:
«Вы оказались хорошим политиком и сделали для своей страны больше, чем все политики, вместе взятые»[66].
Н.С. Хрущёв, указав на обладателя серебряной медали Лю Ши-куня[67] и гостей из других стран, поддакнул:
«Все мы, сидящие здесь за круглым столом, подаём идеальный пример мирного сосуществования»[68].
Какой-то остряк тут же заметил, что музыканты, возможно, могли бы отлично справиться со своими делами и без участия правительств, с чем Председатель Совета Министров СССР, настроенный в этот день удивительно миролюбиво, соизволил милостиво согласиться[69].
Весьма характерно, что в условиях «оттепели», не позднее 22 апреля 1958 года, Н.А. Михайлов направил в ЦК КПСС записку об итогах конкурса, в которой отметил, что «и Ван Клиберн в конечном счёте является воспитанником русской пианистической школы, т.к. он обучался у профессора [Розины Яковлевны Бесси-]Левиной, которая в своё время окончила Московскую консерваторию по классу профессора [В.И.] Сафонова»[70]. Генрих Нейгауз по свежим впечатлениям от конкурса писал о том, что у Вэна Клайберна было «поразительным» чувство формы; он, «очевидно, прошёл идеальную школу, если с трёх до семнадцати лет занимался у своей матери, а затем несколько лет был учеником Розины Левиной. Розина Левина училась одно время у моего учителя [Леопольда] Годовского. Годовский её как музыканта ставил выше, чем Иосифа Левина, её мужа, которого, хотя тот был необыкновенно виртуозным пианистом, он не считал очень большим музыкантом»[71]. Через два месяца, анализируя услышанное и увиденное, Генрих Нейгауз и вовсе высказал, «на первый взгляд, неожиданную, а по существу вполне основательную мысль: своим успехом молодой американец обязан русской пианистической школе, влиянию Рахманинова, который своим “бурным гением” пропитал всю музыкальную атмосферу Америки, насытив собой и своим исполнительством лучшие музыкальные умы и сердца»[72]. Однако о преемственности в исполнительском искусстве России (СССР) и США, несмотря на пропагандистские штампы, действительно можно было говорить с большой уверенностью. Заметим, что Розине Левиной пришлось уговаривать Вэна Клайберна поехать на её Родину и принять участие в конкурсе, поскольку будущий триумфатор к тому времени умудрился провалиться на пяти (!) конкурсах[73]. Америка, по справедливому замечанию биографа Клайберна С. Хентовой, была как всегда «безжалостна к неудачникам»[74]. В ответ на полученное им предложение Левиной о поездке в СССР Клайберн отправил письмо, в котором констатировал: «Я люблю играть, но не люблю конкурсы»[75].
Если бы Левина не обратилась с письмом к маме Вэна – диктатора и главного антрепренера Клайберна, никакой поездки американского пианиста в Москву попросту не было бы. Когда наконец Клайберн приехал к Левиной, она «…тут же показала ему брошюру с условиями конкурса. Вэн нервно перелистал её. Он не обратил внимания на размер денежной награды, но восхищённо заговорил о медали. Он знал о золотых медалях, которые получили в Москве С. Рахманинов, И. Левин (да, да, тот самый Иосиф Левин, о котором писал Генрих Нейгауз. – С.В.). Он видел мою золотую медаль (курсив наш. – С.В.). Я почувствовала, что мысль получить в Москве ещё более значительную награду начинает увлекать Вэна. Золотая медаль имени Чайковского»[76].
22 марта 1958 года Н.А. Михайлов направил в ЦК КПСС записку, в которой говорилось, что «…объявление Международного конкурса имени П.И. Чайковского традиционным было бы воспринято музыкальной общественностью с большим удовлетворением и способствовало бы широкой пропаганде русского классического и советского музыкального искусства за рубежом»[77]. Министр культуры предлагал СССР просил разрешение опубликовать сообщение о том, что в дальнейшем наша страна будет раз в три года проводить Международный конкурс скрипачей, пианистов, виолончелистов, вокалистов и симфонических дирижеров им. Чайковского[78]. Таким образом, предполагались сразу три новые номинации. Комиссия ЦК в составе Е.А. Фурцевой, М.А. Суслова, П.Н. Поспелова, Н.А. Мухитдинова согласилась с позицией Отдела культуры ЦК КПСС, который «в принципе» поддержал предложение Минкульта СССР и счёл «возможным» сообщить о том, что проведение конкурса «будет иметь систематический, традиционный характер», однако при этом твёрдо заявил: предложения министерства о конкретных сроках проведения конкурса и, главное, о специальностях конкурсантов «не продуманы и требуют дополнительного изучения»[79].
Отдел культуры Центрального комитета, а вслед за ним и высокоавторитетная комиссия ЦК КПСС справедливо заметили, что «…предложение проводить конкурс одновременно по пяти музыкальным специальностям нереально, ни в одной стране подобной практики не существует»[80]. Минкульту предложили «позднее»[81] войти в ЦК «по этому вопросу с дополнительными предложениями»[82].
Как мы знаем, в итоге конкурс было решено проводить раз в четыре года, а из трёх предложенных Н.А. Михайловым новых специальностей на конкурсе будут соревноваться только «симфонические дирижёры».
30 апреля 1958 года Н.А. Михайлов подписал приказ министра культуры СССР № 426-К «О премировании работников за активное участие в организации и проведении Международного конкурса пианистов и скрипачей им. П.И. Чайковского, которым «за успешную организацию и проведение в г. Москве Международного конкурса…» приказал:
«1. Объявить благодарность членам Организационного комитета и жюри, виднейшим советским музыкантам, вложившим много труда для обеспечения высокого уровня конкурса, оказавшим исключительное внимание участникам конкурса и обеспечившим справедливую оценку их художественных достоинств – Шостаковичу Д.Д., Гольденвейзеру А.Б., Кабалевскому Д.Б., Свешникову А.В., Орвиду Г.А., Хренникову Т.Н., Брюшкову Г.В., Гилельсу Э.Г., Нейгаузу Г.Г., Хачатуряну А.И., Серебрякову П.А., Бариновой Г.В., Цыганову Д.М., Мострасу К.Г., Каппу Э.А., Лятошинскому Б.Н.
2. Объявить благодарность за хорошую подготовку к конкурсу группе советских исполнителей: Климову В., Власенко Л., Пикайзену В., Штаркману Н., Лубоцкому М., Миансарову Э., Либерману В., Жук В., Шихмурзаевой З., Тер-Маркеряну Ж., Бейлиной Н., Юзбашевой Н., Скавронскому А., Ихареву А., Малининой И.
3. Объявить благодарность и премировать профессоров, преподавателей и консультантов участников конкурса:
Ойстраха Д.Ф.
в размере 3000 руб.
Флиера Я.В.
в размере 3000 руб.
Оборина Л.Н.
в размере 3000 руб.
Файнберга С.Е.
в размере 3000 руб.
Когана Л.Б.
в размере 3000 руб.
Шер[а] В.И.
в размере 3000 руб.
Рабиновича Я.И.
в размере 3000 руб.
Бондаренко П.А.
в размере 1500 руб.
Землянского Б.Я.
в размере 1500 руб.
Мильштейна Я.И.
в размере 2000 руб.
[…] 6. Отмечая проведенную большую работу, объявить благодарность: всему составу артистов симфонического оркестра Московской государственной филармонии, Кондрашину К.П., Элиасбергу К.И., Балакшееву М.А., Якимюку Н.И., Вакман С.Б., Вербицкой Б.Я., Сейдель Е.Л., Гутман Р.И., Фукс Е.Ф., Брановской Р.Е., Коллегорской И.В., Шендерович Е.М., Ямпольскому В.Е., Штерн М.А., Зайонц Р.И., Катаеву И.В., Зингер Г.К.»[83]
Не без возмущения заметим, что данным приказом Минкульта СССР также были объявлены благодарности и выписаны премии начальнику Управления музыкальных учреждений Минкульта СССР З.Г. Вартаняну в размере 3 тыс. руб., то есть на уровне Д.Ф. Ойстраха, и директору Госконцерта СССР В.А. Бони в размере 2 тыс. руб., то есть на уровне Я.И. Мильштейна[84]. Это притом, что поскольку количество призеров в процессе конкурса было увеличено и не все расходы удалось предусмотреть в первоначально утвержденной смете, ЦК КПСС дал санкцию на смехотворный перерасход в 1,492 тыс. руб. и в итоге Госконцерт СССР на свой страх и риск допустил перерасход в сумме 85,8 тыс. руб. (на 80 с лишним тысяч более разрешённого), за что были наложены взыскания на директора-распорядителя конкурса К.Н. Нужина и главного бухгалтера Госконцерта СССР А.И. Видюнину[85].
Продолжение следует…
Примечания:
[1] Цит. по: Леонид Максименков – о политической предыстории конкурса им. П.И. Чайковского [офиц. сайт журнала «Огонёк»] // https://www.kommersant.ru/doc/2739084
[2] Цит. по: Гаккель Л. Изумительный конкурс Чайковского [офиц. сайт XVII Международного конкурса им. П.И. Чайковского] // https://tchaikovskycompetition.com/ru/history/
[3] Там же.
[4] Там же.
[5] Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 2329. Оп. 22. Д. 1760. Л. 88.
[6] Там же. Ф. 3162. Оп. 1. Д. 10. Л. 12.
[7] См.: Там же. Ф. 2017. Оп. 4. Д. 889.
[8] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 31. Д. 255. Л. 109 об.
[9] Там же. Л. 34.
[10] Там же. Л. 87, 88.
[11] Там же. Л. 81.
[12] Там же. Л. 82.
[13] Там же. Ф. 3162. Оп. 1. Д. 10. Л. 2.
[14] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 31. Д. 255. Л. 35.
[15] Там же.
[16] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. М., 2005. С. 50.
[17] Там же. С. 55.
[18] Там же. С. 56.
[19] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 31. Д. 255. Л. 41.
[20] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. С. 52.
[21] Там же. С. 50, 51.
[22] Там же. С. 52.
[23] Там же. С. 51.
[24] Там же. С. 53.
[25] Там же.
[26] Там же.
[27] Сазонова Е., Серебровский М. Москва, Конкурс имени П.И. Чайковского. 1958–1978. Пять конкурсов: История, размышления. М., 1978. С. 19.
[28] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. С. 53.
[29] Там же.
[30] Там же.
[31] Там же. С. 52.
[32] Нейгауз Г.Г. Мои впечатления // Нейгауз Г.Г. Размышления, воспоминания, дневники; Избр. ст.; Письма родителям. М., 1975. С. 218.
[33] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. М., 2005. С. 47.
[34] Там же.
[35] Цит. по: Грум-Гржимайло Т. Конкурс Чайковского. С. 15.
[36] Цит. по: Там же. С. 22.
[37] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. С. 47.
[38] Там же. С. 48.
[39] Там же. С. 47.
[40] Там же. С. 48.
[41] Там же.
[42] Там же.
[43] Там же.
[44] Там же.
[45] Нейгауз Г.Г. Мои впечатления. С. 219, 220.
[46] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. С. 58. Примечание.
[47] Там же.
[48] Нейгауз Г.Г. Мои впечатления. С. 220.
[49] Федорович Е.Н. Пианист Наум Штаркман. Екатеринбург, 1999. С. 27, 28.
[50] См., напр.: РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 22. Д. 1760. Л. 31.
[51]См., напр.: Там же.
[52] См., напр.: Там же.
[53] Чэйсинг А., Стайлз В. Легенда о Вэне Клайберне. М., 1959. С. 111, 112.
[54] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 31. Д. 255. Л. 23.
[55] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. С. 54.
[56] Нейгауз Г.Г. Мои впечатления. С. 218.
[57] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. М., 2005. С. 54, 55.
[58] Нейгауз Г.Г. Мои впечатления. С. 220.
[59] Там же. С. 218.
[60] Чэйсинг А., Стайлз В. Легенда о Вэне Клайберне. М., 1959. С. 111, 112.
[61] Грум-Гржимайло Т. Конкурс Чайковского. С. 15.
[62] Чэйсинг А., Стайлз В. Легенда о Вэне Клайберне. С. 114.
[63] Цит. по: Там же.
[64] Нейгауз Г.Г. Мои впечатления. С. 219.
[65] Цит. по: Чэйсинг А., Стайлз В. Легенда о Вэне Клайберне. С. 112.
[66] Чэйсинг А., Стайлз В. Легенда о Вэне Клайберне. С. 113.
[67] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. М., 2005. С. 54.
[68] Чэйсинг А., Стайлз В. Легенда о Вэне Клайберне. С. 113.
[69] Там же. С. 113.
[70] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. М., 2005. С. 54.
[71] Нейгауз Г.Г. Мои впечатления. С. 219.
[72] Он же. После конкурса // Нейгауз Г.Г. Размышления, воспоминания, дневники; Избр. ст.; Письма родителям. М., 1975. С. 221.
[73] Хентова С. Вэн Клайберн. Л., 1989. С. 28.
[74] Там же. С. 29.
[75] Там же.
[76] Там же.
[77] Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. С. 41.
[78] Там же.
[79] Там же.
[80] Там же.
[81] Там же.
[82] Там же.
[83] РГАЛИ. Ф. 3162. Оп. 1. Д. 10. Л. 35–37.
[84] Там же. Л. 36.
[85] Там же. Ф. 2329. Оп. 31. Д. 255. Л. 1.
Добавить комментарий