Международный конкурс имени П.И. Чайковского. Создание и становление. 1950-е гг. – середина 1970-х гг. Часть 2
№ 2025 / 14, 10.04.2025, автор: Сергей ВОЙТИКОВ
Окончание. Начало в № 13
Ко II Международному конкурсу имени Чайковского 1962 года Министерство культуры СССР и лично сменившая Николая Михайлова Екатерина Фурцева подготовились ещё основательнее, чем к Первому. На прямой вопрос, заданный недавно одному из победителей конкурса, Владимиру Давидовичу Ашкенази, какие у него «возникают первые ассоциации при упоминании конкурса им. Чайковского»[1], был получен следующий ответ:
«Сложные. Моё участие в конкурсе не было добровольным. Как вы знаете, в Первом конкурсе им. Чайковского победил американец Ван Клайберн (так в тексте интервью. – С.В.). Министерство культуры и наши чиновники были всерьёз обеспокоены и озабочены этим “казусом”. Для них казалось абсурдным, что на конкурсе, в котором акцент сделан на русской музыке и особенно на сочинениях Чайковского, победил пианист из Америки. Всех, кто подавал какие-то надежды на победу и уже зарекомендовал себя у публики, обязали участвовать. Я помню, как нас собрали в кабинете у министра культуры Екатерины Фурцевой. В тот момент она была очень дружелюбно к нам настроена, улыбалась, тепло говорила с нами. Когда мы начали обсуждать наши выступления, я сказал, что мне физически будет весьма тяжело играть Первый концерт Чайковского в финале. Поэтому я не могу ручаться за конечный результат и за то, что получу первую премию. Тем более что я ещё не играл этот концерт на публике. Она мне ответила, как ответил бы любой человек, не знающий музыкантской профессии: “А что в этом сложного? Это же русская музыка, произведение великого Чайковского”. И я понял, что должен молчать. Не могу же я все эти тонкости – про двойные октавы, пассажи, аккордную технику – объяснить человеку, который не представляет себе, что значит быть пианистом»[2].
Владимир Ашкенази, которому удалось уклониться от участия в I Международном конкурсе имени П.И. Чайковского, вынужден был принять участие во II Конкурсе, поскольку к тому времени он уже победил на двух крупнейших музыкальных соревнованиях – Международном конкурсе пианистов им. Ф. Шопена и Международном конкурсе им. Королевы Елизаветы[3].
На II Международном конкурсе имени П.И. Чайковского по трём специальностям соревновался 131 исполнитель из 31 страны мира[4]. На конкурсе блистало мировыми именами виолончельное жюри, собранное Мстиславом Ростроповичем. Выступивший в день торжественного открытия конкурса в Кремлёвском Дворце съездов выдающийся французский виолончелист Морис Марешаль сказал буквально следующее:
«Мне выпали большая радость и честь выступать вслед за великим советским композитором Шостаковичем, которому так часто аплодирует Париж и чей виолончельный концерт совсем недавно был с огромным успехом исполнен в зале “Плейель” вашим изумительным Ростроповичем»[5].
Победителем среди виолончелистов стала Наталия Николаевна Шаховская, среди скрипачей – Борис Львович Гутников (СССР) и Шмуэль Ашкенази (Израиль), а среди пианистов – британец Джон Эндру Говард Огдон и советский гражданин Владимир Ашкенази, который спустя год уедет из Страны Советов в заграничную командировку и не вернётся, серьёзно подставив тем самым Екатерину Алексеевну Фурцеву, лично разрешившую Владимиру Давидовичу отправиться за рубеж вместе с женой-исландкой и ребёнком (то есть с потенциальными заложниками) – под предлогом знакомства родителей жены с их внуком. К счастью, Ашкенази эмигрировал без скандала и даже добился официального «продления» до неприличия затянувшейся «командировки» в капстраны[6].
На III Международном конкурсе имени П.И. Чайковского 1966 года соревновалось 196 исполнителей из 36 стран мира[7]. Победителями стали: среди пианистов – Григорий Липманович Соколов, среди скрипачей – Виктор Викторович Третьяков, среди виолончелистов – Каринэ Арменовна Георгиан (все – граждане СССР).
На конкурсе появилась номинация «сольное пение». Одним из тех, кто настаивал на её необходимости, был пианист и профессор Московской консерватории Генрих Нейгауз, который ещё во время проведения II Международного конкурса имени П.И. Чайковского в 1962 году писал:
«Для того, чтобы этот исполнительский конкурс полностью соответствовал своему высокому названию – имени Чайковского – следовало бы, на мой взгляд, чтобы на нём были представлены ещё две исполнительские специальности: дирижёрское искусство и пение. Ясно – почему. Ведь Чайковский – создатель бессмертных опер и симфоний, а его песенное творчество столь же велико и прекрасно, как у Глинки, Мусоргского, Шумана или Брамса»[8].
Член жюри конкурса Ирина Архипова вспоминала:
«1966 год. Принято решение об участии певцов в составе III Международного конкурса имени П.И. Чайковского. Возглавлял работу А.В. Свешников. В составе его были многие выдающиеся певцы нашего времени, композиторы: Д. Лондон, И. Яунзем, Г. Свиридов, М. Максакова, А. Эйзен, Х. Брымбаров, С. Лемешев, М. Рейзен, Акико Сэки и другие»[9].
Первыми победителями состязания певцов на III Международном конкурсе им. П.И. Чайковского в 1966 году стали американская сопрано Джейн Марш и представитель отечественной вокальной школы тенор Владимир Андреевич Атлантов. Ирина Архипова вспоминала впоследствии, как на конкурсе была лишена заслуженного первого места молодая певица Мария Биешу (она заняла только третье место, второе поделили между американкой Вероникой Тайлер и болгаркой Эвелиной Стойцевой[10]):
«Несмотря на то, что красивый голос Марии были оценен жюри по достоинству […] председатель жюри конкурса вокалистов А.В. Свешников получил из ЦК указание дать первую премию американской певице Джейн Марш, которая действительно хорошо исполнила на конкурсе сцену письма Татьяны из “Евгения Онегина” Чайковского. Но для получения первой премии этого было недостаточно, она могла бы рассчитывать на специальный приз – за лучшее исполнение Чайковского. Сколько ни убеждал цековское начальство и сам Александр Васильевич, и ходивший с ним туда Сергей Яковлевич Лемешев – ничего не помогало. Так из-за тогдашних политических “заигрываний” властей с Америкой, из-за желания продемонстрировать наше миролюбие (с помощью искусства) Мария Биешу не получила заслуженную золотую медаль. Зато жизнь потом рассудила по справедливости – Мария стала и без золотой медали всемирно известной певицей»[11].
Начиная с IV Международного конкурса имени П.И. Чайковского 1970 года, Ирина Архипова сама стала бессменным (за исключением 1994 года) председателем жюри вокального смотра. По её мнению, одна из главных задач конкурса заключалась в освоении зарубежными певцами русского репертуара, а отечественными – сочинений западных композиторов. Теперь наряду с «универсальным» пианистом, скрипачом и виолончелистом должен был появиться «универсальный» певец, перед которым, в отличие от инструменталистов, стояло ещё одно препятствие – языковой барьер[12].
На IV Международном конкурсе имени П.И. Чайковского 1970 года состязались 202 исполнителя из 32 стран мира[13]. Победителями конкурса пианистов стали Владимир Крайнев (СССР) и Джон Лилл (Великобритания), победителем конкурса скрипачей – Гидон Кремер, победителем конкурса виолончелистов – Давид Герингас.
Комментируя увиденное и услышанное на конкурсе, американский член жюри конкурса скрипачей Е. Цимбалист заявил:
«Это единственный конкурс, в котором я соглашаюсь участвовать. Других для меня не существует – это самый серьёзный конкурс в мире… В СССР имеются бесконечные возможности для способных людей. С детского возраста, с первого класса музыкальной школы, ребёнок попадает в идеальные условия, его талант пестуют как национальное достояние, независимо от материального и социального положения его родителей. Следует ли удивляться, что на конкурсах вы берёте все первые места (это всё же некоторое преувеличение. – С.В.)?»[14]
По справедливому замечанию Е.И. Сазоновой и М.А. Серебровского, писать «об открытиях у вокалистов» было бы «неправомерно», поскольку на конкурсе «…в большей своей части выступали певцы, либо прошедшие уже большой артистический путь, и тогда успехи конкурса лишь подтверждали их талант, или те, кого уже “открыли” другие конкурсы – такие, к примеру, как конкурс имени Глинки. И всё-таки группа певцов (Е[лена] Образцова, Т[амара] Синявская, Е[вгений] Нестеренко, Н[иколай] Огренич), занявшая призовые места и ровно прошедшая через все туры, стала убедительным подтверждением дарования ранее признанных артистов, имеющих отличную школу»[15]. Добавим, что указанная четвёрка наших певцов завоевала все первые премии вокалистов на конкурсе[16]. В так называемой «Справке»[17] (а по сути – докладной записке[18]) о результатах IV Международного конкурса имени П.И. Чайковского, подписанной Е.А. Фурцевой, с чувством глубокого морального удовлетворения констатировалось,
«…что наилучшую подготовленность к конкурсу показала советская артистическая молодёжь, которая достойно представила высочайший уровень музыкально-исполнительской культуры в нашей стране. Она продемонстрировала также богатство молодых талантов, которым Советское государство обеспечивало и обеспечивает все необходимые материальные и творческие условия»[19].
В «Справке» говорилось о том, что ложку дёгтя в бочку мёда положительных оценок конкурса щедро бросили члены жюри конкурса вокалистов Мария Каллас и Тито Гобби. Каллас считала правильным ограничить возраст участников конкурса 25–26 годами. По её мнению, было нецелесообразно «участие в конкурсе сложившихся исполнителей, особенно тех, кто уже получил признание в оперных театрах»[20]. Каллас также не постеснялась порекомендовать советским коллегам «омолодить состав жюри, т.к. профессора старшего поколения»[21], по её мнению, подходили «к оценкам вокального исполнительства с устаревших позиций»[22]. В «Справке» отмечалось, что «эти взгляды разделял и Тито Гобби»[23].
В документе подчёркивалось:
«В составе участников IV конкурса много лауреатов других международных конкурсов. Объясняется это тем, что молодые талантливые исполнители из зарубежных стран получают наибольшее признание и самые широкие возможности для концертно-творческой деятельности лишь после победы на Конкурсе им. П.И. Чайковского. На прошедшем IV конкурсе более ¼ всех участников (66 инструменталистов и певцов) были лауреатами и дипломантами других международных конкурсов. Из них 26 человек – обладатели первых премий. Более половины участников Третьего тура конкурса имели две и более премии на других конкурсах. Таким образом, Конкурс имени П.И. Чайковского уже на нынешнем этапе бесспорно стал конкурсом конкурсов»[24].
Правда, в приведённых строках официального документа Фурцева слегка слукавила, поскольку отечественные исполнители шли на Конкурс имени П.И. Чайковского, как мы помним, не всегда охотно.
Тамара Ильинична Синявская вообще не желала принимать участие в каких бы то ни было конкурсах, однако на улице Куйбышева ей объяснили, что «нужно было […] усилить труппу»[25]. Синявская рассказала в недавнем интервью:
«Я спросила нашего министра культуры Екатерину Алексеевну Фурцеву, которая нас курировала на конкурсе Чайковского: “А что усиливать, ведь Лена Образцова уже есть?” Она ответила: “Надо “застолбить” второе место”. Очень “приятно” [было] услышать про второе место, у меня вырвалось: “Второе?” Фурцева – серьёзно: “Да, на всякий случай, потому что группа очень сильная приедет из Америки”. […] Это был конкурс потрясающий, наши так рванули, что заняли все места до пятого, а мы с Леной разделили первое»[26].
Истории уговоров Владимира Ашкенази и Тамары Синявской свидетельствуют о том, что после триумфа Вэна Клайберна Министерство культуры СССР и лично Фурцева делали всё, чтобы в дальнейшем победа не могла выскользнуть из руки советских исполнителей.
10 июля 1970 года коллегия Министерства культуры СССР рассмотрела вопрос «Об итогах IV Международного конкурса имени П.И. Чайковского» и, отметив многочисленные достоинства в организации музыкального соревнования, отметила и «известные» недостатки»[27]. В постановлении коллегии говорилось о том, что «некоторых уточнений»[28] требовали условия и программа конкурса. Отбор обязательных конкурсных произведений, констатировали члены коллегии, проводился «без необходимой тщательности»[29]. Несмотря на то, что в конкурсе принимало участие всё большее число представителей союзных республик, ряд крупных консерваторий страны, и в первую очередь Ленинградская, а также Свердловская, Казанская, Саратовская «и некоторые другие консерватории Российской Федерации»[30] слабо подготовились к прошедшему конкурсу. В рамках подготовки к V Международному конкурсу имени П.И. Чайковского коллегия Минкульта СССР постановила в частности «…провести в IV квартале 1970 года совещание ректоров консерваторий и ведущих педагогов страны по вопросу подготовки к международным и всесоюзным конкурсам»[31].
В 1971 году Международный конкурс имени П.И. Чайковского стал членом Федерации международных музыкальных конкурсов[32].
В V Международном конкурсе имени П.И. Чайковского 1974 года приняли участие 204 исполнителя из 30 стран мира[33]. Первая премия в номинации «скрипач» на этот раз не присуждалась, вторую поделили между собой Юджин Фодор из США и Рубен Агароян из СССР, лучшим виолончелистом признали Бориса Пергаменщикова, лучшим в сольном пении из мужчин стал Иван Пономаренко, вторые места на вокальном конкурсе женщин заняли Людмила Сергиенко из СССР и Стефка Евстафьева из Болгарии.
Более всего мир потряс триумф совсем ещё молодого пианиста Андрея Гаврилова, который «по воле Екатерины Фурцевой оказался среди 11 советских участников конкурса Чайковского»[34]. Впоследствии Андрей Владимирович, по его язвительной иронии, посланный «партией и правительством проиграть конкурс Чайковского», но выигравший «его»[35], признавался:
«Осенью 1973 года я начал подумывать о конкурсе Чайковского 1978. Надеялся к тому времени повзрослеть и существенно усилить игру. В первый год моего студенчества я ещё иногда в классики играл. Мама кричала мне из окна восьмого этажа: “Андрейка, домо-ой!”
Как-то раз в декабре я гонял шайбу на новом льду нашей дворовой площадки. Мама позвала меня домой. Но таким странным голосом, что я сразу понял – случилось что-то важное. Взлетел на восьмой этаж. Побледневшая мама стояла с телефонной трубкой и шептала: “Министр культуры, министр культуры!” Я взял трубку. Какой-то вежливый голос поведал мне, что сейчас со мной будет говорить министр культуры СССР, Екатерина Алексеевна Фурцева. Ого-го! Разговор был короткий.
– Андрей, есть мнение, что Вам необходимо принять участие в конкурсе Чайковского следующего года в составе советской команды. Как Вы к этому относитесь?
Молнией проскочила мысль – всё, моей студенческой жизни конец, так и не успел пожить в своё удовольствие.
– Положительно!
– Ну и прекрасно, – закончила министр и повесила трубку»[36].
По словам Гаврилова, он «…не понимал, зачем те, наверху, решили послать меня на верную смерть. Это было жестоко, отправлять новичка на конкурс, где только из десяти советских кандидатов шестеро – лауреаты крупнейших международных конкурсов. В музыкальном сражении с этими опытными бойцами, некоторые из которых были к тому же на восемь лет меня старше, у меня просто не было шансов. Кроме того, за ними стояли их влиятельные профессора, почти все члены жюри конкурса и такие знаменитости, как Зак, Флиер, Малинин, Башкиров»[37].
Андрей Владимирович, по его признанию, «…чувствовал себя, как муравей, на которого медленно ползёт асфальтовый каток», поскольку, за исключением «катастрофы», ему «этот конкурс ничего не сулил»[38]. Гаврилов был морально готов к тому, что летом он получит «пожизненный статус неудачника конкурса Чайковского»[39].
С февраля развернулась активная подготовка к конкурсу, Гаврилова даже освободили от занятий в консерватории. В марте Минкульт СССР отправил всех участников в Дом отдыха композиторов в Рузе, предоставив каждому «отдельный коттедж с хорошим инструментом»[40]. Кормили конкурсантов бесплатно в столовой Дома композиторов. Многие участники приехали с родителями, сам Гаврилов «работал и отдыхал с мамой»[41].
Первый и второй туры прошли для Андрея Владимировича тяжело, однако его исполнение было высоко оценено. Гаврилов вспоминал о последнем бое за золотую медаль на третьем туре конкурса:
«В третьем туре у меня начали пошаливать нервы»[42]; «Выступления на первых двух турах не прошли для меня бесследно, я чувствовал себя усталой и побитой собакой»[43].
При этом, – с гордостью признавался Андрей Владимирович,
«…у меня Чайковский летал под руками! После первой части – аплодисменты! После окончания концерта все встали! Неслыханно! Выбегаю на пять минут. Меня обнимают мои однокурсники. Лёва Амбарцумян льёт мне в глотку апельсиновый сок из банки.
Выхожу, как бык на корриду, играть Третий концерт Рахманинова. Отыграл первую часть, вторую. Замечаю у некоторых слёзы на глазах. Финал. Последняя страница концерта-гиганта. Любимая аккордовая кульминация без конца и края в унисон с оркестром. Только много лет спустя я научился контролировать оркестр в этой кульминации, плавающей то вперёд, то назад, и переходящей в какой-то рык. Из-за аберрации звука оркестр звучит то как взбесившийся орган, то как не прекращающийся космический взрыв. Тогда я играл этот концерт третий раз в жизни. Упоённо запрокинул голову в победном экстазе… и ушёл от оркестра такта на четыре вперёд. Когда я это понял, было уже поздно. Мне ничего не оставалось делать, как сидеть и ждать, когда оркестровая махина подползёт, как танковая дивизия, ко мне в окоп. Я скинул руки с клавиатуры. Ошибка! Оркестранты увидели этот жест и начали рассыпаться. Спас всех нас от провала герой-валторнист – он так громко заиграл своё соло, что мы вышли из замешательства и доиграли коду. За несколько метров до финиша я упал и еле дополз до конца концерта»[44].
Педагог Гаврилова Лев Николаевич Наумов, в отличие от Андрея Владимировича, «помолодевший» и «повеселевший»[45] в ходе первых двух туров конкурса, «…вышел на сцену, обнял меня и прошептал: “Ты держал золотую медаль в руках до последней минуты и упустил”»[46]. Расстроенные Наумов с Гавриловым «…пошли пить коньяк», причём на лестничной площадке артистического выхода Большого зала Московской консерватории к Гаврилову «кинулся вдруг маленький человечек и попытался задушить [конкурсанта] в объятьях»[47]. Это был не кто иной, как начальник Управления музыкальных учреждений Министерства культуры СССР Завен Гевондович Вартанян, которого Гаврилов «пару раз видел на каких-то заседаниях»[48]. Комментируя объятия крупного чиновника Минкульта СССР постфактум, Андрей Владимирович заявил: «Будь я поопытней, понял бы знак»[49].
Гаврилов осознал, что он завоевал золотую медаль на лучшем музыкальном конкурсе мира, только в фойе для участников конкурса и корреспондентов – ближе к 2 часам ночи, когда корреспондент «Московского комсомольца» ударил его по плечу, поздравив с победой.
Гаврилов написал о своем триумфе:
«Как будто с другой планеты, я услышал голоса:
– Мы берём интервью у победителя Пятого конкурса Чайковского Андрея Гаврилова. Андрей, что Вы можете сказать в эту волнующую минуту? Что Вы чувствуете?
Я безмолвствовал, как народ в “Борисе Годунове”»[50].
Подводя итоги V Международного конкурса имени П.И. Чайковского в 1974 году, Минкульт СССР учёл критику, полученную от членов жюри конкурса, и подготовил справку с лаконичным названием «Недостатки». Справка небольшая, поэтому приведём её текст полностью:
«1. Условия и программа: а) возраст участников; б) плохой перевод условий на иностранные языки, ошибки в тональностях, неправильное название произведений (особенно вокальных).
2. Положение о жюри по четырем специальностям:
А). Двадцатипятибалльная система: изжила себя, существенно осложняет процесс подсчёта голосов, отнимает значительное количество времени, создаёт трудности для членов жюри, особенно при пересчёте голосов, разногласия.
Б). Многие члены жюри, особенно президиумы жюри, высказывали пожелания включить в положение о жюри чётко выработанную систему, которой можно было бы руководствоваться при осуществлении окончательных результатов конкурса (с учётом или без учёта результатов I и II туров).
3. Иностранные члены жюри и участники высказывали мнение, что большое количество советских участников на конкурсах имени П.И. Чайковского является причиной того, что многие иностранные музыканты не приехали на конкурс. Следует учесть это, имея также в виду, что, как показала практика, к III туру по всем специальностям больший процент конкурсантов составляют советские исполнители, которые на IIIтуре соревнуются между собой.
4. В программе конкурса по всем специальностям входят обязательные произведения советских композиторов. Отбор этих произведений, как и перед IV конкурсом 1970 года, проводился поздно, без учёта всех необходимых требований конкурса. Это приводило к тому, что специально выученное участником произведение, однажды исполненное на конкурсе, забывалось исполнителем и в дальнейшем не входило в его репертуар. При подготовке к следующему конкурсу следует изменить существовавшую до сих пор практику и начать отбор специальных произведений за два-три года до конкурса, без ограничения “возраста” произведения, с таким расчётом, чтобы произведения, рекомендованные для исполнения на конкурсе, вошли в концертный репертуар музыканта. Это было бы хорошим вкладом в дело пропаганды произведений советских композиторов за рубежом.
5. Плохо была организована работа с иностранными наблюдателями конкурса. Их пребывание в СССР не было обеспечено материальной базой (гостиница, билеты на конкурсные мероприятия и др.) и соответствующим обслуживанием.
В группу наблюдателей конкурса входили видные музыкальные деятели, педагоги консерваторий, представители министерств культуры социалистических стран. От того, как их встречают в нашей стране в период конкурса, зависит их мнение о нём. Поэтому необходимость хорошей организации работы с наблюдателями очевидна и является важным звеном в развитии культурных связей с социалистическими странами.
6. Многие члены жюри отмечали, что количество членов жюри по всем специальностям было слишком большим. Из опыта большинства международных конкурсов известно, что жюри, как правило, состоит из 12–15 человек. Считаем целесообразным сократить состав жюри конкурса им. П.И. Чайковского до 15–16 человек (соответственно, и советских членов жюри).
7. Работа с иностранными членами жюри, почётным гостями и участниками на конкурсе не может быть эффективной без активной помощи квалифицированных переводчиков.
На V Международном конкурсе им. П.И. Чайковского большой процент переводчиков, работавших с иностранными участниками, не соответствовал необходимым требованиям, это приводило к отдельным недоразумениям, которые приходилось улаживать сотрудникам рабочих групп Секретариата.
При подготовке к следующему конкурсу необходимо более строго подходить к подбору кадров переводчиков, имея в виду конкурсную специфику, а также большую ответственность, которую несут переводчики в работе с участниками серьёзного Международного музыкального соревнования.
8. Формирование рабочих групп Секретариата конкурса проводилось в самые последние дни перед конкурсом. В отдельных случаях к работе на конкурсе были привлечены лица, не имеющие опыта конкурсной работы, не знающие особенностей её и поэтому не способствовавших успешному проведению конкурса.
Следует учесть это в будущем и за полтора-два месяца начать работу по формированию рабочих групп Секретариата»[51].
Таким образом, фактически признавалась необходимость переформатирования конкурса. Реорганизация состоится уже в министерство П.Н. Демичева.
Примечания:
[1] Владимир Ашкенази: Только тот, кто особенно одарён, заслуживает признания: Пианист и дирижёр Владимир Ашкенази о международных музыкальных конкурсах / интервью Е. Ключниковой [офиц. сайт «Российской газеты»] // https://rg.ru/2008/03/17/ashkenazy.html
[2] Там же.
[3] Там же.
[4] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 22. Д. 1760. Л. 58, 82.
[5] Цит. по: Грум-Гржимайло Т. Конкурс Чайковского. С. 34, 35.
[6] См. подр.: Войтиков С.С. Екатерина Фурцева. Женщина во власти. С. 256–261.
[7] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 22. Д. 1760. Л. 58, 82.
[8] Айнбиндер А. Как на конкурсе Чайковского появились вокалисты // https://rg.ru/2015/06/23/vokalisti-site.html
[9] Цит. по: Там же.
[10] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 22. Д. 1760. Л. 33.
[11] Архипова И.К. Музыка жизни. М., 1997. С. 257, 258.
[12] Айнбиндер А. Как на конкурсе Чайковского появились вокалисты…
[13] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 22. Д. 1760. Л. 58, 82.
[14] Там же. Л. 62.
[15] Сазонова Е., Серебровский М. Москва, Конкурс имени П.И. Чайковского. С. 40.
[16] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 22. Д. 1760. Л. 34.
[17] Там же. Л. 58.
[18] См.: Там же. Л. 66, 67.
[19] Там же. Л. 60.
[20] Там же. Л. 63.
[21] Там же.
[22] Там же. Л. 64.
[23] Там же.
[24] Там же. Л. 60.
[25] Потемкина С. Мастер-класс Тамары Синявской // Большой театр. 2023. Октябрь. № 3(33). С. 27.
[26] Там же.
[27] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 22. Д. 1760. Л. 86.
[28] Там же.
[29] Там же.
[30] Там же.
[31] Там же. Л. 87.
[32] Там же. Л. 88.
[33] Там же. Л. 82.
[34] Там же. Д. 318. Л. 39.
[35] Гаврилов А.Г. Указ. соч. С. 6.
[36] Там же. С. 41.
[37] Там же. С. 42.
[38] Там же.
[39] Там же.
[40] Там же.
[41] Там же. С. 43.
[42] Там же. С. 46.
[43] Там же.
[44] Там же. С. 47.
[45] Там же. С. 44.
[46] Там же. С. 47.
[47] Там же.
[48] Там же.
[49] Там же.
[50] Там же. С. 48.
[51] РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 22. Д. 1760. Л. 79–81.
Добавить комментарий