Милая вечность

№ 2023 / 29, 27.07.2023, автор: Александр БАЛТИН

Странно и таинственно мерцающие стихи – словно слегка затянутые янтарной плёнкой, сквозь которую отчётливее особость поэтического мира, созидаемого Игорем Юрковым.

 

Тогда у нас желтела, осыпаясь,

Старинная листва, звенели сосны,

Слепила осень… Ты сама – слепая –

Вошла тогда в чужую жизнь без спросу.

Хозяйки про тебя наговорили,

Что ты – плохая: лгунья и лентяйка, –

Но помнишь? – мы смеялись и дразнили

Зобатых, непричёсанных хозяек…

 

Лирика сплетается волокнами с чем-то… слегка потусторонним? Неузнанным?

Поэзия Юркова таинственна тою мерой, какая говорит о подлинности поэтического голоса, о его силе. Модуляции этого голоса завораживают…

Жестокая болезнь, не считающаяся с даром, забирает жизнь поэта в 27 лет. Он успевает издать книгу, напечатать ряд стихотворений в газетах и журналах…

Совсем нет ощущения, что он торопился, тем более – что боялся: он же служил на Северном Кавказе и в Туркестане… Страха не чувствуется в стихах.

 

Тильтиль и Митиль

Ушли в метель.

Сгорел фитиль,

Пуста постель.

По самые уши

Войдя в вечность,

Фея свечи

В домике тушит.

Милая вечность,

Домашняя вечность! –

Окно из слюды

Выходит в вечер.

Заметает ветер

Их следы…

Заметает память

Их следы.

 

Очень интересно отношение поэта к вечности. Кажется, так никто не воспринимал её. Она словно бархатная, тёплая. Как будто её можно погладить…

Вьётся верёвочно печальный стих, как память… В памяти многих ли сохранился Юрков?

Впрочем, иные его сказки отливают медной жутью безнадёги:

 

Как начали барабаны

В городе греметь –

Мертвец подхватился

И ну – стрекача.

Запели трубы,

Засветила медь,

Выходят Петрушку

Солдаты встречать.

 

– Будь нам полководцем,

– Поведи нас в бой!

Петрушка напуган

И чушь несёт.

Однако, подумав,

Махнул рукой, –

Рука отвалилась

И кончилось всё.

 

Всё кончится, но дана эта дремуче-истинная банальность через столь неожиданный образ, что захватывает и поражает…

Многое поражает в поэзии Юркова: и особость интонации, и крупная зоркость, и ощущение стоицизма пред ликом жизни – расплывчатым, конкретным, каким угодно.

Главное – поэзия его выжила, обогатив огромную и разнообразную русскую стихию, неповторимо звуча и увлекая своею тайной…