Рубрика в газете: Коллекция ИД Максима Бурдина: Выдающиеся писатели России и русского зарубежья, № 2024 / 34, 06.09.2024, автор: Эльдар АХАДОВ

Северянин с большой буквы, признанный на международном уровне мэтр разножанровой прозы и лирической поэзии Эльдар Ахадов последние 40 лет проживает в Красноярске. Но все же южная кровь предков из Баку, где автор родился в 1960 году, и его яркий темперамент подлинного горца находят свое отражение в каждом наполненном живыми красками и эмоциями произведении – будь то прозаическая миниатюра, стихотворение или целая повесть. Автор 96 книг, переведенных на азербайджанский, английский, испанский, итальянский, сербский и китайский языки, лауреат престижных международных литературных премий как в России, так и за рубежом, Эльдар Ахадов в каждой строчке поражает простотой и искренностью, глубиной чувства и преданностью лучшим традициям классической русской литературы. Мы публикуем его стихотворения и короткие рассказы как выдающуюся иллюстрацию тонкого, точного живописательного стиля, в котором всего несколькими штрихами выводится драматический образ, надолго оставляющий след в сердце и памяти читателя.

Максим БУРДИН,

издатель, писатель, публицист,

общественный деятель

 

---

 

 

Настя

Когда-то мама рассказала мне историю, которую она слышала от своего отца, моего деда Хасяна (в деревне его звали дедом Василием). После ранения в его третьей по счету войне (до того он прошел гражданскую и финскую) его окончательно списали в трудовую армию. До самого конца войны деда дома не было, он работал на строительстве оборонных объектов. Вместе с ним был там товарищ, с которым он сдружился за время работы. Звали его Андреем. Тоже после ранения, но моложе деда.

Познакомились они у фельдшера, куда во время осмотра плохо заживающей дедовой раны привели молодого человека со странным, отрешенным выражением лица и судорожно сцепившимися руками. Это и был Андрей. Несколькими месяцами ранее у него случилось большое горе: ему сообщили, что во время бомбежки его дом сгорел дотла, а вся семья погибла. И жена, и дети. И остался он один, без родных. В те годы такое было, увы, не редкостью. Вот и у путевой обходчицы Ольги схожее горе. На мужа пришла похоронка, а ребенка у них так и не было, не успели…

Горе сближает людей. Особенно когда они остаются совершенно одни. Так незаметно Ольга и Андрей сошлись и стали жить вместе. Прошло некоторое время, и на железнодорожную станцию прибыл поезд с детьми-сиротами, собранными из разных мест. Время было очень тяжелое. По каким-то причинам поезд застрял, а кормить детей стало нечем. Власти обратились к местным жителям с предложением взять к себе на содержание хотя бы по одному ребенку.

Ольга, посоветовавшись с Андреем, ребенка решила взять. Она хотела девочку. Пересмотрела всех детей и выбрала ту, которая почему-то запала ей в душу – маленькую Настю. Но Настя была не одна, у нее был младший братик Ванечка. Девочка смотрела большими, умоляющими глазами на тетю Олю и держала за ручку братика. Она сказала, что без него не пойдет никуда. Но женщина не посмела нарушить уговор с Андреем. Вечером она сообщила ему обо всем. Андрей сказал, что ладно – одного, но двоих ребятишек им не прокормить. Придется искать другую девочку. Однако сколько бы Ольга ни ходила к сиротам, ни к кому другому у нее душа не лежала. А зачем брать в семью, если не по душе? Но однажды она решилась: будь что будет, заберет обоих, не станет их разлучать. И забрала.

Дома к вечеру она велела детям залезть на печку и сидеть за занавеской, пока она не переговорит с Андреем. Наконец пришел уставший, голодный Андрей. Ольга решила, что сначала накормит мужа, а уж потом обо всем расскажет, но он уже заметил странное шевеление на печке за занавеской. Не успел Андрей сделать и шага, как оттуда с криком бросились ему навстречу худенькая большеглазая девочка и ее громко плачущий братик: «Папа! Папочка! Родной! Миленький! Ты нашел нас! Родненький наш!..»

Заключив детей в объятия, Андрей, словно пораженный громом, стоял посреди избы. Его сцепившиеся руки не удавалось разжать еще несколько часов.

Это действительно были его родные дети…

 

Бабочка

В пятницу духота продолжалась. Окна, открытые настежь – надежда на сквознячок. За полярным кругом вентиляторами не принято запасаться. С улицы несет гарью лесных пожаров. У нас здесь лесов нет: чахлое редколесье в речных долинах и возле – не в счет, большая часть окрестных земель – заболоченная тундра с одинокими низкорослыми деревцами и кустами. А то и без них. По радио в новостях передали, что в течение трех ближайших августовских ночей в разных уголках планеты можно будет наблюдать уникальный метеоритный дождь: тысячи звезд упадут на землю, и самый сильный звездопад случится завтра в ночь. Усмехнулся: какие звездопады? Дымчато-серое небо сплошь покрыто облаками. Ни единого прогала. К вечеру стало заметно прохладнее и сырей. Заморосил, зашуршал еле слышно мелкий дождичек.

За окнами шипит невидимый мокрый асфальт под колесами автомобилей. Падают отдельные дождевые капли с карниза. А это что за шорох – непонятный, громкий и совсем рядом? Вроде и не на улице, а в соседней комнате. Заглянул туда и обомлел: бабочка! Большая, красивая, яркая. С густо-оранжево-коричневыми крыльями в черных и редких белых пятнышках, с черно-белой, мелкими зубчиками, каймой по всему периметру. Машет ими часто-часто, то прижимаясь к плоскости оконного стекла, то зависая в уголке рамы. Что за чудо! За три лета на Севере нигде ни разу не видел бабочек. Комаров, мух, оводов, ос, мошки – видимо-невидимо насмотрелся, но бабочек – не доводилось. А тут – нате, сама в дом залетела. Да такая нарядная и крупная. «Окна открыты, улететь ей несложно», – подумал я и поспешил за фотоаппаратом: хоть сфотографировать на память, не то после сам себе не поверю, решу, что приснилось.

Вернулся: нет, не улетела еще. Чтобы фотография получилась четче, приблизил руки с фотоаппаратом к бабочке. Она испугалась, замахала крылышками еще чаще. Никак снимок не получается. Взмолился мысленно: «Да не бойся ты меня! Не трону. Замри, пожалуйста!» И вдруг словно услышала, замерла на месте. Снимок получился, и я ушел довольный на кухню готовить ужин. Потом, как обычно, сидел допоздна в Интернете и незаметно уснул.

В субботу с утра стало ясно, что дождь не прекращался, усилился ветер. Проснувшись от холода, я решил, что давно пора закрывать все окна. Честно сказать, и не думал о бабочке. Просто зашел в ту же комнату и… обнаружил ее на месте. Не улетела. И правильно: на улице зябко, в квартире гораздо комфортнее. Она вновь запорхала вертикально по стеклу, но не испуганно, а как бы приветствуя меня. Я невольно улыбнулся. Привет-привет! Не хочешь ли ты сказать, что решила поселиться у меня? Вот и ладно. Живи сколько хочешь. Я тебя не гоню.

День был выходной, и потому я занялся всякими личными делами: то ходил в магазин, то подметал и пылесосил полы, то стирал и гладил рубашки, ну и в Интернет, опять-таки, зашел. Потом на меня снизошло очередное вдохновение, и я начал записывать что-то очень важное для себя на тот момент. Забылся и вдруг почувствовал чье-то присутствие совсем рядом. Кто это? Начал озираться и заметил краем глаза… бабочку на своем плече. Она сидела спокойно, чуть покачивая раскрытыми крыльями. Я затаил дыхание. Надо же: какие нежности. Так продолжалось некоторое время. Затем я не сдержался, шумно выдохнул. И бабочка улетела в свою комнату.

Нет, она больше не появлялась возле меня, но продолжала скромно сидеть там, у себя, на краю окна. Прошла суббота. Дождь, мелкий, моросящий, продолжался. В воскресенье утром бабочка приветствовала меня так же, как вчера. Я уже как-то привык к ее сосуществованию рядом со мной. Словно так и было всегда. На следующее утро в понедельник внезапно подумал: а ведь ее бы надо кормить! Но чем? Кормят обычно собачек, кошечек, этих понятно чем. Только вот бабочки не едят такую пищу. Чем же ее угостить? Решил обратиться к друзьям через Интернет с этим вопросом. Задал его и ушел на работу. Зябкий, промозглый, скучный день.

Поведал коллегам о бабочке. Все подивились. Одна женщина заявила, что за свои двадцать девять рабочих лет, проведенных здесь, на Севере, никаких таких бабочек сроду не видела. Оленей – да, песцов – да, мух – навалом, а чтобы бабочек… Я показал фотографию. Некоторые отнеслись и к ней с недоверием. Однако новость не осталась незамеченной. Коллега из соседнего отдела сообщил следующее: обычно бабочки питаются нектаром цветов и соком перезревших фруктов. Ну да, об этом и я догадывался. Но дома может и не быть нектара, а держать в квартире гнилые фрукты что-то не очень хочется. Оказывается, нужно развести пару чайных ложечек сахара или меда на половину стакана с водой. Чтобы бабочка догадалась, что это еда, ей нужно дать попробовать приготовленное на вкус. Для этого необходимо острой тонкой иголкой или зубочисткой раскрутить бабочке хоботок и окунуть его кончик в сладкий раствор, после чего бабочка успокоится и начнет питаться. Желательно подкармливать ее раз в сутки, тогда она дольше проживет…

Где там у нее хоботок и как все это сделать, не повредив ей ничего, ума не приложу, но моя бабочка не ела уже три дня! Кое-как дождавшись обеденного перерыва, я помчался домой. Мед у меня был, поэтому я сразу направился на кухню, развел его в воде, налил медовую воду в блюдце и вошел с ним в комнату к бабочке.

В комнате было тихо. Ничто не шуршало. На краю подоконника лежало нечто маленькое, хрупкое и темное. Я подошел, поставил блюдце. Моя бабочка лежала на боку со сложенными крылышками и не двигалась. Осторожно положил ее на свою ладонь и медленно открыл окно. На улице тоже было тихо. Дождик кончился. Может быть, это звездопад принес тебя ко мне? Зачем ты прилетала? Словно в ответ, легкий ветерок пошевелил безжизненные крылышки, и первые солнечные лучи пробились сквозь облака…

Рабочий день завершился, настал вечер, затем – ночь… Она так и лежит сейчас там, на подоконнике. А я не знаю, что теперь делать и почему мне так нестерпимо грустно…

И все-таки жизнь – умнее и милосерднее нас. И все было не зря! Наступило утро. Только что, десять минут назад, собираясь на работу, я не удержался и заглянул в ту комнату. Она вся залита утренним солнечным светом. И что я вижу на теплом подоконнике? Бабочка ожила! Она стоит на тоненьких лапках, обнимая ими оконное стекло, и греется! Я дотронулся до нее: она тут же замахала крылышками, быстро-быстро, как раньше. Торжествуя, как мальчишка, я ринулся за вчерашним блюдцем на кухню. Поставил его перед ней… и почти сразу же догадался, что солнечный свет ей нужнее.

Я распахнул окно и легонько направил ее к нему. И она улетела! Красивая. Яркая. Живая! Такое сокровище не может принадлежать одному человеку. Она принадлежит всему миру. И весь мир – принадлежит ей…

 

Фисташковое дерево

Посреди широкошумного моря, на пронизанном солнцем и ветром каменистом и пыльном полуострове есть древнее место под названием Гала́. Когда-то там, в домах из спрессованных временем окаменевших ракушек, жили люди. В их жилищах не было окон: свет проникал внутрь через сдвоенные широкие дымоходы, именуемые «дубла́». Теперь на этом месте – музей под открытым небом. По каменным тропинкам между домами ходят палимые солнцем любознательные экскурсанты и бегают их неугомонные дети.

В одном из каменных дворов стоит одинокое живое фисташковое дерево. Ствол у него ребристый, кора – светло-серая, а корни уходят далеко вглубь земли… Фисташковые плоды упоминаются в Библии. Читал о том, что царица Савская обожала фисташки. Но не в этом дело. Дереву несколько сотен лет. Обратил внимание на невероятную гладкость древесного ствола, такое бывает только от бесчисленных касаний человеческих рук. Оказывается, в Гала́ существует поверье: если дотронуться до этого фисташкового дерева и загадать желание, то оно непременно сбудется. Дотронулся. Зажмурился. Загадал…

Сбылось или нет – не помню, но теперь я точно знаю, где растет дерево счастья и как оно называется.

 

Туманы тунгусские

Плывут туманы над Нижней Тунгуской. Плывут, плывут. Просвечивают сквозь них долгие, протяжные, словно эхо, берега: где высокие да обрывистые, где низкие да замшелые. Бегут по берегам деревья лесные – лиственницы, березки. Бегут, бегут, прячутся в туманах от ветра осеннего, студеного, непременного. А не укрыться им за туманами, не спрятаться! Разнесет ветер и туманы, разнесет, разгонит, а что не разгонит, – то в небо подымет, в облака-тучи обратит, дождями на землю прольет, снегами выметет.

Плывут туманы над Нижней Тунгуской, словно призрачными ладонями, словно пальцами белесыми чуть касаясь реки-красавицы. Ожерельями-плесами расплескались вдоль нее бесчисленные бусинки-самоцветы – сердолики рыжие, кварцы молочные, прозрачные горные хрустали да цветные яшмы.

Говорят, если терпеливо вслушиваться в туманы, то можно порой различить в них древний, манящий таежный голос, сказочный голос девушки Синильги. Плывут туманы над рекой, плывут, словно души человеческие, Синильгой завороженные, влюбившиеся в эти берега, в эти оленьи тропы, в эти поющие горлом диковинные эвенкийские скалы.

Ходят в глубинах речных изумрудных рыбы могучие – бесценные темные таймени. Светом брызнувшим отражаются на речных волнах радуги небесные. И, конечно, наступают однажды ледяные морозные ночи долгие, дни короткие.

Утечет время, вьюгами завьется, снегами уляжется, унесет путника далеко-далеко от сибирской реки. И вдруг ненароком вздрогнет оно в самом сердце, вернется эхом, наснится-нагрезится, и поплывут, поплывут снова сквозь память человеческую волшебные туманы над Нижней Тунгуской…

 

Северяне

Находясь на Большой Земле, не то чтобы часто, но все же не раз и не два доводилось мне слышать, как некоторые люди, жалуясь на свою тяжкую, безденежную, беспросветную судьбу, говорили о каких-то своих знакомых с некоторой долей зависти и издевки: «А! Эти-то – на север за длинным рублем подались». Так и представлялся воображению некий длинный рубль, свисающий бесконечной лентой, вроде рулона бумаги, и жадные люди вокруг него с загребущими руками, «понаехавшие» на Север.

Это неправда. Люди на Севере работают порой в таких суровых условиях, о которых некоторые завидующие никакого понятия не имеют, да и не хотят иметь, если честно.

Северяне работают на совесть и не боятся никаких трудностей. Я горжусь этими людьми, горжусь тем, что они – мои товарищи. Они не снимаются в фильмах о любителях экстрима, раз в жизни сунувших нос в тундру, а потом всю оставшуюся жизнь рассказывающих о том, какие они крутые парни.

Северяне работают здесь каждый день. В любую погоду. Они не бросают в беде никого. Для них все мы – свои, чужих для них нет. Сомневаетесь? Приезжайте. Увидите сами.

Как выглядит северянин внешне? Внешний вид у Северянина может быть любым, ибо Северянин – это состояние души.

Когда заходишь в ничейную охотничью избушку, а в ней не только чисто, но и соль, и мука, и крупа, и подсолнечное масло, все, самое необходимое человеку, имеется. А возле избы – полный дровяник с наколотыми дровами, которые сложены не для себя, а для любого, кто здесь окажется, это – Северяне.

Когда в голой заснеженной тундре пятеро мужиков восторженно рассматривают лыжный след, радуясь тому человеку, который его оставил, вовсе ничего о нем не зная, и обсуждают, все ли с ним в порядке, так, словно здесь прошел кто-то очень родной, прикидывая его маршрут и понадобится ли помощь, – это Северяне.

Когда в чужом незнакомом доме среди случайных людей забываешь на видном месте кошелек со всеми своими деньгами, уезжаешь и, возвратившись через неделю, видишь свой кошелек нетронутым на том же месте, где оставил, – это Северяне.

Когда покрытые инеем незнакомые мужики подъезжают к тебе на снегоходе, проехав Бог знает сколько верст по абсолютному безлюдью и бездорожью, и первое, о чем спрашивают тебя, – «есть ли спички?», не для того, чтобы их взять, а для того, чтобы поделиться с тобой, если тебе нужно, – это Северяне…

Вот почему я пишу это слово с большой буквы.

 

О голосе на ветру

Однажды поспорили два короля: чья земля лучше? чье солнце выше? чье небо краше?

Смешные они, эти короли, правда? Нашли о чем спорить! Тут и спорить-то не о чем: все знают, что наше небо краше всех, наше солнце выше всех, а уж лучше нашей землицы во всем свете не сыскать! Потому что все это наше. А как там у них – нам даже неинтересно.

Нет, ну, не совсем неинтересно, но так, чуть-чуть. Вот если бы оно было хоть чуточку нашим… тогда другое дело. Тогда уже поинтереснее.

– Отдай мне свою страну, – говорит один король другому, – тогда я точно признаю, что она, по крайней мере, не хуже моей.

– Это почему же я тебе свою страну отдать должен?! – возмутился второй король.

– А у меня армия больше твоей! На одного твоего воина у меня тысяча моих. На каждого жителя твоей страны у меня сто солдат! Будешь перечить, всех вас перебью!

Ой-е-ей-е-ей! Как же не стыдно первому королю! Ушел он домой, дверью хлопнул, не попрощался даже, сказал только, что утром вернется с войсками и все отберет.

Загоревал второй король. Война невеселое дело, когда не понарошку. Вызвал он знакомую фею и говорит:

– Любезная, пожалуйста, сделай так, чтобы мы победили. И чтобы никто не пострадал от этой войны. Чтобы все после сражения домой целыми вернулись. Даже наши враги.

Так сказал король потому, что на самом деле он был очень добрым и никогда никому зла не желал.

Задумалась фея, а потом и говорит:

– Хорошо, мой король, пусть будет по-твоему. Но ты ведь знаешь, что такое настоящая война? На настоящей войне обязательно хоть кто-то должен погибнуть. Иначе она ненастоящая. Ты победишь. И страна будет ликовать и прославлять тебя, победоносного короля. И никто в стране не пострадает. И никто из врагов твоих тоже не пострадает. Погибнет только один человек…

– Кто? – дрогнувшим голосом спросил король.

– Твой сын, – чуть слышно ответила фея.

– Почему? – простонал побледневший король. – Почему именно он? Почему не я? Почему не кто-то другой?!

– Твой сын – храбрый мальчик. Он очень любит своих родителей и свою родину. Ты знаешь об этом. А война – это потеря. Война всегда забирает самое дорогое, то, что дороже собственной жизни. Ты не отдашь врагам свою родину ни за что. Значит, ты должен заплатить за это самым дорогим для тебя, мой король… Иначе не бывает. Никогда не бывает.

– Да что же это такое?! – вскричал король от горя. – Почему? Почему так?! Пусть приходят и забирают все, пусть! Я не король! Я просто отец! Просто отец… Мне ничего не нужно! Оставьте, оставьте мне моего ребенка! Оставьте мне сына!

– Если враги придут сюда, ты знаешь, мой король, что они не пощадят никого. Им нужны ваша земля, ваше небо, ваше солнце. А люди им не нужны. У них достаточно своих людей. Крепись, мой король. И поступай как знаешь.

Настало утро. Огромное грозное вражеское войско колыхалось, словно океан, на одном краю горизонта, а напротив него недвижно стояло маленькое войско короля. И впереди в сияющих доспехах гарцевал принц на белой лошади – с черной челкой и красивыми большими ресницами. Возле шатра на походном стульчике сидел молчаливый бледный король.

– Не бойтесь, ребята! Мы победим! – бодро воскликнул принц. – Их много, но наша любовь к родине гораздо больше их числа и их силы! Видите, они волнуются, как море, а мы спокойны, как скалы. Смотрите, смотрите, я их сейчас совсем напугаю!

Принц, как озорной, задиристый мальчишка, достал из кармана рогатку, вставил в нее золотую монету, прицелился и запустил ею в сторону вражеского войска.

Монета полетела, сверкая на солнце, как молния. Она летела высоко-высоко и долго-долго, пока не упала далеко-далеко за горизонтом… Все вражеское войско наблюдало за этим странным явлением. Зоркие глаза одного из солдат успели заметить место, куда упала сверкающая монетка. Он тут же сообразил, что это такое, и решил потихоньку подобрать ее. Ну а как это потихоньку сделать? И солдат рысцой на цыпочках побежал к монетке, поблескивавшей в траве.

«Куда это направился мой сосед?» – подумал стоявший рядом другой солдат и из любопытства последовал за ним. Их командир заметил, что двое солдат куда-то срочно улизнули из строя. С криком: «Вы куда?! Ну-ка назад!», он помчался за своими подчиненными. Тут весь отряд заметил, что трое куда-то бегут, но не на поле боя, а совсем в другую сторону. Оставшиеся без начальства солдаты этого отряда решили, что командир их куда-то срочно зовет, а они просто не расслышали, и в полном составе ринулись следом. Соседние отряды и целые полки заметили такое передвижение; некоторые даже кинулись вдогонку, чтобы вернуть этих трусов и беглецов… Но поскольку команды ни от кого никакой не было, а все ждали начала сражения, то возникла неразбериха; командиры вражеских армий говорили на разных языках и не понимали, что происходит. Переводчики сходили с ума, пытаясь что-то перевести. Кто-то крикнул: «Нас окружают! Противник зашел с тыла!»

Вот тут-то и началась настоящая паника! Через десяток минут все огромное вражеское войско вдруг распалось на части, разбегающиеся во все стороны от маленькой победоносной армии молодого принца.

В ярости и бессилии метался по полю вражеский король, пытаясь собрать разбегающуюся гигантскую армию, но, пока он собирал одних, другие рассыпались, как песок сквозь пальцы, а когда он устремлялся за ними, начинали разбегаться те, кого он только что с трудом собрал… И он остался один. Тогда король подобрал с земли чье-то брошенное ружье, зарядил его и выстрелил в сторону маленькой армии принца. А что он еще мог сделать? Ведь он, грозный завоеватель, проиграл войну какому-то мальчишке!

Звук выстрела далеко разнесся над полем.

– Сынок! – закричал побледневший отец принца и схватился за сердце, как будто пуля попала именно в него.

Сын обернулся к отцу, улыбнулся и кивнул ему, прижав руку к груди, а потом крикнул своим солдатам:

– Вперед, друзья мои! За родину!

И маленькая армия ринулась вперед. И отец встал и тоже побежал вперед. Побежал к сыну. Но белая кокетливая лошадка унесла принца далеко-далеко, пешком не догнать.

Было много пленных, много трофеев, и никто не погиб; злой король раскаялся, и все были прощены, и все были счастливы… Было огромное торжество с тортами и фейерверками, с парадом и танцами, с песнями и играми – со всем, что так любят люди, когда радуются.

Только не было короля на этом празднике. Он извинился перед людьми и сказал, что больше не может быть королем. Он сказал, что ему надо найти сына и его лошадку, которые так и не вернулись с большого-большого поля.

С тех пор он все ходит и ходит по полю. И зовет, зовет… Может быть, его самого уже давно нет, а голос остался. Слышите, ветерок вдали шелестит? Далеко-далеко… Это он. Я его часто слышу, особенно ночью…

 

Прощание с Пушкиным

Возможно, будь Пушкин сдержанней, расчетливей, не испытывай он эмоций, то, наверное, смертельный поединок все-таки не состоялся бы. И Пушкин как человек остался бы жить. Но поэт без эмоций невозможен, поэт, не испытывающий сильных чувств, – вообще не поэт. А значит, Александр Сергеевич погиб именно потому, что был поэтом, великим поэтом. Пушкин как обычный человек – погиб, но как поэт – беззащитный и ранимый, остался жить вечно.

Пуля, выпущенная убийцей, попала в живот, раздробив кости позвоночника: подобная рана в те времена не излечивалась. По заключению врача Владимира Даля: «Вскрытие трупа показало, что рана принадлежала к безусловно смертельным. Раздробления подвздошной, в особенности крестцовой кости неисцелимы».

Владимир Иванович Даль (1801–1872) – писатель, этнограф, автор «Толкового словаря живого великорусского языка», был человеком огромных и разносторонних познаний. Закончив медицинский факультет Дерптского университета в 1829 году, он участвовал в качестве врача в турецкой и польской военных кампаниях. Приехав в Петербург в 1832 году, он поступил ординатором в военно-сухопутный госпиталь, одновременно занимаясь и литературной деятельностью.

Официальные пригласительные на похороны были разосланы всем главам дипломатического корпуса и иностранных миссий. В соответствии с международным этикетом того времени, подобное делалось исключительно в случае смерти достаточно высокопоставленного сотрудника МИДа. Камер-юнкеры в число таковых ни прежде, ни после не входили.

В разосланном от имени Натальи Николаевны Пушкиной извещении о кончине супруга имелось приглашение «к отпеванию тела его в Исаакиевский собор, состоящий при Адмиралтействе, 1-го числа февраля в 11 часов до полудня». Не сомневаюсь в том, что данное извещение и приглашение писала не сама убитая горем Наталья Николаевна с четырьмя детьми на руках, наверняка это сделал от ее имени кто-то из близких. Но и здесь есть момент, требующий непременного уточнения.

В приглашении говорится об отпевании в Исаакиевском соборе. Прошло почти 200 лет, нынешнее поколение наверняка сочтет, что в приглашении имеется в виду тот самый Исаакиевский собор, которым ныне гордятся все жители Санкт-Петербурга! Друзья мои! Предлагаю не торопиться с такими выводами.

Несмотря на замечательные изображения храма в современном художественном фильме о декабристах на Сенатской площади, в реальности ни в 1825, ни в 1837 году Исаакиевский собор еще не был построен! В 1837 году было завершено строительство основания купола и началась установка 24 верхних колонн. Торжественное освящение собора состоялось уже после смерти Николая Павловича – 30 мая 1858 года! Естественно, ни о каком отпевании в соборе без крыши и тепла не могло быть и речи!

Между тем мне неоднократно доводилось читать о том, что «проклятый царский режим» преследовал поэта и после его кончины, не позволив совершить торжественное прощание поэта с народом в Исаакиевском соборе! Абсолютно безграмотная псевдореволюционная демагогия! Однако мало того, некоторые деятели на основании этой ахинеи, высосанной из содержимого выеденного яйца, пошли еще дальше: заговорили о каких-то массовых народных волнениях в февральском Петербурге образца 1837 года!

В чем же была действительная причина упоминания Исаакиевского собора в приглашениях, направленных от имени вдовы поэта? А дело в том, что внутри комплекса зданий самого Адмиралтейства 10 мая 1755 года была освящена небольшая домовая церковь во имя праведных Захарии и Елизаветы. А 17 апреля 1821 года в связи с проводимыми строительными работами богослужения в ней были прекращены. Летом 1821 года, по причине кардинальной перестройки Исаакиевского собора, было принято решение устроить временный поместительный храм в здании Адмиралтейства, что и было сделано архитектором Монферраном. 12 декабря того же года ко дню рождения государя в Адмиралтействе был освящен храм по имя святителя Спиридона.

А другой придел был посвящен преподобному Исаакию Далматскому. Так возник очень небольшой скромный временный Исаакиевский собор внутри главного здания Адмиралтейства. Кстати, по завершении строительства Исаакиевского собора, уже в царствование императора Александра II, Адмиралтейский храм святителя Спиридона решили не упразднять. В наше время этот храм является объектом исторического наследия.

Временный, маленький, домашний. Понимаете разницу? Не могла вдова позволить себе аренду громадного, к тому же еще и недостроенного храма! Не на что ей было устраивать дорогостоящие помпезные похороны – при долгах, да еще с четырьмя детьми на руках!

В реальной ситуации вокруг рокового смертельного поединка, судя по его действиям, лучше всего тогда разобрался император Николай I. Пушкину посмертно были оказаны почести, полагавшиеся не взбалмошному дуэлянту, а национальному герою.

По воле императора отпевание поэта стало торжественным государственным актом, ибо происходило по его согласию и решению в Конюшенной церкви, являвшейся в то время фактически домовой церковью императорской семьи. На отпевании присутствовали, в соответствии с международным этикетом того времени, главы практически всего дипломатического корпуса и иностранных миссий, находившихся в Санкт-Петербурге. Кстати, даже Жуковский, бывший одним из распорядителей похорон, поначалу писал: «О Конюшенной нельзя было и подумать, она придворная. На отпевание в ней надлежало получить особое позволение». Все это говорит о понимании императором исключительного значения Пушкина в реальной табели о рангах Российской империи.

Прощаться с Пушкиным, помимо родственников, друзей поэта и петербургской интеллигенции, помимо министров и генералов России, явились главы почти всего дипломатического корпуса Санкт-Петербурга, за исключением двух – заболевшего прусского посланника и барона Геккерна, которого, разумеется, никто никуда не приглашал…

Удивительно, но история Конюшенной церкви имеет некие духовные пересечения с историей жизни Пушкина. После дуэли еще живого Пушкина привезли в дом Волконских на Мойке и послали за священником из ближайшей церкви. Им оказался придворный протоирей Пётр Дмитриевич Песоцкий, настоятель именно Конюшенной церкви, который прошел с русской армией войну 1812 года, был награжден бронзовым крестом на Владимирской ленте, орденом св. Анны 2-й степени, возведен с потомством в дворянское достоинство. Как свидетельствуют очевидцы (княгиня Е.Н. Мещерская, князь П.А. Вяземский), отец Пётр после исповеди Пушкина вышел от умирающего поэта со слезами на глазах и сказал: «Я хотел бы умереть так, как умирает этот человек!»

Именно в Конюшенной церкви долгое время находились привезенные некогда из Константинополя святыни: Образ Спаса Нерукотворного, Плащаница, шитая шелками и жемчугом, и икона Знамение. В 1828 году император Николай I брал Образ и Плащаницу с собой в турецкий поход. Тот самый, в котором участвовал и Пушкин.

По преданию, в 1814 году Образ Всемилостивейшего Спаса из Конюшенной церкви находился с императором Александром I при взятии союзными войсками Парижа. Молодой Геккерн начал свою карьеру во французском Тулоне – чиновником голландского флота, базировавшегося там. Он верно служил, но не оккупированным Нидерландам, а врагу России и Нидерландов – Наполеону, и дослужился до титула барона его Империи. Когда-то, в 1812 году, юный Александр Пушкин, глядя, как уходят сражаться за Родину русские полки, мечтал быть в их рядах… Он погиб от пули, выпущенной французом по наущению того, кого благословил Наполеон.

Похоронили Пушкина там, где он и хотел быть похороненным, где заранее купил для этого место: в Святогорском Свято-Успенском монастыре, рядом с могилой матери.

Я был в том месте в дни моей юности. С возвышенности, на которой находится монастырь, открываются взгляду необъятные дали.

Видно всю Россию.

 

 

ДОБРОЕ СЛОВО

 

Мир начинается с Доброго Слова.

Кажется вроде: что в этом такого?

Доброе слово. Всего лишь. С утра –

Там, где обида гуляла вчера,

Там, где на свата наехала сватья,

Там, где родные поссорились братья,

Там, где немыслимо даже сказать:

Кто-то посмел замахнуться на мать!..

Стоп!

Подождите…

Послушайте снова:

Мир начинается с Доброго Слова!

С доброго взгляда. С улыбки простой.

С утра земного. С молитвы святой.

Мир вам, родные, друзья и соседи!

Мир вам, орлы, караси и медведи!

Мир вам, леса, и луга, и поля!

Мир тебе, наша и чья-то земля!..

Если сегодня у вас день рожденья,

Пусть будет много любви и везенья,

Всем, кто родился однажды на свет,

Счастья желаю на тысячу лет.

Мало? Добавим тепло и сердечно:

Пусть этот день продолжается вечно,

Пусть, словно воздух, огонь и вода,

Мир не исчезнет уже никогда!

Счастливы будьте, бодры и здоровы…

Все начинается с Доброго Слова.

 

НАША ЖИЗНЬ – СЧАСТЛИВАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ 

 

Наша жизнь – счастливая случайность

На пороге инобытия,

Каждый день ее необычайность

На себе испытываю я.

 

Оставляя ощущенье чуда,

Растворяясь в прошлом навсегда,

Вот она явилась ниоткуда

И уже исчезла в никуда.

 

И опять сияет на пороге

И манит картиной со стены.

А на ней – холмы, единороги

И луна – с обратной стороны…

 

РЕКА

 

Мне ничего не снится. Я – река.

По мне плывут ночные облака,

В боках моих свербят сырые скалы,

А подо мной клубятся родники,

Летучие роняя пузырьки

В межзвездные небесные провалы.

 

Я ничего не помню. Я – вода,

Назад не возвращаюсь никогда,

Нет для меня ни времени, ни злата,

Нет ничего былого за спиной…

Но человек, застывший надо мной,

Все ждет чего-то и глядит куда-то…

 

А СНЕГ ЛЕТИТ…

 

А снег летит, не падая на землю,

Куда-то высоко и далеко…

Как дар любви, полет его приемлю:

И длится свет, и дышится легко.

 

СВЕТ

 

У света нет ни возраста, ни тени,

Нет ни «вчера», ни «завтра». Все – «сейчас».

Пади пред ним, священным, на колени,

Гляди в него, не отрывая глаз!

 

Гляди на звезды, на луну, на солнце

И ясный взор минувшим не печаль,

Покуда он на скорости несется,

Бессмертием пропитывая даль…

 

Покуда просыпается планета

(А где-то засыпает на ходу),

Нет ничего вокруг помимо света,

В который я когда-нибудь войду!

 

ОЖИДАНИЕ ЧУДА

 

Чудеса случаются только с теми,

кто в них верит

 

Вся жизнь – ожидание чуда,

Того, что еще не сбылось,

Но скоро случится повсюду

Внезапно, без криков и слез…

И хлынут хорошие вести,

И все обойдется, дружок,

И счастливы будем мы вместе

С тобою глядеть за порог,

Туда, где сбывается чудо

Само по себе, как всегда:

Явившееся ниоткуда,

Не девшееся никуда.

 

СНЕГ ИДЁТ

 

Не помню, в день какой и год

Из детства раннего, в котором

«А снег идет! А снег идет!»

Мы у окна кричали хором,

Шел снег, стояли холода,

От ветра что-то дребезжало.

Ты на руках меня тогда

С улыбкой бережно держала.

И мы кричали: «Снег идет!»

Так радостно и простодушно,

Что он с тех пор который год

Все так же падает послушно.

И всякий раз в канун зимы,

Едва ветра затянут вьюгу,

Мне снова чудится, что мы

Кричим с тобой на всю округу…

Был тихим нынешний рассвет,

Лишь сердце с полночи щемило…

«Ее на свете больше нет», –

Сестра мне утром сообщила.

Но только телефон умолк,

Как снег пошел повсюду снова.

…Хотел я крикнуть… и не смог.

И выдохнуть не смог ни слова!

Летит, летит веселый снег,

Кружит и падает, как эхо…

Неправда, что тебя здесь нет.

Смотри, родная: сколько снега!

 

МИР СОТКА ИЗ ЛЮБВИ…

 

Мир соткан из любви,
Ее тончайших нитей,
Из созданных людьми
Невидимых событий.
Их нет в календарях,
Ни в памятках, ни в святцах.
В них шибко не горят
Всем встречным признаваться,
Что если их и нет?
Но это не ошибка:
Вот встретила букет
Ответная улыбка,
Мгновенье, оглянись!
Ты видишь лишь отчасти:
Там, на краях ресниц,
Блеснули капли счастья!

 

СО МНОЙ НИЧЕГО НЕ СЛУЧИТСЯ

 

Со мной ничего не случится,

Ни смерти, ни вроде того.

Случается с тем, кто боится,

А я не боюсь ничего.

Не важно, что кто-то стучится

И холодно шепчет «пора».

«С тобой ничего не случится», –

Ты так мне сказала с утра.

Расплачется дочь, раскричится,

Скажи ей во имя всего:

Со мной ничего не случится,

Совсем ничего, ничего…

Ты видишь, как солнце лучится?

Как сгинуть пытается грусть?

Со мной ничего не случится.

Я с вами, я здесь, я вернусь…

 

БУМАЖНЫЙ ПАПА

 

Не лежит на полке шляпа,

Не включается камин…

«А когда вернется папа?» –

Вопрошает маму сын.

На дворе глухая осень.

По ночам стоит мороз…

Этим каверзным вопросом

Он довел ее до слез.

На ресницах капли влаги,

В сердце – детский голосок.

«Сделай папу из бумаги, –

Попросил ее сынок. –

Ничего, что он – бумажный.

Мы не скажем никому.

Он ведь сильный и отважный.

Я с собой его возьму».

 

РУССКИЕ

 

Вспомним тех, кто в небе внемлет всем речам между людьми,

Защитивших эту землю и полегших в ней костьми:

Бородатых и безусых, ворчунов и остряков,

Украинцев, белорусов, осетин и остяков,

Телеутов, кабардинцев, эрзя, вепсов, чувашей,

И тувинцев, и даргинцев, латышей и талышей,

И киргизов, и таджиков, и узбеков, и татар,

И калмыков, и кумыков, и башкир, и тофалар,

Ингушей, азербайджанцев, ненцев, энцев и армян,

Нивхов и табасаранцев, и евреев, и цыган,

Удэгейцев, манси, коми, и казахов, и грузин,

И других, которых помнит поименно Бог один…

В дни победного парада там, пред Ним – в одном строю

Все, кого враги когда-то звали Русскими в бою.

 

ПАМЯТИ ГЕОДЕЗИСТА

 

Ни на белом свете, ни на черном,

Ни на самом деле, ни во сне

Ты уже под небом беспризорным

Никогда не явишься ко мне…

Твой уход был дерзок и нечаян:

Просто сердце обратилось в лед.

«Потерпи, я вынесу, хозяин!» –

Грохотал упрямый снегоход.

И ревел он, заглушая вьюгу,

Словно звал к себе издалека,

И возил, возил, возил по кругу

Час назад живого седока…

Эй, проснись! Смотри: во тьме и снеге,

Словно отшагали полземли,

За тобой пришли твои коллеги!

За тобой товарищи пришли!..

В зимней тундре холодно и мглисто,

Но туда, где света торжество,

На руках несут геодезиста

Братья по бессмертию его.

 

ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ

 

Девять жизней за моей спиной –

Жизней тех, кто вслед идет за мной.

Что бы ни случилось на пути,

Мне нельзя и думать не дойти.

Ни упасть, ни крикнуть: «Не могу!»

И зарыться где-нибудь в снегу,

И сказать: «Я выдохся, друзья», –

Можно всем, и только мне – нельзя.

Мне нельзя: за мной идут сквозь снег

Девять жизней, девять человек.

Если же совсем не станет сил,

Об одном бы Бога я просил:

Чтобы Он средь ветра и зимы

Ненадолго дал их мне взаймы,

Чтоб дошли до дома и огня

Девять жизней, верящих в меня.

 

ДОЖДЬ

 

Он явился еле слышно

И обрушился стеной:

Дождь, кочующий по крышам

С буйным ветром за спиной,

А потом скакал да бегал,

Словно швейная игла,

А вокруг – сырое небо,

А под ним – живая мгла!..

И затих совсем внезапно

В непроглядной тишине,

Как обещанное завтра,

Промелькнувшее в окне…

Не кричат ни зверь, ни птица

Предрассветною порой…

Если кто-то постучится,

Обязательно открой.

 

НЕ ВЗЯЛИ

 

Играют в космос дети –

Сто первый детский сад.

В раскрашенной ракете

Куда-то там летят.

И лишь, надувши губы,

В сторонке, как всегда, –

Малыш из младшей группы,

Не взятый никуда.

Стоит и чуть не плачет:

Эх, не берут с собой!..

А он – хороший мальчик,

Он, может быть, герой!

Испачканы штанишки,

Кругом – один песок:

Вот как тебя – мальчишки,

А ты молчишь, дружок.

А в космосе открытом

Опасностей не счесть!

И ждут людей они там,

Где только люди есть!

Скажу о тайне важной,

О той, что ты молчишь:

Весь мир спасет однажды

Вот этот вот малыш!

Он всех храбрей на свете!

Он – гордость всей страны!

Возьмите парня, дети.

Возьмите, пацаны…

 

ТАМ…

 

Там, где легкие птицы поют изумрудные песни,

Где летящее небо звенит с минаретных высот,

И сияет луна, возносясь в опрокинутой бездне,

И мелькает с утра пестрокрылый красавец удод…

Там, в ладонях хребтов, кувыркается горное эхо,

A над берегом моря резвится листва на ветру,

Там не спят от любви, плачут только от счастья и смеха,

Там, куда я вернусь и уже никогда не умру…

 

ОЧЕЙ ТВОИ ЖИВЫЕ ОТРАЖЕНЬЯ

 

Очей твоих живые отраженья

Хранит озер небесный окоем…

Печать любви, страданья и прощенья

Лежит на светлом облике твоем.

Глядишь ли ты с молитвой на дорогу,

Родные поминая имена,

О правде ли печалуешься Богу –

Все та же ты в любые времена,

Все та же ты – за рокотами грома,

Сияньем вьюг и листопадом дней…

Страна моя! Чем дальше мы от дома,

Тем голос твой дороже и слышней.

 

РОССИЯ

 

 Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить…

У ней – особенная стать:

В Россию можно только верить!

Фёдор Иванович Тютчев

 

По России идут поезда.

Над Россией летят самолеты…

Я не видел тебя никогда

И не знаю, ни где ты, ни кто ты.

Проплывают вдали облака,

Плачет дождь, пламенеют осины,

О тебе мне известно пока

Только то, что ты тоже Россия,

Что ты тоже живешь и поешь,

И болеешь, и плачешь, и веришь…

И никак нас с тобой не поймешь.

И ничем нас с тобой не измеришь…

 

СЧАСТЬЕ

 

Счастье где-то очень рядом.

Ну, буквально, за углом.

За ближайшим снегопадом,

У соседей за столом.

Или в парке на прогулке

Посредине сентября,

Или мерзнет в переулке

Оттого, что – без тебя…

Или бегает по лужам

От восторга босиком,

Или ждет тебя на ужин,

Ждет и мокнет под дождем.

И не важно – дождь ли, снег ли,

Или солнечный покой:

Пригласи его немедля,

Позови, махни рукой!

И оно войдет, сияя,

И не спросит: «Как дела?»,

Просто скажет: «Здравствуй, зая!

Хорошо, что позвала!»

 

ЛЕТИТ ЛИ ПЫЛЬ

 

Летит ли пыль, шумит ли дождь, метет ли зыбкий снег –

Все то, где ты сейчас живешь, останется навек.

И до тебя, как при тебе, и после, как всегда:

Свеча в окне, роса в траве и над горой звезда…

Все не старей и не новей, но до конца пути

Ты это в памяти своей пытаешься спасти.

 

БАКИНСКИЙ ТРАМВАЙ

 

Жил да был один трамвай.

Все ему кричали:

«Ну, давай, давай, давай!

Нам ли быть в печали?!»

И трамвай давал, давал:

Подвозя по кругу –

На работу, на вокзал,

Просто так друг к другу,

Не щадя железных ног,

Делал рейс за рейсом,

И звенел, звенел в звонок,

Грохоча по рельсам.

Про него писал поэт,

Сочиняли песни.

Вышло время… Был – и нет.

Нет его, хоть тресни!

Оттого, что в городах

Нынче слишком тесно:

Поснимали провода,

Разобрали рельсы…

Но давай, давай, давай

Забывать не будем,

Как умел один трамвай

Радоваться людям.

 

НАД НИМ ПОТЕШАЮТСЯ ЧАСТО

 

Над ним потешаются часто –

Доверчивым, словно дитя,

А он… улыбается счастью,

В распахнутом небе летя.

А он – все как будто не слышит,

О чем они снизу кричат.

Все выше, и выше, и выше

Парит его медленный взгляд,

Туда, к небывалому свету,

Где звезды вблизи и вдали,

Где то, что открылось поэту,

Никто и не видит с земли.

---

 

Отрывки статей и высказывания о творчестве Эльдара Ахадова из сборника статей «Пролетая над Землей Любви» (М, «Издательские решения», 2023)

Анна Печёрская, руководитель Центра дошкольного образования издательства «Русское слово – учебник», член Совета по детской книге России, член жюри Международного конкурса им. С.В. Михалкова на лучшую книгу для подростков:

«Самое большое в мире море – это море любви. Берегов у него нет. Но в нем много островов. Некоторые из них еще не открыты никем и ждут своего часа»…

Эти слова Эльдара Ахадова как нельзя лучше раскрывают суть многих его произведений. Любовь в творчестве писателя многолика, многогранна, безгранична. Это и крик любви – отчаянный, преисполненный страсти до боли. Поток, бурлящий круговорот, из которого невозможно вырваться («Посмотри мне в глаза»). Она и трогательная в своей простоте и вечности: «Оля, я тебя люблю»; «Машенька! Ты лучше всех! Жить без тебя не могу» («Заветные слова», «Земляника»). Мудрая, нежная, жертвенная и трогательная («Любовь по-татарски»). Сказочная и верная («Элиза»). Шутливая («Как зайцы женились»). Любовь к женщине, матери, ребенку, родной земле и своим корням, к Богу…

Стилистическое мастерство автора, его умение создавать удивительно яркие, сильные или тонкие и хрупкие образы, проникновение в самые глубины самосознания и самопознания человека позволяют читателю приблизиться к познанию этой великой тайны, имя которой ЛЮБОВЬ.

Как часто нам, живущим в современном мире, погруженным в сиюминутную суету и нередко бессмысленные заботы, не хватает ее. Как часто недостает тепла и милосердия. «Любовь никогда не перестает…» – говорится в послании апостола Павла. И пока жива на свете эта самая – доверчивая, неперестающая любовь, – земля наша пребудет вовеки!

Проза Эльдара Ахадова, философичная, всеобъемлющая и мудрая, помогает задуматься о самых сокровенных моментах человеческого бытия.

 

Тимур Зульфикаров, лауреат премий «Ясная Поляна», «Лучшая книга года», премии Антона Дельвига, премии за «Лучший роман Европы-93», всемирно известный писатель:

Эльдарчик!

В далеких горах молюсь за тебя!

Ты вулкан жизни, культуры, науки, человек Ренессанса!

Тот Крест, что ты несешь, меня бы повалил давно на землю, но ты – силен, пластичен, артистичен, мудр и любвеобилен, как Лес, а не одинокое древо. Крепко обнимаю тебя, я рядом. Спасибо, что в моей жизни ты – апостол, а не сонный самовлюбленный рыбарь.

Да хранят тебя Всевышний и Муза литературы, а мы всегда ценим, любим, скучаем… Твой Тимур Зульф из соседней палаты поэзии.

 

Сергей Дмитренко, проректор Литературного института им. А.М. Горького по научной и творческой работе, заведующий кафедрой новейшей русской литературы, кандидат филологических наук, профессор, историк русской литературы и культуры, прозаик:

Выдвигаю на соискание Международной премии имени Фазиля Искандера в номинации «Поэзия» книгу поэта и писателя, а вообще-то до глубины души литературного человека Эльдара Ахадова «Ожидание чуда: Избранные стихотворения» (М., «Издательские решения», 2021, 226 с.).

…Славу и силу русской словесности составили труды десятков людей, носящих имена и фамилии, далекие от русских и славянских. Таких как Тютчев и Фет, Балтрушайтис и Блок, Пяст и Зоргенфрей, Пастернак и Мандельштам, Искандер и Анатолий Ким, наконец, Бахыт Кенжеев и Эльдар Ахадов… Перед нами живая книга русского поэта. Новая книга в библиотеке русской поэзии. Не такое уж частое это событие…

Эльдару Ахадову удается сделать свой пережитой лирический дневник достоянием своих читателей – это очень редко у кого получается…

 

Миясат Муслимова, председатель Дагестанского отделения Союза российских писателей, лауреат литературной премии имени Расула Гамзатова, профессор кафедры методики преподавания русского языка и литературы Дагестанского государственного университета:

Всегда с интересом читаю Эльдара Ахадова. Каждая книга – событие. Человек со своим почерком, талантлив, глубок, ярок. Желаю ему новых творческих достижений.

 

Дина Валерьевна Крупская – поэт, выпускающий редактор журнала для детей «Кукумбер», лауреат литературной премии имени К. Чуковского. Предисловие к книгам Эльдара Ахадова «Добрые сказки» и др.:

Когда я впервые прочитала сказки Эльдара Ахадова (я же редактор детского журнала, поэтому с детского и началось наше знакомство), я подумала: ух ты, настоящий! Никому не параллельный, от всех отдельный, диковатый и странный. Не сделанный. Потому что оттуда, из строк и слов, из междубуквий струился ветер – то травный, горько-сладкий, степной, то снежно-вьюжный. Этим неспокойным, мятежным ветром пронизаны странные сказки-притчи Эльдара. И живыми, наполненными этим ветром парусами трепещут слова на нитках строк:

«Сорок был молодой, неопытный. Даже трещать пока не умел. Только головой вертел туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. И тут из юрты акя выходит – старенький, настоящий, про которых всякое пишут, никогда не знаешь – что от такого ждать. Вот он встал посреди степи, шапку снял, лысину обтер длинным рукавом халата, который был на нем, и улыбается. А зачем?..»

«Шел по дороге рубль, нагнулся за копейкой да упал насмерть. Лежит мертвый рубль, стонет: – Где милиция? Где «скорая помощь»? Где отдел убийственных сообщений?»

«Ах, вот они какие – собаки юркие! Бегают по двору кругами: гмоны маленькие мохнатенькие, эфьли кудлатые, а еще эти, как их, – тлори с сияющими глазами. Вчера свадьбу справляли. Веселайааа! И пели там. И плясали там. Ну, конечно, и на луну спели, традиции – святое дело».

«И была мышь. И звалась она слоновою. И были слоны. И звались они мышиными. Огромные-преогромные, неторопливые такие. Чуть больше мыши».

Потом мы увиделись в Москве и долго гуляли по скользким, ледянистым улицам: бесподобный Сергей Георгиев показывал гостю город.

Эльдар казался большим, удивленным и притихшим. Как будто здесь, в московских кривых переулках, среди придвинутых вплотную стен домов, ему тесно и неуютно. Мы приплясывали от мороза, а он расстегнул пальто. Москва была мала Эльдару. Ему явно роднее северный простор небес, полей, дорог – всего бескрайнего, что есть на земле. Вот здесь, в бескрайности, ему уютно. Чтобы ветер. Чтобы взгляду не натыкаться на преграды. Так ему, большому Эльдару, понятнее жить.

 

По небу облака – огромные, огромные,
Летят, летят всю ночь, летят, куда им надо.
Стою один впотьмах у края поля чистого,
Где зыбко дышит снег, и ворон вьется рядом…

 

Так я познакомилась с Эльдаром-поэтом.

Во многих стихах слова искрятся и сверкают так, что хочется прищуриться.

Все то, что здесь металось, бушевало,
Что так звало, звенело и рвалось,
Ушло с грозой за плечи перевала
И ни одной дождинкой не сбылось.

 

Но часто внутри поэта случается тишина – и почти оглушает.

Ход часов неизъяснимо тих…
Замер мир, перетекая в стих.

Мой телефон без умолку молчит.
Сам по себе он слов связать не может:
И грустью никого не потревожит,
И ложью никого не огорчит…

 

Строгая форма стиха все же укрощает дикую, норовистую и всклокоченную музу Эльдара-прозаика. Оказавшись в тисках рифм и ритма, она успокаивается – так затихает ребенок в тугих пеленках. И вот, перед нами классика в чистом виде.

 

Из тамбура последнего вагона
Слежу, как удаляется земля,
Как следуют за небом неуклонно
Пустынные осенние поля,
И вижу, как, лишаясь оболочки
Из мелких дел и суетных страстей,
Душа живая исчезает в точке
Сливающихся рельсовых путей.

Дождь, как слепой, ощупывает лица:
Все ищет тех, с кем было по пути.
Он знает, что пора остановиться,
Поскольку больше некуда идти…

 

Даже свойственная автору ирония ходит паинькой по стихотворным дорожкам.

Ночью я летал в кровати
По своей шестой палате.
Я б хотел и днем летать,
Да стесняется кровать.

С той поры, как родиться мне было дано,
Я гуляю себе и брожу, как вино…

 

Из всего этого творческого калейдоскопа выныривает-выглядывает все время разный Эльдар: то хитрый, мудрый и могучий, то беспомощно ранимый. Но я заметила: читая, все время слышишь какой-то звук… Это ничем, никакими заслонками не прикрытое сердце Эльдара бьется у всех на виду в каждом стихотворении, в каждой прозаической миниатюрке.

Наталья Наумова (составитель учебника) о творчестве Эльдара Ахадова.
Из учебника «Родная русская литература» (Красноярск, 2020):
Российский писатель и поэт, член Союза писателей России и Южнорусского Союза писателей. Член Русского географического общества.
28 июля в Тюмени в ДК «Нефтяник» на торжественной церемонии закрытия фестиваля фестивалей «ЛиФФт – 2019» диплом и серебряную медаль Эльдару Ахадову вручают российские поэты Марина Кудимова и Николай Шамсутдинов.
В 1983 году закончил Ленинградский горный институт. С 1986 года живет в Красноярске. С 2010 года работает по специальности на Крайнем Севере.
В 2003-2008 годах был заместителем председателя правления Красноярского регионального отделения Союза писателей России.
В 2000-2010 годах руководил Краевым литературным объединением при Государственном Центре народного творчества Красноярского края и краевой литературной студией «Былина» для незрячих и слабовидящих.
Творчество Эльдара Ахадова отличает глубокая искренность, глубина, лиризм, задушевность.
Его повесть «Люблю и помню» – дань памяти не только прошлому своей семьи, но и прошлому нескольких поколений нашей Родины.
«Ожидание чуда» – поэтический сборник Эльдара Ахадова раскрывает весь многогранный и яркий талант автора. Стихи Эльдара Ахадова затрагивают самые сокровенные струны души читателя так же, как и его проза.