Мы достойны настоящей полной свободы
Рубрика в газете: Проза, № 2021 / 18, 12.05.2021, автор: Олег ЕРМАКОВ
Олег Ермаков – один из ведущих мастеров современной прозы. Уже много лет он работает над трилогией о родной Смоленщине и уже опубликовал первую часть.
Когда возник замысел этой трилогии? Какова конечная цель писателя? Олег Николаевич рассказывает:
– Это была вспышка с задержкой. Такая медленная зарница. Однажды в августе в походе встречал восход солнца в местности в окрестностях хутора Загорье, где родился Твардовский. Ночевал под Воскресенской горой. И, проснувшись, пошёл встречать солнце. Оно как раз вкатывалось в своеобразные ольховые врата – прореху в ольховой роще, и было круглым, выпуклым и огромным, как на картинах Ван Гога. Да тут послышался настоящий хор – прямо над горой. Это была слуховая галлюцинация. Ну, плохо спал, устал за месяц скитаний, вовремя не поел. Вернулся и взошёл на эту гору. С неё увидал далёкие плавные синие горизонты днепровских лесов…
И вот, когда описывал это утро в книге о местности Твардовского, внезапно представил Оковский лес. Представил его таким немного парящим над землёй, как остров Гулливера, тот, что летал, или как монастырь из романа Горана Петровича «Осада церкви Святого Спаса», – да, сербский монастырь поднялся над землёй, когда его осадили болгары и половцы, в тринадцатом веке это случилось. И таким мне увиделся наш Оковский лес. И с его высоты как будто и падал Днепр и дальше уже бежал по лугам и рощам к Смоленску. Прошло ещё время, и образ леса снова наплыл и с тех пор – он надо мной. Оковский лес – так он поименован в «Повести временных лет». Летописец пишет, что в нём начинаются три реки: Днепр, Волга и Двина. Это главные реки Руси. Это реки веры – языческой и христианской, реки войн и реки мирной торговли, путешествий. Реки, которые связывают Восток и Запад. И сбегают они в разные стороны с Валдая, как у индусов и тибетцев реки Брахмапутра, Инд и ещё две реки с мифической горы Меру. И Оковский лес умещается в границах Смоленщины, лишь на севере восходя к Селигеру Тверской области. И ещё никто не описал этот феноменальный лес в целом, не взялся за исследования его троп, рек, сказок и истории. То есть – на ловца и зверь. Ведь жизнь я начинал лесником заповедника. Ну и теперь на стезе сочинителя. Так вот и пустился в этот путь – по Оковскому лесу: пешком и на велосипеде, на байдарке и по страницам летописей, исторических книг, дневников, былин.
Могу сказать, что в пути охватил весь этот лес – а это примерно две тысячи километров будет. И три книги уже написаны. Первая – «Родник Олафа» – сейчас выходит в издательстве АСТ в редакции Шубиной, в ней повествуется о немом мальчике из двенадцатого века, пустившемся в опасный путь за речью, к легендарному роднику великих рек, путь через древний Смоленск, языческие селения, на варяжской ладье. Мне и самому было интересно хотя бы в малой степени овладеть древней речью этого леса. Это, конечно, моё представление о той речи, сотканное из былин, летописей, древнерусских литературных произведений, речи нынешней деревни и голосов самого Оковского леса: криков его птиц и зверей. Никто не знает, как именно говорил простой человек того времени. У нас лишь обрывки его разговоров – на бересте, на стенах древних храмов – граффити.
Моя конечная цель – попытаться дать цельный образ этого феномена – Леса трёх рек и совсем уж предельная цель: побудить деятельных людей создать движение Оковского леса, главной заботой коего станет возрождение по берегам великих рек былинных дубрав и сосновых боров. Я их видел по берегам Западной Двины у тверичан. Дело – за смолянами. Берега Днепра в плачевном состоянии. Как и сам Днепр в верховьях. Великую реку запросто перегораживают какие-то деятели охотхозяйства понтонным мостом, собирающим всякий мусор и создающим не только препятствие для свободного плавания, но и угрозу зимнего мора рыбы, ведь в таком заторе всё гниёт. Может возникнет такой национальный проект Лес трёх рек? Жители низовьев Днепра, Волги и Западной Двины нам только спасибо скажут. И потомки, если обретут великую сень этого летописного леса.
– Чему посвящена вторая книга?
– Вторая книга называется «По дороге в Вержавск». Вержавск – древний город, исчезнувший в семнадцатом столетии под напором польско-литовских воителей. Мальчик Спиридон из «Родника Олафы» был как раз родом из этого города. Ну, а теперь к нему устремлены подростки иного времени: тридцатых годов прошлого века. Они живут в большом селе Каспля. Их учитель – шкраб, то есть школьный работник, бывший красноармеец, задумывает настоящую экспедицию к этому городу… Что из этого получится? Дойдут ли эти мечтатели вздыбленной совсем недавно России к Вержавску? Вержавск здесь уподобляется и Китежу, и городу-саду Маяковского. И всё это происходит в Каспле, где живут родители этих детей, крестьяне, бедняки и середняки, кулаки, священники. Точнее – выживают. Вот о том, как им это удаётся, и идёт речь в первой части, она будет полностью опубликована в седьмом и восьмом номерах любимого «Нового мира». Вторая и третья части посвящены немецкой оккупации села Каспля и Смоленска и всего Оковского леса. Взрослые герои – лётчик, музейный работник и медсестра – поставлены в жесточайшие условия выбора между жизнью и смертью, предательством и служением своим идеалам, между родиной предков и властью Сталина.
– Где вы нашли своих героев?
– Мальчика Спиридона – на реке. Возле исчезнувшего города Вержавска протекает по лесным дебрям небольшая чистая река Гобза. По ней я сплавлялся на лодке. И повстречал там лесника, точнее, егеря национального парка «Поозерье» Евгения Ивановича Шаврова. Он подвёз меня к реке на квадроцикле – по буеракам и старым травам совершенно случайно. Ну и мы посидели, как говорится, у костерка. Послушал я его рассказы о лесной службе, медведях и об отце, ветеране войны, а в младые годы – плотогоне. Он гонял плоты по этой реке в реку Касплю, оттуда в Западную Двину. Лес с другом они продавали и возвращались в родную деревню Городище на месте бывшего Вержавска. Однажды отец Евгения приболел на обратном пути и просил друга обождать, но тому не терпелось вернуться с деньгами домой. И на лесной дороге его убили, деньги забрали. Эта история, преобразившись, стала завязкой «Родника Олафы». Ну, а егерь – прототипом Спиридона. Хотя чисто внешний облик Спиридону дал некий безвестный русый и васильковоглазый сынок своих молодых родителей, усевшийся в вагоне метро на станции «Партизанской» прямо напротив. Так что герои находятся всюду, на реке и в метро… А русальца Мухояра однажды удалось просто сфотографировать на соборном дворе в Смоленске. И это был священник. А в книге стал русальцем, то есть тем, кто правит языческий обряд… В этой первой книге есть и исторические лица: епископ Смоленска грек Мануил, смоленский князь Ростислав Мстиславич, князь новгородский Святослав Ольгович. Вторая книга посвящена моей касплянской родне, матери, сказочнице Марье, дядьям, крестьянам дедам и прадедам, николаевскому солдату Максиму Долядудину, зачинателю рода, а также лётчику Григорию Трофимовичу, чьи дневники мне передала его дочь Рита Григорьевна. И многие из них стали прототипами героев. А в Оковском лесу – партизаны известного отряда репрессированного Бати, Коляды Никифора Захаровича. В Смоленске – бургомистр Меньшагин и прочие известные коллаборационисты. Здесь я пользовался различными воспоминаниями очевидцев, рассказами отца и матери, пережившими оккупацию, опубликованными воспоминаниями об оккупации Каспли дяди Кости, рассказами танкиста дяди Виктора, дошедшего до Берлина и дневниками лётчика деда Гриши.
– О чём сегодня тревожится ваша душа?
– О свободе. Мы, потомки воинов, крестьян, строителей, мечтателей, священников, поэтов достойны настоящей полной свободы, а не её имитации или какого-то урезанного варианта свободы, гибрида оттепели и сталинщины на новом витке. Именно помыслы о свободе – источник трилогии. О свободе веры, языка, о воле и красоте русского леса.
Вопросы задавал Вячеслав ОГРЫЗКО
Добавить комментарий