НИСХОЖДЕНИЕ (Глава 8)
Малый роман
Рубрика в газете: Проза, № 2023 / 38, 28.09.2023, автор: Иван ОБРАЗЦОВ (г. Барнаул)
Предыдущую главу читайте в № 37
Глава 8
«Как ближайшее распространение приёмов обратной перспективы
следует отметить разноцентренность в изображениях:
рисунок строится так, как если бы на разные части его
глаз смотрел, меняя своё место…»
Павел Флоренский. «У водоразделов мысли
(Черты конкретной метафизики).
III. Обратная перспектива»
Кабинет главы сельской школы представлял из себя вполне унылое зрелище. Штукатурочные стены, схваченные по углам плесневелым потемнением, окно с ржавеющими решётками и несколько цветочных горшков на подоконнике. За спиной директора на стене висел новенький портрет руководителя государства, а на столе стопками пылились отчётные документы.
Директор – старый администратор, плотный и крепкий телом мужик, сидел за столом по-деревенски надёжно. Его костюм выглядел немного потисканным, старомодным, но чистым. Прукин неудобно мостился на низком офисном стульчике, приобретённом, как и большая часть школьной мебели, по случаю то там, то здесь, отчего создавалось ощущение какой-то разрозненности интерьера.
– Поразительный парадокс классовой борьбы в том, что законами большинства стран этот факт отрицается. Ну, вроде как по закону все равны и никаких таких классов не существует, а по факту мы только и видим вокруг себя, как один класс эксплуатирует другой. Только эксплуатация имеет и образовательные механизмы угнетения.
– В каком смысле образовательные механизмы угнетения, в смысле кого угнетают?
– Не кого, а по каким признакам. Просвещение же тоже может оказаться не одним и тем же для богатого и бедного, это если в старых терминах говорить. Хотя старые вполне отражают суть дела и сегодня. Но в целом, сегодня классовая борьба эволюционировала и налицо угнетение индустриальным аграрного, или, проще говоря, городским сельского. Много ли сельчанам доступно во время школьного обучения того, что доступно городским? Вот то-то и оно.
– Андрей Парамонович, но это разве не естественное состояние дел, село же совсем иной тип общественного ландшафта. Ведь не может же село быть городом, здесь даже территориально всё по-другому.
– Вот, смотрите, Прокоп Ильич, что получается. Если капитан самовольно пришьёт себе погоны генерала и попытается командовать, то, что произойдёт? Его по закону пресекут, накажут, да ещё и низведут до рядового. То же самое, если канцелярист решит подписывать министерские документы как министр. Не по рангу покушаясь, гражданин законом будет поставлен на место. Низойдёт на такого фемида так жёстко, что другим не повадно будет.
– Само собой, это же естественно, иначе хаос полный случится, всё работать перестанет.
– Верно, и государственный закон это закрепляет, запрещая не по рангу что-то делать. Но тот же государственный закон говорит, что все равны. Верно?
– Ну да, демократия в этом ведь и есть, когда мы любой удобный нам строй и систему исповедуем.
– Демократия демократией, это вы, Прокоп Ильич, хорошо вспомнили. Только демократия здесь не та, о какой трезвонят большинству, и не та, что в головах этого большинства вбита. Потому что не может она быть полной. То есть в головах-то она вроде как предполагается полной, потому что вроде как любой рядовой может стать генералом, а канцелярист – министром, а из села вроде как вполне можно и по городским меркам что-то там сваять, организовать и прочее. Это как старая история, что любая Золушка вполне вроде бы может стать принцессой, что почти о том же. И всё красиво и замечательно в теории, верно? Такая ведь демократия представляется?
– Ну, в принципе, и это тоже, да.
– Нет, не в принципе, а вот только в теории. По факту много ли вы знаете примеров, когда дочь генерала выдали замуж за сына рядового или тракториста какого-нибудь?
– Нет, но кто на кого учился, тот, как говорится, на том и женился, –пошутил Прукин.
– Замечательно, замечательно, – Андрей Парамонович от восторга весь словно даже подкинулся как-то. – Это вы где–то услышали, наверно, поговорку?
– Наверно, не скажу точно, но как-то сейчас что-то вдруг само проговорилось.
– Надо запомнить, надо запомнить, замечательно, как хорошо сформулировано-то… Так вот, – он продолжил излагать свою мысль, – вот здесь мы и подошли к вопросам образования. Понимаете, знания можно передавать двумя механизмами. Первый, это добровольная передача, альтруизм некоторый в стремлении поделиться знаниями максимально полно, некое внутреннее убеждение, что человек человеку обязан передавать свет просвещения. Второй механизм сегодня известен очень широко, это выдача, а не передача, когда за определённую плату приобретается часть знаний. Выдаётся ровно та порция, за которую получатель заплатил, остальное требует доплат. Здесь альтруизм и просвещение невозможны по определению, так как при их появлении пропадает сам повод платить. Вот потому-то дочь генерала получит больший объём знаний и возможностей, чем сын тракториста, а, следовательно, и организовать их в пару генерал не видит, в отличие от тракториста, смысла. Очевидно, что тракториста-то семья приобретает, но не менее очевидно и то, что для генераловой семьи такое приобретение зятя тракториста выглядит довольно сомнительно. Хотя, если глубоко разобраться, то и семье тракториста зачем этот самый генеральский погон? Что они, землю им пахать лучше станут что ли?
– Люди друг до друга не доходят, значит, ни в прямом, ни в переносном смысле?
– Совершенно верно. Я, помню, прочитал где-то, как кто-то из древних богословов однажды сказал, что бог посылает к нам людей и говорит через них с нами. Может даже и таких вот трактористов или скотников. Иногда кажется, что этих людей становится всё меньше и меньше. Так вот, тот богослов продолжает, не о трактористах, конечно же, но, по сути, о том же, он говорил, что когда таких людей, через которых с нами говорит бог, становится мало, то это не означает, что про нас забыли или что мы стали святыми. Дальше ничего тот богослов не говорит, но, смею думать, это скорее означает, что мы просто так стали далеки от бога, что эти люди перестали до нас доходить. Вот как сказано-то глубоко и по делу.
– А мы-то здесь чем связаны с этими рассуждениями? Явно, что в современной системе образования много чего изменилось, да и возможностей стало значительно больше.
– Связаны не связаны, но уж точно к современным делам это вполне подходит, в смысле пищу для размышлений ой какую большую даёт, что даже и размыслить страшно. И если о наших делах говорить, глобально, так сказать, то вот мне кажется, всё это хождение людей может быть и без всякого бога происходит, но только что совершенно определённо, так это тотальная глухота человека к человеку, и глухота эта всё только более хронической становится. Потому и развлекаются как могут люди, чтобы оглушаться сильнее, думают, что так и прожить веселее, впечатлений насобирать разных, раз уж бога никакого нет. Урвать кусок своих возбуждений и дело в шляпе. А каждый раз ни дела, ни шляпы не оказывается, одна смертность, тупая глухота и демографические провалы.
– Знаете, Андрей Парамонович, я думаю, что можно всё изменить. Надо детей начать вывозить в город на экскурсии, рассказывать им о важности образования через наглядность. У меня есть много предложений по улучшению школьного процесса.
– Друг мой, процесс трогать не нужно, это лучше там, в городе всё экспериментировать, а у нас задача простая, научить детей читать, писать, а если повезёт, то за хозяйством домашним ухаживать.
– Так ведь столько сейчас возможностей открывается, у них же у всех телефоны на руках, в сеть выход, можно же детей направить на саморазвитие, из них и художники, и писатели могут вырасти выдающиеся. Чтобы в телефонах своих не сидели впустую, польза чтобы от этого появилась.
– Писатели, это, конечно, хорошо, но нам трактористы нужны позарез, а все художества пускай там, в городе вырисовывают. Вам, друг мой, надо бы опыта жизненного прибавить, тогда и поймёте, что стране угля требуется и хлеба намного больше, чем картин живописных.
– Так не о картинах же речь-то, – Прокоп даже всплеснул руками от возникшего недопонимания. – Общее культурное развитие ведь необходимо всем людям, а иначе как они общаться, развиваться будут?
– Вот вы, Прокоп Ильич, наверно, думаете сейчас, что я ничего не понимаю, что культуру нашу не поддерживаю, а ведь это же совсем не так. Я именно о культуре вам и говорю. Культурно заниматься своим делом и понимать, что это дело важное, нужное – вот что главное в нашей работе здесь и сейчас. Если же все артистами какими-нибудь, или певицами захотят быть, то кто тогда поля засеивать станет, крупу, молоко, овощи кто тогда вырастит? Это всё надо понимать в первую голову, а не экскурсии по театрам водить. Музей и театр должны только в меру человека облагораживать, до понимания своей человечности, нравственно, так сказать, поддерживать, а если у кого талант какой к искусству, так таких раз-два и обчёлся. А что сейчас происходит? Задурили головы детям разной ерундой про красивую жизнь и мелодрамы, вот и опустело село. Только прибавилось ли счастливых-то людей в городе этом, много ли семей добрых и крепких эта вся «санта-барбара» создала? – пожилой директор школы махнул безнадежно в сторону коридора. – Разруха одна в головах от этого всего и пьянство сплошное по домам.
– Ну, так что же теперь, и на экскурсию в музей не свозить детей никак?
– Да почему же не свозить, ради бога, но чтобы это не во вред пошло, не обольщало ребятишек всякими пустыми фантазиями. Мы же не церковно-приходская школа, а государственное образовательное учреждение, – директор взял со стола и закрыл какую-то папку с бумагами.
– Вы сейчас, Прокоп Ильич, пока устраивайтесь, тут домик вам вполне хороший для жилья имеется, а о делах давайте завтра-послезавтра подробнее и поговорим, когда осмотритесь, так сказать, в нашем пространстве, – директор улыбнулся как-то очень открыто и протянул кисть для рукопожатия.
Прокоп вышел на улицу и раздражённо толкнул ногой калитку в школьной ограде.
«Начинается», – нервно пробормотал Прукин и пошёл по направлению местного церковного прихода.
Следующую главу читайте в № 39
К большому удивлению Дж.Роулинг, любимым героем для большинства её читательниц стал не Гарри Поттер, а его антогонист Драко Малфой.
Это и не удивительно, ведь мальчик волшебник Гарри совершенно не интересен (эдакий лох с палочкой, сам ничего не умеющий и совершенно ничтожный в реальном мире), а антогонист хоть как-то подвигает к действию.