Одной поклоняюсь святыне

Рубрика в газете: Без прикрас, № 2021 / 18, 12.05.2021, автор: Иосиф БРУМИН (пос. УСТЬ-КИНЕЛЬСКИЙ, Самарская обл.)

Однако вначале позволю обезопасить себе разоружающим признанием. Я родился и вырос в рабочей семье, по ещё советским меркам – пролетарской: мама – уборщица, почти три класса церковно-приходской, папа – кузнец, ни одного посещения школы. Чуть-чуть читать-писать научили в Красной армии, когда призвали на гражданскую войну. У мамы за жизнь – ни одного грубого слова, у отца редко, но иногда дома срывалось, на работе, страшно тяжёлой, как и у всех в цеху; тут уж не без сквернословия.
Отец работал в кузнице вагонного депо, варил крюки для сцепки вагонов. Варил методом свободной кузнечной ковки, когда два сотни килограммовых стальных стержня концами нагреты до оплавки и ударами парового или электрического молота они свариваются, становясь цельным многометровым металлическим валом. Малейшее промедление или недогрев-перегрев, и вся сверхтяжёлая работа насмарку. Подобные стержни, пронизывая каждый вагон, сцеплялись между собой, образуя в эшелоне, словно нить ожерелья с нанизанными на неё вагонами. Обрыв крюка – разрыв состава, ответственность за сварку уголовная…. В кузнице только единицы мастеров имели допуск на такую работу и когда начинался процесс сварки все вокруг замирали, не мешая ему и любуясь ловкостью кузнеца и молотобойца, их физическому перенапряжению. Отец приходил домой со следами выпаренной из него соли, спина и грудь гимнастёрки в бело-серых волнах. Я больше нигде такого не встречал. «Молох» А.Куприна в реальной кузнице с реальными людьми. Какими словами объясняются в земном аду?
В 15 лет я стал учеником машиниста дизельной электростанции и прошёл нормальный путь рабочего: помощник машиниста, машинист. Потом призыв в армию, точнее военно-морской флот и пять лет в корабельных мотористах. «Мои университеты» не нуждаются в рекламе. Здесь мат не сквернословие, а форма и содержание речи. И, пожалуй, чаще аргументированной, выразительно – смачной. Не очень уверен, но, думаю, речь народа – зеркало его жизни.
Был такой случай, молодая мама с ребёнком в саночках перебегала дорогу, санки на бок, а дитё кулёчком покатилось по дороге. Шофёр на ЗИЛе с двумя контейнерами в кузове и ещё двумя в прицепе выстроил поезд в четыре оси – восемь следов так, что чадо оказалось между колёс, а автомобиль вломился в соседний дом. Мамочка подхватила ребёнка, а водитель с инфарктом в 40 лет на пенсию. Какие могли быть там слова?
При швартовке и боковом резком ветре боцман Коля Пылайкин чуть не достиг бросательным концом причала и принимающий швартовку матрос не смог за него ухватиться, а ветер наваливает судно на соседний борт. Какими любезностями могли обменяться командиры с мостика и боцманюга у борта?

По недосмотру молодого матроса срываюсь с вертикального трапа в моторный отсек и левой рукой непроизвольно захлопываю люк, а правая ладонь остаётся между ним и комингсом (порогом). В отсеке уже обнаруживаю утрату пол пальца на правой, обрывок остался там наверху, на палубе. Да простят меня Лев Николаевич и Иван Сергеевич, но окрестности бухты Разбойник, причалы и сопки, огласил воплем отнюдь не из их прекрасных творений.
Эти и ещё сотни и тысячи примеров, не нуждаются ни в каких оправданиях или извинениях.
Это – жизнь… Без прикрас…
Но вот идёт телепередача. Ведущий и приглашённый по формальным признакам интеллигенты высшей пробы, а как же, выпускники лучших гуманитарных вузов страны и заняты, то есть зарабатывают на хлеб и водку, не забивкой костылей в шпалы на перегоне Москва – Петушки, а пребывают в тепле и уюте студии, и их ждёт хороший гонорар, о котором ни кузнец, ни шофёр и мечтать ни могут, и… и кроют матом. Какая же горечь жизни подвигает их? У них должно быть достаточно ума понимать, что их видят и слышат: и дети, и женщины, и деды, в том числе и их родные. Их, надо полагать, учили, что есть такие разные языки: боя и ночного лепета, ребёнка и научного доклада, застольной песни и молитвы в храме.
Сквернословие мужчин стало почти легитимной нормой, но вот когда это слышишь из женских прелестных губ… тут уже не укрыть ни какими услужливо – рабскими телевизионными прочерками. Есть ли глаза и сердце у командиров телеканалов, ведь телевизионное антивоспитание стало свершившимся фактом растления. Здесь, из маленького посёлка на Средней Волге, где я живу, трудно разглядеть, что первично-вторично: то ли телевизионщики, в том числе с видными и любимыми актёрами, утверждающими или наоборот развенчивающими своего основоположника К.Станиславского, то ли писатели – поэты. А возможно зуд нового народно-матерного авангардизма подвигнул их разом, так сказать дуплетом.
Но «инженеры человеческих душ», по ещё советской классификации, тоже себе на уме. И в меру творческих и физических сил вносят свою лепту в дело матерофикации общества. Сразу отметаю крайности, это патология, здесь матерщина самоцель. Это повтор средневекового абсурда в небесной физике: весь мир вертится вокруг вселенной – Земли. Тут главное – мат, и всё вертится вокруг его. Но по рутинному обидно и не понятно, зачем давно авторитетным авторам вдруг подпускать в тексте лёгкий матерок. Они и без того не плохи.
На волне издательского бума в страницах шелестит наивная интеллигентская матерщина нового и вполне, слава Богу, благополучного писательского поколения. Отсутствие собственных первопричин по-видимому вынудило творцов осваивать авангардную тематику по пивнушкам городских окраин, за их мокрыми углами. Очевидно, для дам из творческого союза это оказалось особо поучительно и продуктивно. Однако тянутся, и пусть, с точки зрения реального профессионала, слабенько, наивно, не убедительно, но новое просто так в руки, то есть в строку, не валится.
Какой потрясающей глубины затея издать каталог недопустимых выражений. Вот бы издать его массовым тиражом со всеми титрами и развесить на всех заборах и местах общего пользования и тем положить конец анонимным агиткам.
Как говорила яркая представительница русской творческой интеллигенции прошлого и ещё позапрошлого веков Зинаида Гиппиус – «Если надо объяснять, то не надо объяснять». Это просто шлагбаум к средствам массовой информации.
В жизни индивидуума и общества есть дни календаря, не нуждающиеся в пояснении: 1 мая, 7 ноября, 8 марта, 19 августа и др. Теперь в этот безразмерный строй вступил ещё один: 1 июля 2014 года. В этот день вступил в действие «Закон о запрете ненормативной лексики в искусстве и СМИ». Издание подобного закона – государственное признание, что у народа нет достойной его элиты, ни в искусствах, ни в СМИ. Может быть, стоит в гуманитарных вузах ввести технический учебный курс «Детали машин» и тогда их выпускники поймут, что в речи нет скверных слов. Просто их набор должен быть строго адекватен житейской ситуации, как соответствуют в винтовом соединении резьбы болта и гайки. И даже в таком простейшем случае их соответствие: по диаметру резьбы, её профилю, шагу, чистоте обработки, наличие смазки и, конечно, присутствие динамометрического ключа для точности затяжки. Нужно точно знать с какой силой и яростью или тусклостью слова должна быть речь, простите , затяжка винта.
И мне, с нищим детством в эвакуации, юностью в рабочей среде учеником, помощником машиниста и машинистом дизельной электростанции, пятилетним флотским опытом в моторном отсеке боевого корабля, общением по жизни и службе с трактористами, шофёрами, комбайнерами, слесарями-токарями довелось освоить все университеты русского разнословия. И мне не мешает абсолютное знание слов, деликатно названных в приказе «ненормативная лексика». Я легко обхожусь без них, но всегда держу «за пазухой». И когда современные творцы текстов и их толкователи со сцены-экрана жалуются, что им без матюков не выразить своих чувств и мыслей, они сознаются в своей профессиональной непригодности. Ну, не терпится, брось перо-компьютер, иди забивать костыли в шпалы. Там на высоте насыпи и бесконечности пути это уместно… Кстати, и здоровье поправится: природа, чистый воздух и физическая закалка кувалдой.
О языке, родном русском языке, сказано так много и так ярко, такими авторитетами, что пристраиваться за ними как-то негоже. Попробую по-своему.
Русский язык, родная речь, это-то первое, что судьба или Бог дали нашему многоликому народу, что объединяет нас на несметных просторах Родины. В юности мне довелось неспешным поездом несколько раз прокатиться по маршруту Самара-Владивосток и обратно. В зрелые годы и по западу: из Самары до Калининграда или Севастополя и др. Давно заметил, и не только я, что люди одних кровей на западе, центре и востоке рознятся очень многим, и главное, что их объединяет – язык. Мне верится, что где-то там, в сумеречной дали истории, язык выполнил судьбоносную миссию объединяющего начала, и из десятков разрозненных, а порой и враждующих племён создал начальную ещё непонятную народность, а позже стал её столпом, доведя государственность до высот мировой империи. Когда мне встречаются древнерусские тексты всегда с трепетом, вглядываюсь в них. Из этих ещё только штрихов, едва обозначенных родничков созрела и озолотилась речь Пушкина и Толстого. Для меня это таинство глубже и роднее религиозного и я не желаю его разрешения.
Родная речь, её проза и поэзия – это-то великое, что давно положено в фундамент над национальной идеей, без спросу на это ничьего позволения. У нас есть всё для объединяющего начала, у нас мало понимания полноты собственного богатства и самодостаточности, и маловато радения умело распорядиться ими.
Мне кажется, что те, кому Бог дал разум, речь и перо в благодарение за высокую милость должны это сделать.
В горькие часы переживаний одна строка – целый мир: «Язык не предам языку».

Иосиф БРУМИН,
кандидат технических наук, доцент