От «Жургаза» до забора
Почему серия «ЖЗЛ» оказалась в упадке
Рубрика в газете: Остаются вопросы, № 2019 / 40, 01.11.2019, автор: Евгений ЛЕММИНГ
К великому или не очень великому разочарованию аудитории, которая ждёт скандала и разоблачений, здесь ни скандалов, ни разоблачений не будет, только если так – через точку с запятой.
Чтобы отыскать ошибки или натяжки в книгах из серии «ЖЗЛ» про Катаева или того же Багрицкого, особых усилий не требуется. Но для того, чтобы все эти натяжки и ошибки продемонстрировать, заодно исправляя их и обосновывая поправки, потребуется книга, по числу страниц едва ли не равная первоисточникам. Да и не след бесплатно делать чужую работу. Пусть ответственность несут авторы и редакторы.
Тема же этой статьи иная. Статья посвящена тому, как меняется логика книгоиздания и как смена логики отражается и на книгах, и на авторах книг, и на читателях, в данном случае – серии «Жизнь замечательных людей».
И потому нелишне вспомнить, как возникала серия, которая стала не просто узнаваемой торговой маркой, но маркой, превратившейся со временем во франшизу, а затем и в откровенный «самострок» (люди советской эпохи помнят это ёмкое словцо, означавшее подделку, более-менее ловкую имитацию, когда из джинсовой ткани, строчили джинсы а-ля «Wrangler» и «Levi Strauss», а для убедительности, что конвертировалась в полновесный советский рубль, и не один, и не десять, пристрачивали к самоделке «фирменный лейбл»). Но не станем чересчур забегать вперёд, а вернёмся к истокам, всмотримся.
Серию книг под рубрикой «Жизнь замечательных людей» затеял в 1890 году Ф. Павленков, и до 1915 года, когда издание завершилось (хотя и впоследствии, даже после революции, выходили переиздания), увидели свет 193 книги со 198 биографиями – некоторые выпуски посвящены были сразу двум героям.
У этой серии имеются особенности, которые весьма и весьма определяют ее облик и специфику. Все книги были оригинальными, то есть написаны специально для серии российскими авторами, ни единого перевода. Книги были небольшим, в среднем, 80-100 страниц, самые объемные – 160 страниц, такова биография Л. Толстого, а вот А. Пушкину и Ф. Достоевскому уделили места куда меньше.
Можно сказать, что книги эти – своеобразная проекция статей из павленковского «Энциклопедического словаря». Это старательно подготовленные своды биографических фактов и подробностей. Ведь Ф. Павленков был просветителем, произведения изящной словесности он не издавал, сфера его интересов – литература учебная и справочная. Ни о каком сюжете, кроме того, что выстраивает жизнь и именуется судьбой человека, и речи быть не могло. Тон изложения сдержан и деловит, пусть и не скороговорка. И сами персоналии, выбранные издателем, не экстравагантны, даже не эксцентричны. Литераторы, ученые, политики. Торквемада, Иоанн Грозный или Савонарола замечательны лишь в той мере, в какой достойны заметки, ведь не утонули они в волнах моря житейского, память о них сохранилась, тогда как миллионы и миллионы хлебнули черной воды небытия и канули. Тут не было ни явных злодеев, ни высоких авантюристов, а если за кем-то оно и водилось, то автор биографии говорил о том бесстрастно, информируя, и не вынося оценки. Цель серии была обучить, просветить, а не развлечь читателя.
Цель серии, издание которой инициировал А.М. Горький в начале тридцатых годов, была иной. Либо, выражаясь точнее, цель была обозначена сходная – просвещать нового советского читателя, поднимать его культурный уровень, но, вспомнив о дореволюционном опыте и отсылая к нему уже в самом названии серии, А.М. Горький понимал название по-другому. Замечательный он толковал, как интересный, занятный. Только силой обстоятельств и вековечной инерции, которую не перебороть никакой социальной организации, идея была воплощена иначе, нежели планировалось.
Серию с тем же, что и у Ф. Павленкова названием, стал издавать «Жургаз». Это были очень приятные, даже наощупь, книжечки форматом 70х921/32, чуть зауженные по горизонтали, с портретом на верхней крышке мягкого картона. Принцип оформления несколько раз трансформировался – силуэт на обложке сменился рисунком, сперва монохромным, затем цветным, присутствовал или отсутствовал знак серии, но оформление книг того или иного периода было схожим. Писали для серии люди одаренные, иногда едва ли не гениально, знатоки, отлично владевшие и материалом, и словом. Мог ли А. Дейч, полиглот, энциклопедист, написать посредственно о Гейне, которого знал наизусть в оригинале, перед которым преклонялся? А Л. Гумилевский о Дизеле, М. Зенкевич о братьях Райт, А. Дживелегов о Данте? И персонажи из всемирной истории подбирались куда занятнее, неоднозначнее, нежели в серии павленковской. Парацельс (книга и сейчас читается не без интереса), Марко Поло, Пизарро. Книга А. Воронского о Гоголе, тогда не вышедшая – тираж был уничтожен из-за гонений на автора – стала через десятилетия литературным памятником. Книга эта глубоко оригинальна, стиль изложения резок, своеобычен, подход автора, по видимости, субъективен, но портрет Гоголя, им нарисованный, общая картина соразмерны, и потому это не свод материалов, не экзерсисы на тему, а собрание фактов и аргументов, потому что в основу положена отлично продуманная и выстроенная концепция. Тем и отличается книга А. Воронского, потому и пережила небытие, а другие книги, как ни мастеровиты, многое утратили, некоторые мертвы.
Не вписалась в серию и книга М. Булгакова о Мольере. Тут главной причиной стал, как представляется, избранный автором прием. Это не столько биография, сколько повесть или роман, действо, представленное в исторических декорациях. Нехватку материалов или незнание их автор компенсировал фантазией, интонацией, подбором эпизодов и характеристик. Сделано это легко, изящно. Занимательность тут, несомненно, имелась, а вот просветительства не было ни на грош. Кроме того, книга по тональности отличалась от прочих, что для серии неприемлемо (когда в 1962 году книгу все же издали, она выглядела чужеродной среди прочих книг серии «ЖЗЛ»). О Мольере, заполняя лакуну, написал С. Мокульский, отличный театровед и знаток эпохи. Однако, завершая это короткое отступление, надо сказать, что книга М. Булгакова демонстрировала один из подходов к историческому материалу, такая повествовательная модель давала возможность автору не сковывать себя ограничениями, создавать оригинальную вещь и обходить при случае острые углы. Автор оставался лицом к лицу с героем, статика биографий, вызванная пиететом, зачастую фальшивым, перед деятелями мировой истории, таким образом была преодолена. Такой подход использован в серии «Пламенные революционеры», выходившей с середины шестидесятых годов в «Политиздате», о которой также давно следует написать.
Однако вернемся к «ЖЗЛ». Издатели, кажется, так и не решили, в чем специфика серии, тогда как А.М. Горький был недоволен: его чаяния не сбылись. Качество серийных книг было намного выше, чем у Ф. Павленкова, но принципиальная разница отсутствовала. Кончилось тем, что из «Жургаза» в 1938 году серия перешла в издательство «Молодая гвардия». Такая перемена отразилась и на подборе авторов, и на выборе персоналий. Слово замечательный теперь понималось, как образцовый, эталонный. Работавшее под эгидой ЦК ВЛКСМ, издательство выстраивало «ЖЗЛ», как серию наглядных пособий для юношества, назидательных руководств. Герои книг выступали в качестве примеров для подражания, что с особой наглядностью, по форме почти гротескной, было продемонстрировано изданиями, появившимися во время войны под рубриками «Великие люди русского народа» и «Великие русские люди», основная серия тогда не выходила.
В шестидесятые годы серия «ЖЗЛ» как бы возникает заново. Появилось новое оформление, расширился круг персоналий, стали публиковать книги, переведенные с иностранных языков, в том числе – С. Цвейга, И. Стоуна, А. Моруа, раньше это являлось исключением, теперь вошло в правило. Но цель серии, ее специфика, по-прежнему, не были четко определены, серия существовала по инерции, тогда как изменялась читательская аудитория, происходило, если уместен такой термин, гуманитаризация общества, которое с увеличением общего числа книг, расширением круга возможных тем, стало жадно, запоем читать. Переоценка явлений, событий, исторических деятелей, в том числе, отражалась и на политике издательской. Насколько вписывается в серию «Жизнь замечательных людей», например, Андерсен? Сказочник он великолепный, чего тут спорить, но каков Андерсен-человек? И так ли занимательна его жизнь, что о ней стоит писать целую книгу для широкой публики? А Стендаль? Левитан? Наконец, Качалов? Шишков? Чичерин?
И множество фигур проходных – все эти революционеры, партизаны, деятели международного рабочего движения, о которых можно было бы сочинить авантюрные романы и романы-фельетоны, занимательные и поучительные сразу, если писать об их подлинной жизни, но о которых нельзя было сказать и полсловечка правды. Они стали чем-то вроде искупительных жертв, ради благосклонности божества идеологии, попустительства с его стороны.
Тем не менее, на мой взгляд серия оставалась эклектичной, пестрой. Но среди этой пестроты, эклектики встречались книги блистательные. Появились авторы со своим взглядом на историю, обладающие своеобразным почерком, кругом интересов, кроме того, и знатоки исследуемого материала. Книги В. Порудоминского, впервые изданные в серии «ЖЗЛ», издавались не раз, издаются и ныне. Это не добротные описания, это подлинное искусство, словесность. Небезынтересны книги Д. Данина, А. Гулыги. И навсегда останется, не устареет, книга А. Лебедева о Чаадаеве, вокруг нее были споры, вспыхивали скандалы, но уже эта книга оправдывает существование серии, давая ей смысловую перспективу. Так что, хотя в целом серия была просветительской, она уже начинала меняться. Причем, в переводных биографиях жизнь героя рассматривалась зачастую, как череда авантюр, взлетов и падений, под влиянием судьбы ли, рока, тогда как в книгах отечественных авторов, которые исследовали не столько череду событий, сколько логику их и пытались нарисовать внутренний мир героя, шли поиски мотивов его поступков и мыслей.
Кардинальные перемены произошли через полтора-два десятилетия, когда «ЖЗЛ» оказалась в руках литераторов-русофилов, они-то впервые и сформулировали ясно и четко цели, стоящие перед серией, некие общие стилистические требования к выпускаемым книгам, определили и подбор героев будущих жизнеописаний. Можно так или иначе относиться к идеям Ю. Лощица и Ю. Селезнева, принимать их, не принимать, но то, что это образованные, талантливые и по-своему целеустремленные люди, спорить не приходится.
Серия перестала быть статичной, она сделалась проводником идей, а книги, не все, но многие, стали частью идеологической борьбы. Эпоха просветительства закончилась еще и потому, что самая разнообразная информация оказалась доступной. «Самиздат» и «тамиздат», вещание на СССР иностранных радиостанций, отлично укомплектованные государственные библиотеки, музеи давали возможность многое узнать, сформировать собственное мнение. Образованных людей стало значительно больше.
Сейчас жизнь вновь изменилась, распад культурной среды, истощение очевидны. Современную публику, читающую смартфоны и планшеты, можно охарактеризовать даже не как tabula rasa, а как rasa brevno. Но изменилась не только публика, изменились носители информации, формы ее бытования. Обо всем, что интересует обычного человека, возможно узнать из интернета, причем текст сопровождается визуальным рядом. По сути дела, необходимость в биографических фолиантах отпала. Биография, жанр, у которого лишь несколько форм – расследование, панегирик, памфлет, житие. И вновь следует выбирать между легкое фантазией в исторических декорациях и субъективной аналитикой, которая лишь тогда хороша, когда автор умен и владеет словом.
Нынешние издатели серии «ЖЗЛ», впрочем, и авторы, на мой взгляд, ни одним из упомянутых качеств не обладают. Главное же, у них отсутствует профессионализм. Вопросом, для чего существует серия, они не задаются. В их понимании и вопрос абсурден. Для чего существует? Чтобы существовать. Чтобы могли печататься авторы, которые входят в определенный круг. Это не идеология, не эстетическая схватка, это бизнес. Издатели уже не просвещают, не наставляют, не культуртрегерствуют, но и не развлекают, развлекаются сами. Серия «Жизнь замечательных людей» регулярно пополняется новинками, среди жизнеописаний, увидевших свет за последнее десятилетие, книги о короле Артуре, Козьме Пруткове, Илье Муромце, Робине Гуде и клане Кеннеди. Если будет необходимость, появится книга о хоре имени Пятницкого или ансамбле Александрова, там тоже поют и танцуют замечательные люди. А еще жил Буратино, действовал Чебурашка, ныряло и выныривало лохнесское чудовище. Разве они не достойны получить свой том в «ЖЗЛ»?
Выбор персоналий определяется познаниями нынешних авторов. И потому в списке присутствуют только литераторы, актеры, шпионы, художники. Практически нет ни инженеров, ни естествоиспытателей. За двадцать последних лет вышли книги лишь о Е. Букетове, Менделееве, А. Берге, Челомее, Калашникове и Зворыкине. Это все. Возьмется за тему сугубый гуманитарий, а тут ему и попадется какой-нибудь персонаж с винтом или с лабиринтом. Что о таком писать? Где найти слова? И потому о великом русском инженере В. Шухове пишет специалист по москвоведению, а в бесконечном опусе о Маяковском встречается такой пассаж: «С утра 17 апреля к Дому Герцена выстроилась громадная очередь – через Кудринскую площадь, через всю Никитскую». Это не описка, Дом Герцена упоминается и на следующей странице. Ни гуттаперчевый мастер жизнеописаний, ни редактор книги В. Эрлихман не знают, что на Поварской – кстати, никак не Никитская улица – расположен дом Ростовых. Не знают они, и то, что Поварской тогда не существовало, была улица Воровского, что Никитской – их, кстати, имелось когда-то две, Большая и Малая – тоже не существовало, это улица Герцена, а площадь называлась площадью Восстания. Для сочинения на историческую тему многовато, ведь это один-единственный пассаж. Такой вздор переиздается под разными названиями и в разных переплетах.
О стилистическом разнобое, о том, что сведения почерпываются, как сейчас это называется, «из открытых источников», то бишь из интернета и сочинений предшественников на ту же тему, промолчим. Разве что упомянув о самонадеянности авторов, которые считают, будто напишут о Диккенсе интереснее и лучше Честертона, об Эйзенштейне подробнее и занятнее Шкловского.
Но взгляните на количество страниц в тех или иных книгах, выходивших в серии «ЖЗЛ». Это же индекс, знак. Какие перепады: едва добирают до 200-300, в том случае, когда материала нет или его невмочь осмыслить, и 500-600 страниц и выше, когда «открытых источников» не счесть, платят-то роялти с отпускной цены экземпляра, а цена тем больше, чем толще книга и автор. Жизнеописание Пастернака почти 900 страниц. Что за обильные подробности жизни человека, не воина, не путешественника, а домоседа, копавшего на даче грядки, чтобы выяснить – чего там, собственно, растет в этой земле? Уж не каждый ли окученный героем картофельный куст старается описать биограф?
Серия, и «Жизнь замечательных людей» не исключение, в первую очередь, это торжество определенной унификации, единство подхода, общие критерии и параметры, за соблюдением которых должны строго следить редакторы и прочие заинтересованные лица. И единство цели, что воспринимается и как единство средств ее достижения. Все прочее – литература, и очень посредственная. И потому не литература.
Е.Лемминг – литературовед, переводчик, автор статей и книг, опубликованных как под собственной фамилией, так и под псевдонимом. Среди наиболее значительных работ по истории советской литературы подготовка изданий: Лунц Лев. Обезьяны идут. Проза. Драматургия. Публицистика. Переписка. Сост., подг. текстов, комментарии, послесл. Е.Лемминга, Предисл. В.Шубинского. СПб., Инапресс, 2003. 750 с.; «Серапионовы братья» в зеркалах переписки. Вступительная статья, составление, комментарии, аннотированный указатель Е. Лемминга. М., Аграф. 2004. 544 с.
А вы посмотрите в книжных магазинах, по какой цене продаются последние вышедшие в свет тома ЖЗЛ.
Каждый – под тысячу рублей!
И ведь кто-то покупает…
Натуральное паразитирование на присвоенном бренде.
Вот так всегда. Только соберешься о чем-то написать, тут же забегут вперед, опередят. Прямо хоть не собирайся.
Обидно то, что много фактических и хронологических ошибок, что совершенно недопустимо. Из-за того, что некоторые авторы и редакторы допускают небрежность, снижается уважение и возникает недоверие к остальным изданиям.
Мне думается, что рукописи серии “ЖЗЛ” должны проходить строгое рецензирование после того, как они сданы в издательство. Их должны читать специалисты, которые всю жизнь занимаются тем, чья биография сдана. Это касается биографий писателей, музыкантов, художников. Труднее, если это люди науки и техники; и все равно не должно быть “ляпов”. Есть ли в издательстве внутреннее рецензирование, как раньше? Не думаю.
Вообще-то специалисты должны не рецензировать рукописи (это в случае каких-либо разногласий), а сами писать. Так и было в шестидесятых годах. О математиках писали математики, о физиках физики, о художниках искусствоведы. Сейчас пишут некие писучие индивидуумы, которые не имеют ни познаний, ни стыда, ни совести, ни боязни предстать перед читателями в глупом виде. А так получается, что им и материалы подготовить, и рекомендации предоставить, а они только излагать будут. Как, если они ни уха, ни рыла в этой теме? И настолько ли они пером владеют, чтобы предоставлять особый режим? То, что выходит, это убогие компиляции, а не связное повествование. В этом вся загвоздка. Можно провести эксперимент, после того, как книга вышла, задать автору несколько вопросов по тексту. Уверен, что большинство не ответит. Они не помнят, что там написано. Потому что не осмыслили факты, не сопоставили, а только механически соединили отысканные в интернете фрагменты, где-то связки сочинили. И вообще канон серии – от рождения до смерти и только в таком порядке – сужает возможности для изложения. Ведь это именно изложение, как в школе писали. А чтобы написать интересно и оригинально, надо разбираться в том, о чем пишешь. Что не разбираются, демонстрируют ошибки и несуразности.
Не каждому специалисту интересно писать биографическую книгу в “ЖЗЛ”. А прочитать рукопись и получить за это плату кто-то, может быть, возьмётся. Учёному бывает интереснее написать монографию по своей научной теме, разработать свою идею или концепцию. Конечно, в этой серии издавались специалисты – кандидаты и доктора наук Олег Михайлов, Борис Тарасов, Юрий Селезнев, Арсений Гулыга, Натан Эйдельман, многие другие. Но если специалист прочитает уже готовую рукопись как эксперт, думаю, это не помешает. Ну а то, что сейчас много брака у авторов, это уже вопрос к руководству.
Не надо старые анекдоты напоминать времен СССР.
Это что?
Самолет?
А чего такая странная форма?
Да пару раз еще пройдем напильником.
Выходит, если руководствоваться такой логикой, автор предоставляет полу- или даже четвертьфабрикат, а специалисты должны это дорабатывать. Но на обложке будет его фамилия стоять, гонорар он получит в полном виде, а специалисту оплатят только консультацию или внутренний отзыв. И редактор за работу. Сверяется с внутренним отзывом и правит, правит, в то время, как автор уже над следующим полуфабрикатом сидит.
Л. Гумилевский изучил историю русского инженерного дела, историю техники, учение о ноосфере – рукописи Вернадского читал. И обо всем замечательно написал. А ведь не было у него технического образования, только настойчивость, трудолюбие, талант и заинтересованность.
Есть другой вариант. Специалиста берут в соавторы. Но тогда его фамилию следует выносить на обложку, давать часть гонорара.
Овчинка стоит ли выделки? Нынешние писюки не умеют писать интересно. Они пишут вальяжно, нагло, хамски, еще много как, а вот интересно писать не умеют. Кстати, упоминаемый Б. Тарасов – мастер такого скучного слога, что никакая тема не выдержит. И сравните книги о Чаадаеве, написанные А. Лебедевым и Б. Тарасовым. Чтобы взяться за эту тему после книги 1965 года, надо не иметь ни художественного вкуса, ни понимания того, насколько твое собственное дарование скромно. Ограничился бы составлением книг Чаадаева и комментированием. Это ему по силам. Но тут мы опять возвращаемся к тому же: не каждый специалист умеет и любит писать, не каждый пишущий обладает нужными знаниями. И совсем паршиво, когда в одном человеке сходится то и другое – неумение и невежество. А страшнее всего, что такие люди утраивают начальство, как устраивают авторы серии “ЖЗЛ” издателей. О читателях только не подумали.
Да они даже не “утраивают начальство”, а “упятеряют”.
Лишь бы оно башляло!
Возвращаю затерянную букву. С.
Кугелю. Не дорабатывать, а давать отзыв. Раньше бывало, и писали что-то вроде “автор благодарен такому-то за ценные замечания”. Да я и не настаиваю, если Кугель так разнервничался. Пусть будет, как есть. Мне нравились книги Тарасова – и “Паскаль” и ” Чаадаев”. И Лебедева ” Чаадаев” нравился. Очень хороший для меня был “Достоевский” Селезнева и ” Тютчев” Кожинова, и многие другие издания серии. Конечно, ошибки всегда можно найти и спорные утверждения. И не асем все нравится. Если вас не устраивают авторы, пишите сами и там покажете свой художественный вкус и понимание, и дарование. Удивите весь мир своим совершенством. Да можно и вообще игнорировать эту серию, если она такая плохая. Можно читать то, что вы считаете хорошим и не брюзжать. Все равно серия продолжается и будет продолжаться. Никто не рассматривал ее как академическое издание.
Именно после книги Лебедева, где полно цитат из Ленина и Маркса, должна была естественно последовать новая биографическая книга в ЖЗЛ о Чаадаеве.
Насчет “давать отзыв”. Ну какой может быть отзыв о книге про И. Ефремова? С нее и началось обсуждение “ЖЗЛ”. Там переврано почти все. Какой может быть отзыв про книгу о В. Шухове? Он начинал с проектирования нефтепроводов, накопительных емкостей. Чтобы об этом внятно написать, нужен химик, инженер, историк техники, а не сомнительный – сомнительный, подчеркну – специалист по москвоведению. Даже терминологию освоить тут непросто. А как сравнивать с зарубежным опытом, чтобы толковать о том, почему проекты В. Шухова уникальны? Да и про дебаркадер Киевского, тогда Брянского, вокзала как написать, не зная тонкостей. А про двояковыпуклые перекрытия, которые на Выксунском заводе сооружали? А про усовершенствование газгольдеров?
Про совет “пишите сами” я неоднократно говорил в комментариях. Я писал уже. Но трудно писать и складывать, писать и складывать. Про то, что “ЖЗЛ” – это торговое предприятие, куда посторонним вход воспрещен, я говорил и в комментариях, и в статье, которая напечатана выше. По-моему, должно быть предельно ясно. Но каждый начинает с того же. Это не аргумент, это попытка как-то выкрутиться за неимением аргументов. Давай каждый, кому не нравится, например, книга Быкова о Маяковском, напишет по книге о Маяковском. И будем читать друг другу вслух, а потом сложим в стол, потому что переиздаваться будет все равно книга Быкова.
Затеет кто-нибудь серию, вроде “ЖЗЛ”, с удовольствием предложу рукопись. Мне кажется, что у “Литературной России” есть на это все возможности. И давно имеется необходимость в такой серии.
Насчет спеццитат, их в книге о Чаадаеве, написанной А. Лебедевым, около двух с половиной десятков. Из Ленина, Маркса-Энгельса и Грамши. Это дань времени, без них книга бы не была издана. Но цитаты короткие, даже не на абзац. Ленин, кроме прочего, иногда писал вещи очень здравые и верные, я его с интересом читаю. А Грамши, для тех, кто совсем темный и не знает тогдашних реалий, считался очень левым мыслителем, цитировать его – давать знак читателям.
Впрочем, кому я что-то толкую. Нравится Б. Тарасов? Книги Б. Тарасова вам в руки, и читайте на сон грядущий. Гарантия крепкого сна. Почти вечного.
Если бы послали рукопись о Ефремове на отзыв, и это было бы установленной практикой, а отзыв был бы отрицательный, то книгу не издали бы или направили на доработку или вовсе забраковали. Раньше в издательствах были внутренние рецензии, кажется три от независимых рецензентов, а перед этим редзаки. Тогда книги читали и Небольсин, и Палиевский и другие такого же уровня. Сейчас из-за удешевления изданий нет этого, даже корректоры не везде. В книгах уровня ЖЗЛ не требуется описаний химических процессов и технологических операций. Это биографии, это “жизнь” известных деятелей. О двояковыпуклых перекрытиях читателю знать не всем неинтересно. О книге Лебедева соглашусь – в своё время она была интересной. Но сейчас устарела. Я действительно буду читать – и Тарасова, и других авторов, и не только их, и вас бы почитал на сон грядущий, особенно после газгольдеров крепко заснул бы, надо думать. Пишите и надейтесь на издательство “Литроссии”. Ещё есть у Дорошенко “Росписатель” – туда сходите. Да мало ли их сейчас по городам и весям?
Какой внутренний отзыв? С автором, который представляется подходящим, заключают договор. Вот и все. Редакция подбирает авторов себе под стать. Которые вместо фактов придумывают что-то, что, опять-таки, по мнению редакции, поднимет продажи.
Ну, а про то, что жизнь химиков или инженеров состоит из неких событий, а работа их – это нечто скучное и неинтересное, даже говорить нечего. Тот, кто увлечен своим делом, тот им живет, а прочее – дополнение. У некоторых и прочего нет, только дело. И писать, не разбираясь в сути их профессии, значит творить подлость и мерзость. Как с тем же И. Ефремовым. Это может публике быть интересно, но это никакого отношения не имеет к действительности, это ложь, да нехудожественная.
“Сыновья Петра Васильевича еще детьми, как и многие другие представители аристократии, были записаны в лейб-гвардии Семеновский полк, где и служили затем до определенного времени”. Это из книги Б. Тарасова о Чаадаеве. Да пошла она, такая изящная словесность. “Как многие другие”, “затем до определенного времени”. Я уж лучше почитаю книгу А. Лебедева, цитаты из Ленина и Грамши меня не страшат, еще и занятно.
Да в “книгах уровня ЖЗЛ” (сегодняшнего уровня) не требуется вообще ничего… Знай гони объем, да рукопись к сроку сдавай.
Кугелю. Перед договором рукопись читают. И не один человек. Её включают в издательский план и могут, между прочим, легко оттуда выкинуть.
1. “кугель” в комм. №№ 5, 7, 12 и 14 разоблачил “кухню”-технологию подбора авторов, компиляций и дилетантства выпуска новых серий под названием ЖЗЛ. Ни прибавить,ни убавить.
2. По поводу издания Н. Коняева о русском национальном поэте Н. М. Рубцове (2001 г.) я дал термин “лепиловка”, то есть биография и творчество без логики и хронологии. Как обещал, 28 и 29 октября дал на эл. почту редакции “Молодой гвардии” заявку на другое издание (на базе книги от 2011 г.) – ни ответа, ни привета.
3. Какой-то Guest (комм. № 13) в своём репертуаре в нагловатом стиле (типа “плевать” на технические термины для книги ЖЗЛ) отсылает писателей-критиков в “Росписатель”, в “ЛР”.
4. “Компетентная” “галина” откровенничает, что рукопись автора, цитирую: “Её включают в издательский план и могут, между прочим, легко оттуда выкинуть”. В общем ЖЗЛ – замкнутая система (авторов, тем и гонораров).
5. В общем, вывод напрашивается: Надо создавать альтернативную серию о Замечательных Людях.
Не в порядке обсуждения.
Ну, тогда объясните, если читают, да не один человек, то чего на выходе такая дрянь, с ошибками против логики, фактов, русского языка? И не раз-два, а регулярно, серийно.