ПО БОЛЬШОМУ СЧЁТУ

Рубрика в газете: Наш маленький, маленький мир, № 2018 / 45, 07.12.2018, автор: Николай ВАСИЛЬЕВ

«Московский счёт» – не хуже гамбургского» – пишет интернет-издание «Год Литературы». Видимо, имея в виду строгость и основательность художественных критериев, по которым дают столичную литературную премию. И это похоже на правду, но есть вопросы.

Например, кто в таком случае лучший поэт столицы. Или – поскольку премия провозглашает ценность и примат книги, как цельного высказывания, над всеми остальными способами существования поэзии – чья книга – лучшая?

В 2018-м – по итогам 2017-го – премию получил Михаил Айзенберг. Поэт действительно серьёзный. Вот второй текст из получившей премию книги «Скажешь зима»:

 

Глаза невовремя открою –
не увидать глазного дна,
но муть придонная видна,
не объяснимая хандрою.
Какой-то гул, как от костра,
всегда стоит за тишиною,
или нестройное ура,
на нас идущее стеною.
Больная складка тишины
ещё снаружи неприметна,
но зверь в норе из глубины
почуял перемену ветра.
И тень становится длинней,
какую время наводило.
Останутся от этих дней
карманы, полные камней,
что бросить духу не хватило.

 

Хорошие стихи, и времени не лишены – в том смысле, что приметы того странного и чем-то очень чреватого, но при том застывшего и как будто сознательно косного времени, в котором мы оказались, в этих строках проступают. Однако, примечательным для меня, побывавшего на вручении премии в ЦДХ (в рамках книжной ярмарки «Нон-фикшн»), стало то обстоятельство, что Айзенберг берёт «Московский счёт» второй год подряд. Или пока действительно некому его превзойти, или есть о чём задуматься. «Кто вообще голосовал за Айзенберга?» – спрашивал на фуршете Евгений Лесин с присущей ему прямотой. Я подошёл за водкой к разливавшему Данилу Файзову, одному из соорганизаторов премии, столичному культуртрегеру, члену фонда «Культурная инициатива» и просто замечательному человеку и поэту, выпустившему недавно книгу отличных, как говорят успевшие ознакомиться, стихов. «Кто голосовал за Айзенберга?» – спросил я. «Я не знаю» – сказал Файзов. Процедура голосования, насколько я понял, у «Московского счёта» совершенно закрытая.

– А ты голосовал за Айзенберга?

– Я – да, – ответил Файзов. – Книжка правда очень хорошая. В прошлом году ему дали премию за, скажем так, «избранное», а в этом году вышла новая и цельная книга.

 

Я решил задать Михаилу Натановичу Айзенбергу несколько вопросов. Поэт сказал, что не очень любит «Литературную Россию», и мне пришлось сослаться на собственный интерес к его творчеству и персоне.

 

 

– В прошлом году вы получили премию за собрание избранных стихов?

– Не совсем так. Это была книга, в которой были собраны тексты из предыдущих книг.

– Что стало лейтмотивом, основным настроением вашей новой книги?

– Наступление зимы.

– Зима как время года или просто – время? Какое-то предчувствие надвигающихся перемен?

– Да, скорее в этом смысле.

– Как вам кажется, лёгкое сейчас время или нелёгкое? – спросил я, имея в виду характер предощущаемых перемен.

– …Нелёгкое, – ответил Михаил Натанович. По интонации и взгляду было видно, что поэт понимает серьёзность кажущегося пустым вопроса и чувствует ту тяжесть на сердце, с которой все мы порой думаем о возможной предстоящей «зимовке».

 

Вообще, сама процедура вручения премии наводила меня на кое-какие мысли. Как известно, в лонг-лист её попадают все книги, изданные в Москве за год. В нынешних лауреатах четыре раза отметилось издательство «Воймега»: книги Анны Аркатовой («Стеклянное пальто»), Алексея Белякова («Шпион шумерский»), Ирины Евса («Лифт», получившая специальную премию) и отмеченная Малой премией дебютная книга Ирины Котовой «Подводная лодка». По словам самой Ирины Котовой, она вернулась в поэзию после 20-летнего перерыва. «Потому совет молодым поэтам – не спешите издавать первую книгу» – сказал представлявший издательство поэт и главный редактор Александр Переверзин. За Ирину, вернувшуюся к поэзии и дебютировавшую «по московскому счёту», можно только порадоваться, однако совет молодым поэтам даже в порядке шутки странный. Действительно, куда торопиться – уж за двадцать-то лет подсостаритесь и напишете наконец приличную книгу. Ещё в лауреатах частило издательство «НЛО»: «Энциклопедия иллюзий» Николая Байтова, «Незабвенная» Арсения Ровинского и «Волчатник» Екатерины Соколовой.

 

 

Отношение к так называемым «молодым» у «Московского счёта» – показательное. Основатель премии Евгений Бунимович в своём выступлении поминал зачем-то модную ныне рэп-культуру и даже допустил возможность когда-нибудь обратить на неё внимание жюри. Хотелось сказать: Евгений Абрамович, не надо. Это не вдохнёт в премию новое дыхание и не сделает её более прогрессивной. Вам бы на поэтов, а не авторов-исполнителей рэп-музыки, обратить внимание. Но уж если говорить про «молодёжь», то, понятное дело, речь пойдёт о рэпе. А не о стихах, например, Дмитрия Гаричева, в которых реального времени и языкового новаторства – больше. Ну да ладно, что это я нахваливаю коллег по цеху. «Молодёжь» тоже была премией отмечена: впервые, в качестве эксперимента, была введена студенческая номинация, победителем в которой стала книга Ростислава Амелина «Ключ от башни. Русская готика». Книга – с актуальным крафтовым дизайном и оригинальной вёрсткой – открывается не на одной, не на двух, а сразу на четырёх страницах. Это, без шуток, неплохое решение и вообще интересный подход к книге, в единстве текста и оформления, как к художественному объекту. «Жюрили» в студенческой номинации – студентки РГГУ под руководством Евгении Вежлян. Девчонки очень молодые, такое чувство, что с первых курсов. Всем им, по словам Вежлян, из номинантов практически единодушно приглянулся Амелин. И это здорово, просто упомянутая выше реплика Переверзина, юность экспертов из РГГУ и покровительственно-ироничный тон Евгения Бунимовича, комментировавшего студноминацию, бросают на это какой-то не очень выгодный отсвет и характеризуют отношение тусовки «Московского счёта» к молодым авторам. Такое чувство, что их тут не склонны слишком уж активно принимать всерьёз. Плюс, провозглашаемый примат книги, вытесняющий из конкурса тех, кто ещё не одолел этот непростой рубеж, тех, кто мыслит поэзию как «единичное стихотворение» либо в каком-то другом формате – и оставляющий тех, кто смог издаться. Судя по лауреатам – издаться в приличных издательствах, куда, будем честны, без знакомств и репутации признанного знатоками автора попадёшь навряд ли.

Впрочем, про молодых я у Айзенберга тоже спросил:

 

– Кого вы могли бы отметить, кому сами бы, будь ваша воля, дали «Московский счёт»?

– Отмечу Екатерину Соколову. В её стихах… присутствуют, например, в равной степени, такие детали городского пейзажа, как птицы и полицейские. Это мне нравится.

– Понимаю. И птица, и полицейский – равные элементы воспринимаемой и преображаемой поэзией реальности?

– Да, примерно так.

– Что скажете про Амелина, взявшего новую номинацию?

– Мне нравится, что к каждой книге он подходит концептуально, играет с концептами. Нравится эта нота концептуализма.

– Вы считаете, в наше время она могла бы интересно прозвучать?

– Думаю, да.

 

А когда у нас цвёл концептуализм? В застойные, предразвальные времена СССР, иронически переосмысляя понятия набившей оскомину идеологии – и в «лихие» 90-е. Вот и думай. А по поводу птиц и полиции …тенденция совершенно естественная и правильная. Стихи у Екатерины Соколовой – очень симпатичные. И очень во вкусе издательства «НЛО».

По поводу нынешнего «Московского счёта» уже успел произойти небольшой фэйсбучный скандал. Поэт Сергей Арутюнов выразил недовольство тем, что его книга тоже попала в лонг-лист, и настоял, связавшись с организаторами, чтобы её оттуда удалили. В фэйсбучной дискуссии сразу же появились «тролли», пошла сомнительная националистская и антинационалистская риторика – на стороне Арутюнова поминали евреев, на стороне премии – фашистов – а тон, заданный Сергеем, был слишком громким и воинствующим для адекватного конструктивного высказывания. Но кое в чём поэт и преподаватель Литинститута, возможно, прав. Возможно, премия действительно выдаётся в границах определённого круга лиц, а 150, например, или 300 книг, изданных в Москве за год – это действительно, как говорит Арутюнов, «массовка», которую членам жюри просто невозможно изучить и разобрать на, так скажем, «героев» и «характеры». Косвенно это подозрение подтверждается постом упомянутого выше Александра Переверзина, опубликованным после вручения премии. После церемонии я краем уха застал дискуссию, в которой Александр пытался донести до собеседников мысль, что не совсем правильно говорить в конце 2018-го о книгах, изданных год назад. В посте же Переверзин говорит, что нынешний «Московский счёт» близок к завершению. Потому что нужно работать с прессой и интернетом, огласить состав жюри и количество голосов за каждого претендента, сделать премию более динамичной – раньше, например, итоги подводились не в конце года, а летом – и разработать критерии выдвижения книг на премию. Если уж редактор издательства, четыре книги которого прошли в этом раз по гамбургскому «Московскому счёту», говорит о необходимости изменений в структуре премии – видимо, с премией действительно что-то не так. Возможно, редактор «Воймеги» рассуждает из своих личных интересов, но, как это часто бывает, чьё-то частное недовольство тоже может обнажать изъяны и несправедливость общей системы. Хотя, кажется мне – или честно перелопачивать, на равных условиях, все книги за год, или действительно вводить критерии. Которые, думается, быстро приведут к диктату статусности автора и издательства и/или вкусовщины организаторов и членов жюри. В советское время над литературой был диктат идеологии, а сейчас – диктат не столько, как принято говорить, денег, сколько личных вкусов и «междусобойчика» людей, занявших определённые позиции влияния. На их месте вполне могли быть и могут быть другие люди с другими вкусами и единомышленниками, с не менее востребованными тенденциями и взглядами на литпроцесс. Но рынок узок, и сдавать дефицитные позиции никто не намерен. Потому необходимые преобразования ускромняются и мельчают, чтобы не нарушить сложившихся интересов.

И в этом тоже особенность времени: склонность к консервации – при тревожном ветерке перемен, на который никто не решается выйти. Хотя деваться от него тоже некуда. И камни рушащегося понемногу здания уже лежат в карманах, но бросить их не хватает духу – словно снаружи дикое поле, а строить новые здания не хватает ни сил, ни желания, ни умения, ни ресурсов. Ни времени.