Последнее сражение отважного беркута

Рубрика в газете: Жизнь национальностей: в поисках гармонии, № 2020 / 34, 16.09.2020, автор: Василий ЦЕРЕНОВ (г. ЭЛИСТА)

---

На днях, перебирая бумаги, я обнаружил давнюю газетную вырезку со статьёй народного поэта Киргизии Аалы Токомбаева (Правда, 19 мая 1987 года). Через год с небольшим после публикации его не стало. Ему шёл 84-й год.
В стране тогда шла перестройка и в соответствии с реалиями времени автор писал, что «приукрашивание действительности ни к чему хорошему не приводит». На примере родной республики поэт, не взирая на лица, вскрывал болевые точки общества. Так, утверждал, что иные руководители годами насаждали землячество, выдвигали кадры не по деловым качествам, а по признакам родства и личной преданности, создавая тем самым почву для взяточничества и протекционизма. Данное поветрие, по его словам, коснулось и стен институтов высшей школы. В результате упало качество подготовки специалистов по различным направлениям, что влечёт для республики негативные последствия. При этом он называл имена людей, повинных в создавшейся ситуации.
Касаясь проблем изучения родной речи, предостерегал от искусственной изоляции – национальные языки всегда развиваются во взаимодействии с языками других народов: «Не должно быть препятствий на пути распространения как киргизского, так и русского языков. Параллельное их изучение – лучшее средство укрепления интернационализма. Ведь знание языка воспитывает и уважение к народу».
Токомбаев подчёркивал важность и необходимость сохранения и умножения многонационального единства республики, призывал не прятать голову под крыло, делая вид, что здесь всё благополучно: «Бояться гласности нам нечего. Ведь в основе нашей национальной политики лежит принцип всенародной справедливости».

---

Статья поэта вызвала широкий резонанс в обществе. Воспитанный революционной романтикой первых лет советской власти, он не терпел лжи, в какие бы она ни рядилась одежды, и верил в построение справедливого общества.

Я много лет бываю в Киргизии. Не раз убеждался, что творчество Аалы Токомбаева пользуется широкой известностью в республике. Иногда уличный собеседник мог в разговоре упомянуть его строчку или сослаться на книгу.
Имя поэта неотделимо от киргизской литературы и в целом от национальной истории и культуры. Удивительна судьба его первого стихотворения, в котором он октябрь 1917 года сравнил с зелёным ростком свободы, пробившимся сквозь толщу веков. Оно было опубликовано в первом номере газеты «Эркин тоо» («Свободные горы»), которая заложила начало национальной печати. Стихотворение стало первым печатным произведением молодой киргизской литературы. Так начался творческий путь Аалы Токомбаева.
Природа наделила поэта редкими качествами. Перенесённые в детстве страдания выковали его характер. Услышав, что в Ташкенте набирают на учёбу детей-сирот, отправился в дальний путь, напросившись в бригаду погонщиков скота. Когда добрался до Ташкента, выяснилось, что занятия давно начались. И всё же он добился своего, после подготовительной учёбы поступил в Среднеазиатский коммунистический университет и успешно его окончил.
В 1935 году Токомбаев опубликовал роман «Кровавые годы», в котором взволнованный рассказ о восстании киргизов в 1916 году и его жестоком подавлении царскими карателями был пронизан личными воспоминаниями автора о страданиях и жертвах народа. Примечательна судьба произведения, несколько раз республиканские власти принимали решение о запрещении и изъятии романа из книжных продаж и библиотечного оборота. Первый раз это произошло в 1937 году.
Вскоре управлением госбезопасности НКВД Киргизской ССР Токомбаев был арестован. Поэт обвинялся в принадлежности к контрреволюционной националистической организации, якобы намеревавшейся свергнуть советскую власть в Киргизии и образовать буржуазно-националистическое государство под протекторатом одной из капиталистических стран. Он понимал, что абсурдное обвинение не имеет к нему отношения, но горькой реальностью стала тесная тюремная камера:

О, бессонные долгие ночи, –
Пять шагов от стены до стены.
Нет на свете дороги короче,
А бессонные ночи длинны…

(Пер. С.Сусловой)

Позже он рассказывал Семёну Липкину, что тюрьма была набита рядовыми колхозниками и рабочими, не понимающими, чего от них хотят. Их взяли потому, что они состояли в родстве с арестованными руководителями республики.
В камере, надёргав ниток из носков, Токомбаев вышил портрет Пушкина на тюремной наволочке, на носовом платке – шахматную доску. Писал стихи, многие из которых стали народными песнями:

…Пел я песни на взгорье,
Славил мир молодой…
Чёрной бабочкой горе
Вьёт петлю надо мной.

– Ты откуда явилась?
За какие грехи
Эта злая немилость?
– А стихи… а стихи!
И за эту награду
Не корю тебя, жизнь…
Белой бабочкой, радость,
Надо мной закружись.

(Пер. В.Коркина)

 

Конвойные жестоко избивали поэта. Двадцать месяцев длилось заточение, столько же продолжались издевательства и унижения. Поэт вышел на свободу, не запятнав имя ни признанием вины, ни подлым доносительством.
Друзья Токомбаева, АлександрФадеев, Семён Липкин, всячески старались поддержать поэта. Так, в декабре 1939 года он был включён в состав Всесоюзного юбилейного комитета по празднованию 500-летия калмыцкого эпоса «Джангар». К слову, членом комитета состоял ещё один представитель Киргизии – Чимербай Чикеев, окончивший в своё время в Астрахани Калмыцкий педтехникум.
11 января 1940 года Токомбаев принял участие в заседании комитета и сообщил, что в Киргизии намерены осуществить перевод двенадцати избранных песен «Джангара». Объяснял это решение общностью кочевнической культуры двух народов: «Вот почему мы хотим перевести калмыцкий эпос полностью. У нас есть один калмык, который знает киргизский язык. Перевод с калмыцкого на киргизский звучит очень близко. Это облегчает работу».
Праздник калмыцкого эпоса получил в Киргизии широкое освещение. В журнале «Советтик адабият жана искусство» («Советская литература и искусство»), редактируемом Токомбаевым, увидели свет переводы песен «Джангара», осуществлённые Джекшеном Ашубаевым и Кубанычем Акаевым.
В газете «Советская Киргизия», посвятившей юбилею калмыцкого эпоса отдельную полосу, сообщалось следующее: «Джангар» особенно близок киргизскому народу, чья историческая судьба во многом совпадает с судьбой калмыков. Гений киргизского народа создал эпос «Манас», где, как и в «Джангаре», воспета любовь к Родине и воздана слава людям, боровшимся за народное счастье». Так редакция объясняла интерес читателей к калмыцкому эпосу. И была права, ибо начальная этнолингвистическая близость двух народов сложилась в IV–VI веках на просторах Центральной Азии.
Будучи в Бишкеке, я несколько раз на бульваре видел Токомбаева, но из-за восточной уважительности к старшим так и не решился подойти и прервать его раздумья. Зато близко познакомился с его дочерью, Тамарой Аалыевной. Мы, семьёй, бывали у неё дома, вели долгие беседы, говорили о поэте и его жизни.
Возвращаясь к 1987 году, нужно сказать, что партийные функционеры развернули тогда бесстыдную травлю Токомбаева. Ретивые оппоненты не стеснялись опускаться до оскорблений. Преследование поэта, осмелившегося открыто заявить о творимых в республике безобразиях, устроили как раз названные в публикации люди, которые привыкли десятилетиями пользоваться партийными благами и административными привилегиями.
И здесь на защиту отца бесстрашно бросилась его дочь. На клеветников поэта она подала в суд, угроза которого всё расставила по местам. Тамара Аалыевна рассказала мне о разговоре, состоявшемся у неё в коридорах суда с одним из тогдашних оппонентов отца.
– Хорошо, пусть будет по-вашему – сказала Тамара Аалыевна. – Допустим, Токомбаев, как вы утверждали, калмак по происхождению, Айтматов – кытай. Кто же тогда остаётся у киргизов?
– Ты права, дочка. Я был неправ, прошу прощения у тебя и покойного твоего отца.
– Что ж, если вы говорите искренне, – ответила она. – Я отзову судебный иск.
Слушая Тамару Аалыевну, я вспомнил путевые заметки Николая Тихонова, некогда увлёкшего меня очерком о венгерском востоковеде Арминии Вамбери.
Стая ворон, выстроившись в чёрный треугольник, преследовала большого ястреба. Взмывая вверх, вороны по очереди клевали его. Ястреб тянул в сторону, но никак не мог уйти из-под ударов.
Вдруг раздался резкий, короткий крик. Это ястребиха, взлетев выше ворон, врезалась в вытянутый треугольник и смелым ударом разбила стаю на две половины. Увидев это, ястреб также атаковал ворон, которые, потеряв боевой порядок, разлетелись в разные стороны, отчаянно крича, точно их разрывают на части.
Аалы Токомбаев, как и отважный беркут из его поэмы, взял верх в своём последнем сражении и принёс в родные горы и долины желанное очищение.
В советские годы критики чаще писали о гражданских стихах, поэтической публицистике Токомбаева. Между тем, он автор прекрасных лирических миниатюр:

Я думал о тебе при свете
Едва родившегося дня.
И листья – мудрые, как дети, –
Глядели с веток на меня.

О чём я думал? Так, без слова,
Тебя, живую, ощущал.
То в сон, то в явь, то в сказку снова
Тебя я перевоплощал.

Ты ничего не говорила,
Глядела вечностью в меня.
И что-то здесь происходило
На грани тьмы и грани дня.

Стремилось воссоединить…
Моё сегодня и начало
И сквозь года струилась нить,
И что-то было и пылало.

(Пер. В.Коркина)

Тонкий художник, он сумел сохранить в себе первозданную свежесть чувств.
Аалы Токомбаев был одним из тех киргизских авторов, кто формировал национальное самосознание народа. Поэта отличали глубокие философские размышления, пронзительные лирические откровения, его постоянно занимала судьба народа и страны. В этом отношении Аалы Токомбаев был истинным сыном родной земли и певцом своего времени.