ПРАВДА АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА. К 120-ЛЕТИЮ
№ 2019 / 30, 23.08.2019, автор: Александр БАЛТИН
1
Обнажённая боль прикасается к сердцу пространства: оно, как всегда равнодушно, но не может писатель, вышедший из гущи, из дебри людской плазмы быть равнодушным к жизни народа – ибо она ужасна.
Ужасна и густа, как пищевая, определяющая страсть, как необходимость еды, которой всегда мало, вечно не хватает, а та, что есть настолько далека от правильного рациона, что разговор о справедливости становится невозможен.
Вращаются шестерёнки, едут паровозы, – красивые, как фантастические звери – ведутся мелиорационные работы: неистовое движение вверх охватывает самые дремучие народные пласты.
О! разумеется, тут нужен язык, какого не ведали прежде: ни писатели, ни читатели.
Сложно вывести языковые корни Андрея Платонова: нечто от Лескова, возможно? Сострадание, полученное от Достоевского? Линии, отчасти идущие от русского сказа?
Будто он – Платонов – появился из самого себя, строя фразу так, как раньше не приходило в голову никому, предлагая алогичные корневые решения, и поднимая смыслоёмкость предложения на невероятную высоту.
От любого абзаца Платонова устаёшь, как от серьёзной работы: но настоящая литература и не может быть развлечением: слишком завязана на жизни и судьбах людских.
Даже нежность красок ни в коем случае не акварельна – но сила их занята у самой земли: так звучат «Третий сын», или «Июльская гроза».
В равно степени мастер и короткого рассказа и монументальности романа, Платонов созидает своеобразную энциклопедию советской жизни, захватывая все моменты, какие только возможны в самом течение яви.
Но Платонов ещё и мыслитель – идущий от русского космизма, с мотива всеединства Николая Фёдорова и прорывами сознания подобными Константину Циолковскому.
Земное взято густо, но и небесное мерцает фрагментами такой сини, что задумываешься о правде и правильности земного.
Щедро одарил Платонов родную литературу, читателей, и даже не-читателей: ибо книги его заряжены такой энергией, что способны облучать и тех, кто не читает художественных книг: феномен не доказуемый, но, хочется надеяться, вполне реальный.
2
…ибо шестерёнки жизни надо
Обновить, вращенье тяжело.
А сама реальность формой сада
Вряд ли станет: самовито зло.
Зло несправедливости упорно.
Одолеет труд его дела?
В людях мерно прорастают зёрна
Света. Весть грядущего светла.
И пирожных есть кусочки будем!
Хлеб и ночь. И мысли обо всех
Обделённых: будто чёртов бубен
Грохает для них под адский смех.
Шестерёнки жизни будут легче
Совершать работы – будто нас
Винт времён – не зримый, ясно – лечит.
Хоть не сад сулит, но светлый пласт.
Едут паровозы: салют мальчишу! А пройдут пионеры -капец паровозам.