Преподобне Антоние Сийский…

Преподобне Антоние Сийский,
О предивный помощниче наш,
Жизнь уходит с просторов российских,
Остаются — печаль и пейзаж.

Вдаль — дороги, как судьбы, разбиты,
Вдоль — деревни, пусты и черны…
Помяни наши митрополиты,
Удручённый народ помяни.

Умираем в похмелье тяжёлом
Среди самых великих полей,
Ты стоишь перед Божьим престолом,
Помолись своим чудным глаголом
И любовью блаженной согрей.

* * *

Даст Бог,
жить я буду долго —
и ещё испорчу вам
статистику
русской смертности.

* * *

Когда нас к собранности душ
Напевно призывает дьякон,
Хочу молиться я и плакать,
Как воин веры, кроткий муж,

Освобождаться от обид
С несокрушимым постоянством.
Но вдруг помыслю —
дьякон пьянством,
Не очень-то таясь, грешит.

Помыслю про чужой запой —
В душе рассеянность и вялость.
Ах, жизнь! Разымчивая малость —
И пропоют за упокой.

Ещё немного — и предел,
И обживайся на том свете,
Где все небесны, словно дети…
А я зачем-то повзрослел.

* * *

Не взвоют враждебные вихри,
Не грянет всемирный салют —
Придёт незаметно Антихрист,
Начнёт свой обыденный труд.

Поставит бюро и конторки,
Куда, не ропща на судьбу,
Толпа потечёт — три шестёрки
Поставить охотно на лбу.

“Где ваше духовное зренье?! —
Младенца воскликнут уста. —
Терпите позор и гоненье,
Но не предавайте Христа!”

Но скажут, что даже монахи
Признали Верховный Указ,
Что грубы библейские страхи,
Иная эпоха сейчас.

Эпоха широких понятий.
Прогресс победил на земле!
И лишь не хватает печати
Вам на православном челе.

* * *

А. Пашневу

Если вдруг доживём до расстрела,
То поставят, товарищ, к стене
Нас не за стихотворное дело,
Нет, оно не в смертельной цене.

Мир уже не боится поэта,
И высокое слово певца
Он убьёт, словно муху, газетой,
Пожалеет на это свинца.

Для чего сразу высшая мера?
Водка справится. И нищета…
Но страшит его русская вера,
Наше исповеданье Христа.

В ней преграда его грандиозным
Измененьям умов и сердец.
И фанатикам религиозным
Уготован жестокий конец.

Вновь гулять романтической злобе.
Как метели, в родимом краю…
Если только Господь нас сподобит,
Пострадаем за веру свою.

А солдатикам трудолюбивым
Всё равно, кто поэт, кто бандит –
Не узреть им, как ангел счастливый
За спасённой душой прилетит.

* * *

На кладбище тихо… Не хочется слов,
В них нет неприметной нужды,
Но грозно несём мы своих мертвецов,
Свершая над ними суды —

Одним произносим сурово хулы,
Другим воздаём похвалой…
А мёртвые только, как долг, тяжелы,
Хранят себе вечный покой.

И дела им нет, что они не правы.
Иль всё предсказали впопад,
Что не пожалеет забвенье травы.
— Чего вы молчите? Молчат.

Предались простак, и мастак, и мудрец
Иным — искупительным — снам…
Душа, помолчи глубоко, как мертвец.
И мёртвых
Оставь мертвецам.

* * *

Иконы плачут,
бесы хохочут,
а люди спорят, кому жить хорошо.

* * *

Застал врасплох
меня приход свободы —
не научился я
стрелять из автомата.