Прощание с Брежневым и его эпохой
№ 2024 / 43, 08.11.2024, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
Леонид Брежнев умер 10 ноября 1982 года у себя на даче «Заречье-6». Первым бездыханное тело генсека обнаружили начальник его охраны полковник Владимир Медведев, охранник Владимир Собаченков и комендант дачи Олег Сторонов. Они пришли в девять утра будить шефа. Пока Собаченков открывал штору в спальне, Медведев с комендантом увидели, что Брежнев не подавал признаков жизни. Сторонов с Медведевым попробовали сделать искусственное дыхание. А Собаченков побежал звонить начальнику и главному кремлëвскому врачу Чазову.
Позже врачи констатировали, что смерть Брежнева наступила в 8.30 утра.
Чазов, узнав о случившемся в Заречье, не медля перезвонил Андропову, который ехал в машине в ЦК. Андропов сразу приказал шофёру развернуться и мчаться на дачу генсека. Сторонов вспоминал, как три ключевых руководителя – Андропов, Громыко и Устинов – при нём обсуждали, кому дальше управлять страной. Устинов сразу назвал имя Андропова.
К слову, видимо, ещё на даче генсека в Заречье Андропов распорядился созвать экстренное заседание Политбюро и вызвать на него всех членов этого высшего парторгана немосквичей.
Заседание открылось между шестью и семью часами вечера. Первым вопросом было создание комиссии по организации похорон Брежнева. Черненко выступил за то, чтобы эту комиссию возглавил Андропов. Почему именно Андропов? Потому что в последние месяцы жизни Брежнева он был неформальным вторым секретарём ЦК. Но тогда председатель комиссии по похоронам ещё автоматически не олицетворялся с будущим руководителем партии.
В состав комиссии вошли члены Политбюро Михаил Горбачёв, Виктор Гришин, Андрей Громыко, Арвид Пельше, Николай Тихонов, Дмитрий Устинов, Константин Черненко, кандидаты в члены Политбюро Василий Кузнецов, Борис Пономарёв, секретари ЦК Иван Капитонов, Михаил Зимянин, президент академии наук Анатолий Александров, руководитель советских профсоюзов Степан Шалаев, главный комсомолец страны Борис Пастухов, онколог Николай Блохин, первый секретарь Союза писателей СССР Георгий Марков, композитор Тихон Хренников, художник Николай Пономарёв, космонавты Валентина Терешкова и Георгий Береговой, первый секретарь Днепродзержинского горкома партии Алексей Гордиенко, В.А. Смирнов, известная ткачиха Валентина Голубева и тракторист Александр Гиталов.
Политбюро 10 ноября, помимо создания комиссии, дало целый ряд указаний. В частности, послы в соцстранах получили задания незамедлительно посетить первых лиц социалистических государств и сообщить им о кончине Брежнева.
Ещё до заседания Политбюро в некоторых кабинетах Кремля и ЦК шептались, кто после Брежнева возглавит страну и партию. Тогдашний помощник Михаила Горбачёва – Валерий Болдин утверждал, что группа друзей умершего генсека, собравшись в каком-то зальчике, просила делать ставку на Константина Черненко. Об этом тут же было доложено Андропову и по его указанию якобы кто-то встретился с Черненко и убедил того отказаться от планов выдвинуться в генсеки. На другом же этаже Кремля в узком кругу обсуждалась другая конфигурация: Андропова избрать генсеком, Устинова – председателем правительства, а Громыко – председателем Президиума Верховного Совета СССР. Об этом рассказывал, в частности, один из секретарей Брежнева – Николай Дебилов. Но сын Громыко утверждал, что эта конфигурация не состоялась, потому что она вызывала возражение у Устинова (тот не захотел усиления Громыко).
Аппарат ЦК стали оповещать о кончине генсека лишь ближе к полудню 10 ноября. Анатолий Черняев рассказывал в своём дневнике:
«Я узнал об этом таким образом. Около 11 часов звонит Зимянин: «Можешь сейчас ко мне прийти? На целый день. У тебя есть какое-нибудь дело?»
– Да нет, – говорю. – Только вот Пономарёв хотел собрать совещание замов…
– Я сейчас позвоню ему.
– Иду. А какое дело, Михаил Васильевич?
– Срочное.
Пришёл, искал долго. Оказывается, он переместился из нового здания в другой подъезд. У лестничной площадки стоят Афанасьев и Толкунов.
Виктор говорит: «Можешь не ходить уже к шефу. Поступаешь в наше распоряжение». Оба смеются. Я ещё ни о чём не догадываюсь, захожу в кабинет Зимянина. Здоровается и тут же за телефоны: Щёлокову – отменить концерт по случаю Дня милиции. Демичеву – отменить развлекательные спектакли. Лапину – отменить лёгкие передачи. Попутно отругал кого-то не то в ТАСС, не то в Общем отделе: спрашивали, ставить ли подпись Брежнева под посланием ангольскому руководству…
Я уже всё понял. Он говорит:
– Утром, в 8 часов 30 минут, умер Леонид Ильич. Сейчас надо подготовить некролог и обращение к народу. Над обращением уже работает группа Косолапова – Замятина, а ты в группе Афанасьева, Толкунова, Тяжельникова».
Стране же о смерти Брежнева Кремль объявил лишь одиннадцатого ноября. «Новомирский» критик Лев Левицкий в тот день записал в свой дневник:
«В час заснул, а проснулся сегодня непривычно поздно. Около десяти сели завтракать. По «Маяку» грустная музыка. В 11 утра сообщили, что умер Брежнев. С той необстоятельностью, какая сопутствует сообщениям, когда не решена ещё окончательно посмертная участь усопшего. Как подать это? Болел, чувствовал себя из рук вон плохо, еле стоял на ногах, лицо потеряло мимику, язык еле ворочался, но умер всё-таки внезапно. Вчера в полдевятого утра. Сообщили же нам об этом больше чем сутки спустя. Легко представить себе, какой лихорадочной деятельностью охвачены его соратники, борющиеся за наследство власти. Кто же? Андропов? Черненко? Или кто-то другой? Выбор небогатый. Лучше всего всё-таки, наверно, Андропов. Поинтеллигентнее других».
Левицкий тут же попробовал оценить Брежнева и его эпоху. Он записал:
«Эра Брежнева. Не злой был человек. По-детски тщеславный. Но сколько мерзостей совершилось при нём. Положительная сторона его царствования – появление возможности отъезда. На чаше весов эта лёгкая гирька не в силах тягаться с оккупацией Чехословакии, вторжением в Афганистан, Польшей, многочисленными посадками, загнанной в тупик экономикой, развалом сельского хозяйства, разложением служивого люда.
Что тут шло от самого Брежнева и что от других – как нам понять, когда вместо информации причудливые слухи.
Ему очень хотелось походить на Сталина. Отсюда вместо президиума Политбюро, вместо первого секретаря генсек. Полная реабилитация сталинской эры не состоялась, но кое-что в этом направлении было сделано. Запретили упоминать репрессии того времени. Хрущёв был изъят из истории, словно и духу его никогда не было. При Брежневе состоялся суд над Синявским и Даниэлем, был изгнан из страны Солженицын, отправлен в ссылку Сахаров, посажены в тюрьму Буковский, Орлов, Щаранский и многие другие. Был снят с редакторства в «Новом мире» Твардовский. При Брежневе большая часть страны была посажена на карточки, страшно развилась коррупция, крепче ощутили себя в своих креслах секретари обкомов и горкомов. Они освободились от страха за свою жизнь, характерного для эры Сталина, и от страха перед недолговечностью своей власти, который был нормой при импульсивном Хрущёве. Они искренне благодарны были Леониду Ильичу».
В тот же день, 11 ноября после обеда в три часа состоялось заседание комиссии по организации похорон. На нём, помимо членов комиссии, присутствовали К.Русаков, Г.Павлов, К.Боголюбов, В.Федорчук, Н.Щёлоков, М.Смиртюков, Е.Тяжельников, Н.Петровичев, Н.Савинкин, Г.Цуканов, Г.Корниенко, Ю.Сторожев, С.Шорников, Е.Чазов и комендант Москвы В.Серых.
Заседание открыл Андропов. Он доложил, что гроб с телом Брежнева будет установлен в Колонном зале Дома Союзов. А организованный доступ к гробу откроется 12 ноября в 13 часов и продлится в тот день до 22 часов. В два других дня Колонный зал предполагалось делать открытым с 9 утра и до 10 вечера. Сообщение об этом печать должна дать только 12 ноября.
Дальше встал вопрос о месте погребения. Естественно, хоронить Брежнева собирались на Красной площади у Кремлёвской стены. Но где именно?
«Для наглядности, – сказал Андропов, – кто не видел, я хочу показать место захоронения. Вот тут могила Дзержинского и Свердлова, между их могилами имеется свободное место 2,5 метра. Здесь имеется в виду похоронить Леонида Ильича. Когда мы идём из Кремля, то как раз будет первая могила Л.И. Брежнева. Были другие соображения, чтобы похоронить рядом с М.А. Сусловым. Но мы предварительно совещались и думаем, что более подходящее место – это между могилами Дзержинского и Свердлова, как раз в самом центре. Нет возражений? Приемлемо такое решение?» (РГАНИ, ф. 80, оп. 1, д. 1236, л. 29).
После этого возник вопрос, как организовать траур. Соответствующие предложения подготовил Черненко. По его мнению, объявить траур следовало уже 11-го ноября и продлить его на пять дней, по 15-е включительно. Он же полагал необходимым скорректировать программы на этот срок зрелищных учреждений. Андропов сразу сказал: чтоб ни по радио, ни по телевидению не было никаких джазов и оперетт.
Тут возник вопрос: совсем отменить все показы на телевидении и в театрах или поменять репертуар? Черненко был за второй вариант. Его поддержал и Андропов («А если мы всё закроем, – заметил Андропов, – то народ на улицу пойдёт»). В итоге секретарь ЦК Зимянин и министр культуры Демичев получили указание проследить в дни траура за программами телевидения и театров.
Кроме того, Черненко предложил в день похорон отменить во всей стране занятия с первого по восьмой класс во всех школах, а в момент погребения на пять минут остановить работу всех учреждений, за исключением предприятий непрерывного производства, и дать прощальный салют гудками заводов и поездов.
Очень беспокоил верхушку и вопрос о порядке прощания. Кремль опасался, как бы не случилось столкновений и давки толпы.
«Главное, мы просим, – сказал Андропов, – чтобы не повторить ошибок организации похорон И.В. Сталина» (РГАНИ, ф.80, оп.1, д.1236, л.35).
Первый секретарь Московского горкома партии Виктор Гришин доложил, что в столице в траурные дни в охране порядка предполагалось задействовать 17 тысяч сотрудников милиции и 6 тысяч военнослужащих внутренних войск. Кроме того, были выделены 300 грузовиков для перекрытия движения через переулки, выходящие на улицы, через которые люди собирались направляться к Дому Союзов (по планам Гришина, каждый час предполагалось пропускать в Колонный зал для прощания с генсеком 4 тысячи человек, включая 500 военнослужащих). Но министр обороны Устинов засомневался: не мало ли это. Он напомнил: «Когда хоронили М.А. Суслова, было 12 <батальонов>, сейчас надо больше».
Андропова это тоже, похоже, сильно беспокоило. Он дал указание: «Всё сделать для безопасности Кремля и Красной площади». Начальник 9-го управления КГБ Сторожев заверил: «ГУМ тоже будет закрыт в день похорон».
Гришин сообщил ещё о некоторых деталях. Поскольку в день похорон власть запланировала прощальный митинг на Красной площади, то горком решил вывести на него в общей сложности 24 тысячи человек («порайонно будут выведены колонны»). А ещё 15 тысяч гостей власть собиралась разместить на трибунах. Тут, правда, возник вопрос: стоило ли приглашать народ на похороны из всех регионов? На что Андропов сказал: достаточно вызвать из каждой республики по три человека, а из краёв и областей специально никого не звать.
Тут у председателя советского правительства Николая Тихонова появился вопрос о ресторанах. Андропов заверил: «Рестораны будут работать, но никаких джазов и музыки». «А выпивка?» – поинтересовался комендант Кремля Шорников. Гришин ответил: «Будет». Шорникова это смутило, и он робко предложил: «Может, в день похорон не продавать?» Но Андропов только отмахнулся: «Купят в магазинах, на трассах». А Устинов добавил: мол, или принесут из домашних запасов.
Свои вопросы оказались у представителей идеологического блока. В частности, секретаря ЦК КПСС по пропаганде Михаила Зимянина больше волновало, как освещать траур и предстоявшие похороны в печати. Он подготовил директивы для газет: обращение ЦК и заключение медиков дать на первой полосе, а на второй полосе разместить некролог. Из соболезнований в первую очередь предполагалось публиковать согласованные тексты Московского горкома, Минобороны, МИДа, ВЦСПС, комсомола и Академии наук. Но нельзя было допустить, чтобы газетные номера в дни траура сплошь состояли из похоронных материалов. «На протяжении этих дней, – высказал Зимянин свою точку зрения, – в газетах должна будет вестись оперативная информация о жизни страны».
Следующее заседание Комиссии Андропов предложил провести 12 ноября в 12.30 в комнате Президиума Дома Союзов – за полчаса до открытия доступа для прощания с Брежневым. Но ещё до заседания Комиссии, утром 12 ноября состоялся пленум ЦК. На нём произошла передача власти Андропову.
«Вчера, – записал 13 ноября в свой дневник Левицкий, – по радио сообщили, что состоялся пленум цека, на котором генсеком избран Андропов. От имени Политбюро его кандидатуру предложил Черненко. В западных газетах статьи, предположения, прогнозы. С одной стороны, причастен к венгерским событиям 56-го (слышал, что он откопал Кадара в качестве альтернативы Имре Надю), шеф КГБ. С другой стороны, джентльмен западного типа, будто бы владеет английским, коллекционирует авангардистскую живопись. Кто его знает, может быть, личные вкусы этого человека и имеют какое-то значение и найдут выход в государственную деятельность. Но решает-то всё-таки другое. Ближайшее окружение, давшее ему мандат на власть и составляющее его опору. Хрущёв погорел потому, что был поперёк горла этому окружению. Брежнев процарствовал восемнадцать лет и хоронится по первому разряду именно потому, что устраивал партаппарат. Оттеснение соперников, борьба за безраздельную власть, приверженность всем земным удовольствиям – это высшей номенклатуре близко и понятно. Это в глазах аппаратчиков делало Брежнева таким же, как они сами. Фантазии же, импровизации, реформистский зуд, колебание их кресел – всё это вызывало антипатию к Хрущёву и острую потребность избавиться от него. Андропов медленно, но верно подымался к высшему посту в государстве».
К слову: к утру 12 ноября у некоторых руководителей появились новые вопросы. В частности, министр иностранных дел Андрей Громыко доложил в ЦК:
«К настоящему времени выразили пожелание прибыть в Москву для участия в похоронах Л.И. Брежнева Б.Кармаль, Х.Асад, С.Киприану и Я.Арафат. От руководства США, Франции, ФРГ и ряда других стран поступили сообщения о том, что если присутствие на похоронах иностранных делегаций представляется, то эти страны тоже хотели бы направить своих представителей высокого уровня» (РГАНИ, ф. 80, оп. 1, д. 1236, л. 53).
Андропов тут же созвал Политбюро. Оно дало соответствующие указания нашим послам в Вашингтоне, Париже и Бонне и приняло решение не возражать, если на похороны захотят прилететь и высокие представители из других стран. Организовать размещение иностранных делегаций Кремль поручил управделами Совмина СССР и КГБ.
К слову: Кремль в тот же день, 12 ноября дал команду выделить спецборт для доставки в Москву афганского лидера Кармаля.
Когда Москва принципиально определилась в вопросе приглашения зарубежных деятелей, то Кремль за целым рядом иностранных делегаций закрепил конкретных членов руководства страны, поручив им в том числе личную встречу и проводы гостей. В частности, Горбачёв стал ответственным за делегации Венгрии и Чехословакии, Громыко – за делегацию ГДР, а Устинов – за Польшу.
Ещё до похорон, 13 ноября Политбюро рассмотрело вопрос о материальном обеспечении семьи Брежнева. Вдове генсека – Виктории Брежневой была назначена персональная пенсия союзного значения в размере 700 рублей в месяц и плюс ежемесячная сторублёвая дотация. За ней сохранялась также госдача с обслуживающим персоналом в количестве до пяти человек и комендантом. В решении Политбюро было сказано:
«Указанную госдачу оставить на балансе, а обслуживающий персонал – в штатах 9 Управления КГБ СССР» (РГАНИ, ф. 80, оп. 1, д. 1236, л. 84).
По линии 9 Управления КГБ вдове генсека представлялась также автомашина «Чайка» с двумя шофёрами. Одновременно за ней закреплялась квартира № 90 в доме 26 по Кутузовскому проспекту. Кроме того, за В.П. Брежневой и членами семьи умершего генсека сохранялось обслуживание в спецполиклинике и спецбольнице и санаторно-курортное обеспечение по линии 4-го Главка Минздрава. А ещё она могла пользоваться, но уже за деньги, столом заказов и бытовыми учреждениями 9-го Управления КГБ.
За два дня до похорон, 13 ноября Андропов и Устинов предоставили в Политбюро для рассмотрения тексты своих речей на предстоявшем траурном митинге.
Похороны состоялись 15 ноября. Спустя три дня министр внутренних дел Николай Щёлоков представил в ЦК подробный отчёт, как МВД обеспечивало в дни траура и похорон порядок. Только в одной Москве «для этой цели выделялось около 29 тысяч человек, в том числе 11500 работников органов внутренних дел, 3500 курсантов и слушателей учебных заведений МВД СССР, 3750 военнослужащих внутренних войск, 6000 военнослужащих Советской Армии, 5000 членов добровольных народных дружин и комсомольских отрядов» (РГАНИ, ф. 80, оп. 1, д. 1236, л. 94–95). Щёлоков также доложил, что в дни траура в Московском регионе отменили движение 43 электричек и 14 авиарейсов и с 8 тысяч до 300 сократилось количество въезжавших в Москву рейсовых и ведомственных автобусов. В результате принятых мер в Москве и в прилегающих к столице областях были задержаны «за совершение преступлений – 460 чел., бродяжничество и попрошайничество – 983, за мелкое хулиганство – 2812, мелкую спекуляцию – 172, нарушение паспортных правил – 2006 чел., а также лиц, находящихся в розыске, – 228» (РГАНИ, ф. 80, оп. 1, д. 1336, л. 96).
18 ноября Политбюро приняло постановление «Об увековечении памяти Леонида Ильича Брежнева». Согласно этому документу город Набережные Челны переименовывался в Брежнев. Переименовались также в Брежневские районы Черёмушкинский район Москвы и Заводской район Днепродзержинска. Десятки предприятий получали имя Брежнева. И, кроме того, предполагалось установить несколько памятных досок в местах, связанных с бывшим генсеком.
Спустя месяц после похорон власть вернулась к вопросу об обеспечении родственников Брежнева. 17 декабря 1982 года Комиссии по контингенту приняла решение прикрепить:
«к Спецполиклинике на Мичуринском просп.
- БРЕЖНЕВА Галина Леонидовна – дочь
- ЧУРБАНОВ Юрий Михайлович – зять
- БРЕЖНЕВ Юрий Леонидович – сын
- БРЕЖНЕВА Людмила Викторовна – невестка
к Первой поликлинике
- БРЕЖНЕВ Яков Ильич – брат
- БРЕЖНЕВА Анна Владимировна – жена брата
- БРЕЖНЕВА Вера Ильинична – сестра
- ФИЛИППОВА (Брежнева) Виктория – внучка (дочь Г.Л.)
- ВАРАКУТА Геннадий Филиппович – муж внучки
- БРЕЖНЕВ Леонид Юрьевич – внук (сын Ю.Л.)
- БРЕЖНЕВ Андрей Юрьевич – внук (сын Ю.Л.)
- БРЕЖНЕВА Надежда Викторовна – жена внука (Андрея Ю.)
- ДЕНИСОВ Константин Петрович – брат жены
ко Второй поликлинике
-
БРЕЖНЕВА Людмила Яковлевна – дочь брата
-
БРЕЖНЕВА (Твердохлебова) Елена Яковлевна – дочь брата
-
ТВЕРДОХЛЕБОВ Александр Васильевич – муж дочери брата» (РГАНИ, д. 80, оп. 1, д. 1236, л. 97).
Но все эти преференции и льготы оказались невечными. За год до развала СССР, 1 октября 1990 года правительство снизило вдове генсека размер персональной пенсии с 700 до трёхсот рублей.
А ещё раньше начался процесс возвращения географическим объектам и предприятиям исторических имён.
Обстоятельная статья с использованием документов.
На мой взгляд, Брежнев как технократ (инженер-металлург по образованию) по сути социалистическими-плановыми – методами возродил основу либеральной экономики, вернувшись к нэпу позднего Ленина. Да, ему удалось развить и укрепить материально-техническую базу социализма; он отошёл от прожектёрской Программы КПСС Хрущёва. Но таков диалектический процесс; вместе с этим появились Пражская, Польская, Русская (мощное почвенничество!) весна, Украина при Шелесте… Как во время позднего эллинизма люди стали уходить в частную жизнь (“Три дня Виктора Чернышёва”, “Служебный роман” Рязанова, “Каунасский роман” Беляускаса), то есть у них появились цели, – по Фридману – это и есть монетарная экономика… И в республиках СССР стали укрепляться национальные культуры; критик Лев Аннинский, работая в журнале “Дружба народов” только – размахнись, рука – о них и писал…
Андропов, по роду своей деятельности, зная тексты сам, там- издата, близкий к кругу американиста Арбатова, и задумал – уже после Брежнева – план “перестройки”, для чего подтянул к себе агрария Горбачёва, выпускника МГУ (а там вольница), вернул из Канады Яковлева (тот насмотрелся на капитализм), но это уже другая тема…