Русь и Логос

№ 2025 / 20, 23.05.2025, автор: Борис СЕРГЕЕВ

Понятие Родины – один из древнейших архетипов русской словесности. В нём скрещиваются историческая память, духовная судьба, география сердца. Русская литература никогда не говорила о Родине «поверху» – она врастала в неё, страдала с ней, отождествлялась с её болью и славой. Однако что происходит с образом Родины сегодня – в XXI веке, в эпоху цифровой скорости, геополитических потрясений и духовной расплывчатости?

 

 

В дореволюционной литературе Русь осмыслялась через религиозно-философский символизм: «дом Богородицы», «страна смирения», «путь креста». У Достоевского Родина – это не просто территория, а метафизическое поле, на котором решается судьба человека и мира. Толстой искал в земле и народе нравственную истину, а у Блока звучала боль по ушедшей святыне:

Россия, нищая Россия,

мне избы серые твои,

твои мне песни ветровые –

как слёзы первые любви…

Советская эпоха внесла в образ Родины другую энергетику: Родина как матерь-государство, как трудовой подвиг, как фронтовое братство. Это была Родина-субъект истории, не просто духовный образ, но и политическая реальность. Писатели вроде Шолохова, Твардовского, Бондарева писали Родину с позиции участника-свидетеля битвы за её спасение и строительство.

Что же сегодня? Современная литература всё чаще обращается к Родине как к утраченной целостности. Поэты и прозаики чувствуют: старая Русь – символическая, цельная, соборная – разбита на осколки. И хотя каждый из них продолжает нести частицу «логоса» – смысла – о Родине, собрать всё в единое повествование становится всё труднее.

Проза XXI века часто исследует частную судьбу: деревню, умирающую село, распад семьи, утрату родительского дома. В этих потерях – тоска по большой Родине, которой больше нет как живого присутствия. Но тут же возникает и другой образ: Родина как возможность возвращения, как точка, к которой можно прижаться душой. У Сергея Шаргунова, Романа Сенчина, Евгения Водолазкина Родина – это и география любви, и моральный ориентир, и одновременно – боль.

Поэзия идёт ещё дальше – к молчаливому созерцанию, почти к молитве. У современных лириков (Александр Прасолов, Ольга Седакова, Алексей Цветков) Россия – это не то, что видно глазами, а то, что говорит с тобой без слов. Здесь Родина – это не карта, а внутренняя речь, обращённая к Богу или к матери. Логос-слово – становится связью с высшей Русью, не обязательно совпадающей с тем, что в новостях.

Важно и то, что понятие Родины перестаёт быть исключительно территориальным. Для многих русских писателей за рубежом, Родина – это язык, память, литература сама. Родина – это то, что не подлежит смене гражданства. Слово становится крепостью, в которой Русь продолжает жить – даже тогда, когда реальность рассыпается.

Таким образом, сегодня понятие Родины в литературе меняется не по сути, а по интонации. Русь остаётся средоточием духовной борьбы и любви, но всё чаще она звучит в тихом голосе, в исповеди, в поиске утерянного смысла. Литература не перестаёт говорить о Родине – она учится говорить о ней заново, по-новому, но с тем же огнём внутри. Потому что Родина – это и есть Логос. И пока звучит русская речь, она ещё жива.