Сегодня легче стать космонавтом, чем писателем
Так утверждает писатель Юлий Буркин
Рубрика в газете: Гость номера, № 2020 / 43, 18.11.2020, автор: Юлий БУРКИН (г. ТОМСК)
Всё началось с музыки
Ещё до того, как писать прозу, я увлекся музыкой. У меня было два старших брата, которые слушали «Битлз», Высоцкого и всяких там «Весёлых ребят»… Высоцкого знаю наизусть, но музыкой это не считаю, а вот «Битлз» остались со мной навсегда. В четырнадцать лет я уже играл на бас-гитаре в ансамбле, в котором все остальные были значительно старше меня, тогда же начал сочинять собственные песни.
После того, как я окончил школу, я поступил в музыкальное училище, но проучился там только год. Случилась глупая история, к нам пришёл человек от северской воинской части, который хотел набрать ребят для военного ансамбля «Звёздочка». А мы, трое друзей – я, Женя Лавренчук и Серёга Пестерев – как раз организовали ансамбль, все были призывного возраста и все учились в музыкальном училище.
Мы обрадовались, что у нас есть возможность пойти в армию вместе и недалеко от дома. И вся наша армия будет одной большой репетицией нашего ансамбля. Чего еще желать?! Поэтому мы подписали бумаги на допуски в Северск, а от отсрочки, которую предоставляло училище, отказались. Но так как у нас в Советском Союзе всегда царил бардак, в армию-то нас взяли, но раскидали всех в разные стороны.
Причём мои друзья служили действительно музыкантами, один на Дальнем Востоке в ансамбле, другой в Омске в оркестре, а я попал в кемеровский батальон связи, который никакого отношения к музыке не имел. Два года я там прослужил, и у меня за это время дальнейшие мысли о романтической музыкальной карьере выветрились.
Ночью на дежурстве делать там было особо нечего, а спать нельзя было, поэтому я брал книжки в библиотеке части. Хотя и раньше я тоже много читал, у нас вся семья читала, пятеро детей в семье, и все читали, у отца была огромная домашняя библиотека. К концу службы я решил, что хочу заниматься литературой. Вернулся, поступил на филфак, на отделение журналистики. Хотя я и представления не имел, что такое журналистика. Но звучало красиво.
Мне повезло, что отделение только-только организовалось, мы учились как «классические» филологи, а не журналисты. То есть очень много читали: русская литература, зарубежная, современная…
При всем том я никогда не прекращал заниматься музыкой. В 93-м году даже вышел большой виниловый диск моих песен в Москве, на «Апрелевке». Я написал много разных песен, пытался их предлагать разным исполнителям, надеялся зарабатывать этим на жизнь. Только для этого надо быть постоянно в московской тусовке, это ведь «шой-бизнес» – довольно закрытый мир.
Единственный, кто из Томска смог туда пробиться – поэт Михаил Андреев. Он очень талантливый человек. Когда случайные люди выходят наверх, они долго там не держатся, а бывает, что у людей талантливых не подвертывается случай и они прозябают в беззвестности. Но есть и золотая середина, когда талант и случай сходятся, как получилось у Андреева. И вот тогда, попав в первый эшелон, художник там и остаётся.
Начало
Музыкой я не прекращал заниматься, но это было хобби, профессионально я работал журналистом, но литература тоже привлекала, и лет в двадцать пять у меня вышла в сборнике первая повестушка. И сразу я получил гонорар, сопоставимый с двумя месячными зарплатами. Это вдохновило. Литература стала приносить некоторое количество денег, которых, если сочетать с журналистикой, хватало на жизнь. А вот музыка тогда денег не приносила, даже наоборот.
Так было где-то до 2015 года, а лет пять назад произошёл перелом, когда я вообще перестал писать. Вот, просто исчезла эта потребность – писать, и всё тут. Я сейчас веду писательский семинар в ТГУ на филфаке, и я им отвечаю, почему не пишу. Говорю: «Представьте, что вам нравится бегать по утрам. И вы бегаете каждый день в своё удовольствие. В какой-то момент вам начинают за это платить. Вы радуетесь; и удовольствие, и заработок. Вскоре вы начинаете только этим и зарабатывать. Но для этого вам приходится бегать раза в два или даже в три, чем хотелось. И так вы бегаете на износ много лет. А потом вам перестают за это платить… Скажите, захочется вам ещё бегать тогда или нет? Думаю, нет».
Почему перестали платить? Потому что в условиях финансового кризиса издательства, чтобы остаться на плаву, стали вкладываться только в топовые имена, а я не настолько популярен. И своим студентам сразу объясняю, что в наше время легче стать космонавтом, чем востребованным писателем, который зарабатывает писательским трудом. Нельзя ориентироваться на это, если ты в здравом уме. Но есть люди, которые ориентируются и все-таки становятся космонавтами…
Но, кстати, недавно у меня что-то вдруг зашевелилось, и я написал небольшую повесть под названием «Восстание протезов». Её идею подсказал мне десятилетний сын Тимофей, собственно, для него я её и написал.
Далеко не всё, что я написал, мне нравится. Сейчас одно молодое издательство решило переиздать всё, что я считаю нужным, и я отобрал только четыре тома из пятнадцати, но зато за эти четыре книги я ручаюсь головой. Совсем недавно вышла первая книга из этих четырёх – томик с повестями «Бабочка и василиск» и «Королева белых слоников». За эти тексты я отвечаю головой, это литература.
Первая новелла у меня вышла в минском журнале «Парус». Я отправил её по тридцати адресам – в издательства и журналы, и мне пришло двадцать девять отрицательных рецензий. Сперва я внимательно эти рецензии читал, пытался почерпнуть из критики что-то для себя важное, но где-то после десятой, когда обнаружилось, что одни хвалят за то, что другие ругают, и наоборот, я понял, что надо просто не обращать на все эти слова внимания. А «Парус» взял и напечатал. А тираж у него был – миллион экземпляров.
Вскоре меня позвали в Волгоград на фестиваль молодых писателей и там был довольно известный американский фантаст Кристофер Сташефф. Мы с ним оказались в кафе за одним столом, и он из вежливости спросил, не писатель ли я тоже. Я ответил, что, мол, да, но пока у меня опубликована только одна вещь. Он также из вежливости спросил, какой у неё тираж. «Один миллион экземпляров», – ответил я. Он встал и предложил тост «за великого русского писателя». Это было очень смешно. Просто американцам такие тиражи и не снились, а в Советском Союзе, «самом читающем государстве в мире», – это была норма. Журналов-то молодёжных было всего несколько, но выходили они миллионными тиражами.
Для подростков мы с Серёжей Лукьяненко написали книгу «Остров Русь». Она смешная, весёлая, много положительных эмоций. Хотя она и неглубокая и никакой особой идеи в ней нет. Но это хорошая развлекательная книга. Как «Три мушкетёра», на которых мы все были воспитаны. Вообще, знакомство с Сережей много для меня значило. Он очень интересный и талантливый человек, и я научился у него «смелости фантаста». До того я считал, что писать надо только то, о чем хорошо знаешь, а Серёга научил меня полагаться прежде всего на воображение. И не бояться. Когда пишешь вдохновенно, потом оказывается, что всё что ты придумал – правда.
Так случилось, например, с книгой «Осколки неба, или Подлинная история Битлз». Когда мы писали её с Костей Фадеевым, мы много придумывали, а потом, когда вышла «Антология Битлз», оказалось, что почти всё, что мы выдумали – правда, именно так всё и происходило.
Как начать писать
Меня иногда спрашивают, как нужно начинать писать? В определённый период, в молодости, нужно писать всё и обо всём, нарабатывать опыт. Хорошо, когда на эту практику потом лягут идеи, которые ты должен передать миру. А если этого не случится, тогда ты просто останешься графоманом. Но если предварительной практики не будет, даже если у тебя и будут идеи, ты не сможешь их донести.
Пишут все по-разному, здесь не существует одного руководства на всех, все люди разные. Флобер утром садился, только пот с его лба капал, а ни строчки за целый день мог так и не написать. Но уж если напишет слово, оно – золотое. А кто-то пишет, не останавливаясь. Я знал одного человека, который писал на рулонной бумаге, потому что ему странички было лень переворачивать. Он писал такой бред… Но, кстати, его активно печатали. Но прошло совсем немного времени, и его уже никто не помнит.
В 90-е издатель мог заработать на книге только при большом тираже, так как очень дороги были печатные формы. Поэтому издатели искали интересные многообещающие рукописи. Притом большинству издателей неважно было, великая это книга или посредственная, ему важно было, чтоб она продалась. Если у нас читатель дурак, то и книга должна быть дурацкой.
В издательстве ЭКСМО, например, был один странный такой работник, может, он ещё и сейчас там работает, который не имел никакого литературного образования, но зарабатывал хорошие деньги. Ему давали читать рукописи. Если он говорил «мне понравилось», значит книга продастся и будет пользоваться спросом. Если не понравилось, продаваться не будет, как бы распрекрасно ни отзывались о рукописи высоколобые критики. Это было проверено и всегда работало.
Сейчас технология изменилась, стоимость книги не зависит от тиража, потому тиражи даже в крупных издательствах минимальные, но если книжка становится популярной, её допечатывают. При таком раскладе редакторов, которые искали бы интересные рукописи, не надо, их поувольняли, и печатают всё подряд, но совсем небольшими тиражами. И что получилось в результате: книжные магазины завалены книгами сомнительного качества никому не известных авторов. Читатель просто не способен в этом ориентироваться. Одновременно с этим, абсолютно всё, что выходит, тут же попадает к пиратам.
И что получается? Выходит у меня книжка. Она тут же теряется в завале имён и названий. А если она всё-таки кому-то нужна, то её скорее бесплатно скачают у пиратов. Такая ситуация не прибавляет вдохновения.
Переиздания моих вещей по-прежнему происходят, но тиражи мизерные. У меня появилось больше свободного времени, и я опять вспомнил о музыке. Несколько лет назад в соавторстве с Алексеем Большаниным я начал заниматься переводами песен Битлз.
Я с удивлением заметил, что люди с удовольствием слушают эти переводы, и я стал включать их в концерты вместе со своими собственными песнями. Иногда играю и «чисто битловские» программы на русском. Иногда дуэтом с моим другом-балалаечником Мирославом Кузляевым, иногда большой группой из четырёх человек. Выступаю на разных площадках Томска, время от времени в Москве, Питере, Барнауле… И даже в Ливерпуле в галерее БитлзСтори выступал, мы туда ездили с Леонтием Усовым – дарили бюсты битлов из кедра.
Сейчас, в карантине, играем онлайн. Люди заходят, слушают, присылают деньги. Это приятно вдвойне, могли бы ведь и не присылать. Это ведь не билет на концерт, без которого не зайдешь в зал. В интернете можно слушать бесплатно, а они шлют. Значит, сильно нравится, хотят показать свою благодарность.
Семья
Кстати, мой отец, Сергей Константинович, тоже написал книгу, но только одну. И это не беллетристика. Она называется «Что случилось с Россией». Он преподавал экономическую географию, а это та же политика. Он любил свой предмет, изучал происходящие в стране процессы… Двадцать лет назад книга была опубликована мизерным тиражом. Но замечена не была – тогда не до того было. Сейчас я перечитал и обалдел, как всё там чётко расставлено по полочкам. Я её выложил в Интернет, и её скачало очень много людей по всей стране. В ней беспристрастно, как под микроскопом, рассматривается весь ХХ век России, вплоть до эпохи Ельцина.
У меня двое детей от первого брака и двое от второго. Во втором браке детям 10 и 14 лет. Старший сын, Костя, стал известным в городе фотографом – по городу висят большие фотографии «Я из Томска», некоторые – его. Который сын помладше, Стас, тот пошёл в литературу, как я его ни отговаривал. Так случилось, что его первый роман «Фавн на берегу Томи» стал победителем всероссийского конкурса «Дебют», Стас получил крупный денежный приз, поехал в Париж, потом в Лиссабон… Но вовремя одумался. Сейчас он снова в Томске. Пытается заниматься кинематографом.
Должен сказать, что я «традиционалист» и считаю, что разводов вообще не должно быть в природе, но это я сейчас к такому мировоззрению пришёл. Мы ведь живём в очень сложное время, когда всё с ног на голову перевёрнуто, и молодому человеку трудно разобраться, что хорошо, что плохо.
Смотрел как-то интервью с главным раввином Иерусалима. У него двенадцать детей. Журналист у него спрашивает: «Почему у вас так много детей?» «Потому что я очень люблю свою жену», – отвечает он. «А как вы с нею познакомились?» «Мама привела и сказала: «Это будет твоя жена». И я сразу в неё влюбился, потому что я с самого рождения знал, что та женщина, которую приведёт моя мама, это и будет моя главная любовь».
Если бы так изначально воспитывать детей, в некоем подобии шариата, то не будет несчастных браков, поисков, драм и разводов. А когда мы сегодня воспитаны совершенно иначе, в либеральном духе, когда главное – свобода воли и свобода выбора, требовать, чтоб один раз и на всю жизнь, сложно.
Я считаю, что так и должно быть, как у этого раввина, как было у наших дедов и прадедов, но сегодня этого, к сожалению нет, будем надеяться, что наши внуки к этому вернутся.
Мы с первой женой развелись, к сожалению. Я не о том сожалею, что развелись, а о том, что я тогда считал это приемлемым. Но дети остались со мной. Они выросли, поженились, и я тоже женился снова. И у меня снова родились дети. Так что младшие дети и старшие внуки у меня сейчас одного возраста. Интересно было, когда на одном дне рождения, моя внучка, сказала моей дочке на ухо: «Саша, а ты знаешь, что твой папа когда-то был женат на моей бабушке?!»
Сейчас самое главное для меня, это мой младший сын, которому я посвящаю всё свободное время. Ему десять лет, и с первого года я занимаюсь им, потому что это мне интересно. Старшие тоже выросли со мной, но у меня никогда не было ощущения, что «это маленький я», как теперь. Я с ним как сам с собой общаюсь, свои мысли нахожу в нём.
Я понимаю что осталось ещё совсем чуть-чуть и он станет другим, а пока я чувствую очень сильное внутреннее родство, понимание с полуслова, поэтому это очень приятно. Я очень люблю ему читать вслух. Он любит то, что я написал. «Остров Русь» – одна из его любимых книжек. Её первая часть есть в аудио-формате. Не я ему навязываю, он сам просит её ставить.
И снова о музыке
Я когда сажусь за повесть, у меня часто сначала появляется песня. Ощущение этой будущей литературной вещи, сконцентрированное в короткой музыкальной форме. У меня есть книга «Осколки неба» и есть песня «Осколки неба», есть повесть «Королева полтергейста», есть такая же песня и так далее.
В принципе, музыка, литература, живопись, всё это одно и то же. Разница только в том, какой техникой ты владеешь. Но писать прозаический текст – это долгий процесс, а песня пишется быстро, сел и через два часа ты уже готов её исполнять. Сейчас у меня литература отошла на второй план, а музыка вышла вперёд.
Беседу вёл Андрей СОТНИКОВ
Я. конечно. зануда, но мне кажется совершенно юмористичным само словосочетание “востребованный писатель”. Почему, например. доярке или товарю просто-таки нелепо такое определение как востребованностьт? Очень просто: они востребованны ПО ЖИЗНИ. Востребованность- их естественное состояние. коиторое не требует никаких пояснений и уточнений. Представьте, что они (доярка, токарь и им подобные люди ПРОИЗВОДЯЩИЕ) исчезли – и всё. Государство, страна, все эти элиты, богемы, “высшие светы” и прочие щекасто-мордастые “эффектные меньжиры” просто-напросто рухнут и сдохнут. И что забавно: они это распрекрасно понимают! А если исчезнут писатели, то что произойдёт? Да ничего не то. чтобы трагичного. а вообще ничего! Будет чуть-чуть поскучнее жить. Чуть-чуть! А теперь ответьте хотя бы сами себе: и при чём тут востребованность:?
Толково и по делу. Хорошо.
Мне близок этот материал, потому что сам не в каких союзах не состою и не стремился.Но меня иногда печатают.
Согласен с Кургановым относительно востребованности. Я пишу не ради денег и славы, а для души, как учил А.Платонов. Людям нравится, правда не всем, и я рад.
Мой покойный друг писатель Виталий Гузанов учил меня – Писать надо так, чтобы читаемо было! Стараюсь следовать их советам.
Самые хорошие книги от души, а не за деньги.
А писатели будут всегда – как говорил один поэт – Найдутся мухи – был бы мёд!