Северные были

Рубрика в газете: Мир Севера, № 2025 / 19, 16.05.2025, автор: Марат ВАЛЕЕВ (г. Красноярск)

 

Эти истории мне поведал бывший глава администрации Илимпийского района Эвенкии Анатолий Яковлев, работавший ранее также главным зоотехником Байкитского совхоза, я их записал. Нет уже в живых Анатолия Александровича, а были его продолжают удивлять и радовать людей.

---

 

Бывшие интеллигентные человеки

 

На Север раньше заносило немало неустроенных в этой жизни людей, которых с чьей-то лёгкой руки называли бичами, то есть – бывшими интеллигентными человеками. Разные были среди них, в том числе и вконец опустившиеся. Но были и такие, что сохранили в себе человеческое начало, не утратили опыта и навыка в некогда любимом деле. Впрочем, всё по порядку. Директор совхоза ушёл в отпуск, приказом оставив меня за себя. Отпускá на Севере долгие. А раз я за директора, то и стали меня за него вытаскивать то на пленум райкома, то на сессию райсовета.

Недостатков, проблем на селе всегда было много. Вот на этих форумах и «чесали» руководителей вдоль и поперёк буквально за всё. Не стал исключением и я. Никого не интересовало, что я замещаю директора временно, выдавали на полную катушку: за то, что нет дров у населения, за то, что вода людям подвозится не вовремя, за плохой ремонт и т. д. и т. п. Так у меня появилось сразу несколько выговоров, хотя как к зоотехнику у районного руководства ко мне претензий не было. Особенно доставалось мне за ремонт школы и детского сада в оленхозяйстве «Суриндинский». Ну нечем, а главное, некому было его ремонтировать.

Вот так сижу я как-то в конторе после очередной взбучки, обхватив голову руками, проклинаю всё на свете. И вдруг кто-то стучится в дверь. Вошли двое мужчин, рослые, но такие мятые, в такой одежонке… Одно слово – бичи. Стоят, переминаются с ноги на ногу.

– Вам чего? – говорю.

– Нам бы работёнку какую, начальник, – отвечают.

– А что вы, – спрашиваю, – можете?

Мужики, оказалось, могут многое. Один – бывший прораб, второй – геолог с высшим образованием. Оба работали простыми рабочими в геологической партии. Та, сделав своё дело, перебралась куда-то подальше, а мужики запили на расчётные деньги и застряли в Байките, выбраться не могут, и жить здесь не на что.

– Мне, – говорю, – кровь из носу школу и детсад надо отремонтировать. Сможете?

Прораб сказал, что надо бы посмотреть на месте, что и как, смету составить, договор заключить. Вижу, что они, похоже, в самом деле соображают в этом деле.

Отвёз их в Суринду и сразу – на объекты. Походили мужики, посмотрели.

– Возьмёмся, – говорят.

Устроил я их, продуктов выписал и всё такое. Прораб тут же засел за смету. Наутро отдаёт её мне.

– Надо, – говорит, – утвердить её в районе, а в ПМК пусть заверят подлинность расчётов, тогда деньги пойдут на ремонт…

Он всё подробно объяснял мне потому, что я-то в этих строительных делах мало что тогда смыслил. Поехал я в райцентр Байкит, зашёл в ПМК.

А там посмотрели на смету и уважительно спрашивают, где это я себе такого отличного строителя нашёл. Не помню уже, что я сказал в ответ, но уяснил: мужики мне попались толковые, даром что бичи. Утвердил смету – и обратно в Суринду. Работа закипела. Поскольку сами мои нечаянные ремонтники вдвоём не справились бы, дал им ещё несколько человек в помощь. И через несколько недель всё было готово.

Поблагодарил я Прораба и Геолога (так я их называл про себя), выдал им зарплату, на том мы расстались. А через несколько дней мне звонят из милиции:

– Мы тут подобрали двух алкашей. Говорят, что ваши рабочие. Забирайте!

Пропились, оказывается, вдрызг Прораб с Геологом. Они всё же собрались вылететь в Красноярск, но не могли добраться до аэропорта – по дороге из гостиницы набирались «под завязку».

Короче, выпустили их из милиции, и они снова заявляются ко мне:

– Выручай, Анатолий Александрович, дай какую-нибудь работу, иначе подохнем с голоду. Да и на «материк» надо выбираться, пора.

Меня и зло взяло на мужиков: ну что это за дела такие? – и жалко их: действительно пропасть могут. Какую же им работу дать? А у нас уже несколько лет стояла без дела новенькая пилорама. Завезти-то её в совхоз завезли, а вот смонтировать не нашлось кому.

– Возьмётесь?

– Что за вопрос! – отвечают, повеселев, мужики. – Вот только смотреть надо…

– Смету составить, – подсказываю я.

– Во-во.

Походили они вокруг пилорамы, почесали в больных затылках:

– Лександрыч, за сметой дело не станет. Вот только поправиться бы нам самую малость, а то ручка в руках держаться не будет, да и мозги в оцепенении.

«Чёрт с вами, – думаю, – опохмеляйтесь, только пилораму сделайте». Купил за свои деньги пол-литра, опять же устроил их с жильём, продуктов подбросил.

Составили они смету, я утвердил её в ПМК, где мне ещё раз позавидовали насчёт классного специалиста. И работа пошла. Прораб с Геологом мало того что смонтировали пилораму, так ещё по моей просьбе заготовили столько пиломатериала – на год хватит.

Пришло время расставаться. Явились мужики за расчётом.

– Нет, – говорю, – так дело не пойдёт. Вы себе не хозяева, опять запьёте, а работы для вас у меня больше нет.

Купил им билеты, проводил до самолёта, а деньги отдал перед самой посадкой. Вот только так мужики и улетели в Красноярск.

Директор вернулся из отпуска – у него глаза на лоб:

– Как ты умудрился столько работы провернуть?

– Да проезжали тут мимо специалисты высокого класса, – говорю. – Еле уговорил их подсобить…

 

 

Осиновое сено

 

Когда меня в шестидесятые годы направили в совхоз «Байкитский» главным зоотехником, в самом хозяйстве не было ни одной коровёнки, их держали отдельные частники, и перебивались люди, а что самое обидное – детишки, сухим молоком. И вот задумали мы у себя в совхозе завести молочно-товарную ферму. Сказано – сделано. Я лично ездил на «материк», отобрал там шесть десятков коров. И поплыли осенью наши бурёнки на баржах сначала по Енисею, потом по Подкаменной Тунгуске к нам в Байкит.

Встретили их здесь как родных. В совхозе для бурёнок уже подготовлено было скотопомещение, подобраны доярки, скотники, заготовлены корма. Но вот сена, с учётом предстоящей восьмимесячной зимы, было совсем мало. Ну, может, на месяц-другой хватит. А дальше? Ведь на одних комбикормах корова не проживёт, ей обязательно нужна жвачка. И получалось, что привёз я бурёнок на Север, за тридевять земель, на верную гибель.

Я ночами перестал спать, похудел, что делать – не знаю. И никто подсказать не может, как тут быть. Спасение пришло с неожиданной стороны. Как-то зашёл в контору опытнейший таёжник Михаил Петрович Гаюльский (ныне покойный). Сидим, курим. И тут он мне говорит:

– А чем сохатый отличается от коровы?

Задумался я, припоминая. Да вроде та же самая скотина, даже биологическое и физиологическое устройства бурёнки и лося принципиальных различий не имеют.

– Так вот, – продолжает Михаил Петрович, – сохатый-то зимой прекрасно обходится без сена. И знаешь, за счёт чего? Осину гложет.

Меня как током ударило. А ведь верно: есть у нас неподалёку гряда, вся поросшая осинником, так там сохатые чуть ли не стадами бродят, и весь осинник к концу зимы остаётся погложен крепкими лосиными зубами. Ай да старик, ай да голова! Надо же – додумался.

Но радоваться было ещё рано. Во-первых, в каком виде подавать нашим бурёнкам эту осину, во-вторых, примут ли они её вместо сена? Не поленьями же кормить. И тут грамотный таёжник подсказал: надо наделать из осины стружек потоньше. И мы, в большой тайне от односельчан (узнают – засмеют!), для пробы приволокли с той самой гряды ствол осинового дерева к совхозной столярке, распилили его на чурбаки метра по два и попросили столяра Михеича все их перевести на стружку.

Михеич было заартачился: мол, что мне, заняться больше нечем? Но мы его убедили, что так нужно. И начал стругать столяр рубанком – ширк да ширк. А осина – дерево мягкое, податливое, стружка так и вьётся. И запах от неё – неповторимый. Набили мы этой стружкой мешок и быстренько его – на ферму.

Облюбовали одну коровку и разложили перед ней три кучки: в одной – сено, во второй – комбикорм, в третьей – осиновая стружка, – и затаили дыхание. Корова шумно вздохнула и сначала взялась за сено. Похрупала им, а потом, минуя комбикорм, ткнулась мордой в осиновую стружку. Мы тут и вовсе обмерли, ждём. А бурёнка (как будто делала это всю свою коровью жизнь) без малейшей заминки захватила полным ртом пахучие стружки и ну давай их нажёвывать.

Ура! Мы спасены!

Потом мы открыли столяру, зачем нужна была стружка, специально подсчитали, сколько за день он может настругать осины (выходило что-то около трёхсот килограммов), да и поручили ему важнейшую работу на всю долгую зиму. За неплохую – до четырнадцати рублей в день – по тем временам зарплату. Стружку смешивали с комбикормом, так и выходили наших коровок. Ни одна не пала. Мало того, они у нас поправились, а молоко давали с жирностью намного выше базисной.

На этом можно бы и закончить. Но наша затея с кормлением коров осиновой стружкой получила в округе неожиданный резонанс. Я в то время оставался за директора совхоза и, как руководитель, поехал в Туру на очередную сессию окрсовета. В своём отчётном докладе председатель окрисполкома вдруг обрушился на Байкит: мол, там докатились до того, что коров стали кормить дровами! Зал взорвался хохотом. Я этого стерпеть не мог, попросил слова и всё обстоятельно рассказал. Аплодисменты!

И осиновое «сено» ещё не раз выручало нас в трудную пору…