Словесные ленты Любови Новиковой
№ 2024 / 39, 11.10.2024, автор: Александр БАЛТИН
Белизна и чернота закручиваются вихрями над Россией, играя жизнью и смертью совершенно всерьёз, и лики разорванных чёрных деревень, противопоставляемые белизне древесной, действуют на читательское сознание вариантами потусторонних созвучий:
О, эти белые деревья,
Печалящие сумрак ночи.
О, эти чёрные деревни
Страны, что разорвали в клочья.
Хотя лирика Любови Новиковой земная, тёплая, нервная, вибрирующая натяжением-напряжением строк…
Мудрость прорастает кроткими растениями – сквозь опыт, пропущенный через фильтры дара, и превращённый в стихи:
Меся ногами злую слякоть
И глядя в старческие лица,
Уже мне хочется не плакать,
Уже мне хочется – молиться.
Чистота душевной снежности мерцает за строчками Новиковой.
Шаровое-звонкое-расейское разрывается шарами отчаяния: и приходится принимать – поэту, не слишком вписывающуюся в реальность, поэту – который всегда, по сути, небесный осколок: отсюда и одинокость его, возведённая в квадрат, когда не в куб; и – часто – жизненная неприкаянность поэта требует небесного умиротворения…
Мне б ни ваших и ни наших.
Мне со всеми страшно тут.
Наши – плачут, ваши пляшут.
Всё едино – водку пьют.
А как досыта напьются,
Что тут надвое гадать –
Непременно подерутся,
А подравшись, разойдутся,
Чёрной кровью отплюются.
Да помирятся опять.
Что-то от ярко-яростной живописи Машкова просквозит; нечто древнее замелькает, становясь современностью – слишком требующей человеческой пустоты – для своего удовлетворения.
И кровь черна… и снег бывает чёрен, и вьюга, играя серебряной, живой сканью, заметает следы:
Мои слова мне душу не облегчили.
Моя любовь уже почти прошла.
Мои следы, оставленные вечером,
Полуночная вьюга замела.
Жажда веры бередит недра мозга… или души? Как они соотносятся? Какими дугами соединены? Попытка объяснять человека исключительно через физиологию, биологию, химию не укладывается в созвездия поэтических созвучий…
Не пойти ли мне за верою?
Мне без веры здесь – никак.
Были в небе птицы серые.
А теперь и вовсе – мрак.
Песня Новиковой легка – внешне, и – насыщена сложным прохождением жизненного лабиринта поэтом, свершающим путь – часто не броский внешний, напитанный светом подлинности внутренне.
Серая птица, мелькнувшая мигом, противоречит густоте мрака, а вера…
Вдруг ослепит? Всегда чревата – ничего не проверить, и даже убедиться в правильном векторе пути не получится.
Вибрирует мощь, эмоциональная мощь находит точное воплощение в ракурсах слов:
Кричи, кричи. Пока не скомкан рот.
Пока не передавлено дыханье.
Пока души великое страданье,
Как горлом кровь, в слова твои течёт.
Пёстрые строки – разрозненные перья жар-птицы, не дающие успокоения; крик силён, но, свидетельствуя о жизни, не подтверждает правильность оной.
Горловое напряжение – как следствие лент боли, перевивающих сердце: лент огня, но и кротости, соли спокойствия и…состояний, когда собственную боль не объяснить.
Рифмы Новиковой просты – изощрённости не требуется, поскольку за такими рифмами сила: чувств, мысли, ощущений:
Вот и осень прошла. И, наверно, уже не успеть.
Моих слов не слыхать. Кончен бал мой и козыри биты.
Но пока ещё есть во мне силы не тлеть, а гореть.
Но пока я жива, я беру этот мир под защиту.
Может, скажет мне кто, что моё ненадёжно крыло.
И что я в одиночку всемирного зла не осилю.
Значит, вам всё равно. Значит, вам ни тепло, ни светло.
Значит, вы никогда никого не любили.
Альфа человеческих чувств – любовь – столь сильно пропитывает поэзию Любови Новиковой, что излучения от её стихов вполне способны сложится в щит световой защиты, и, хоть поэзия не играет существенной роли в жизни современного социума, Новикова опровергает эту ситуацию – возможностями будущего, которое никому не известно.
Добавить комментарий