Солнцепоклонник
К 100-летию выхода в свет книги А.Л. Чижевского «Физические факторы исторического процесса»
№ 2024 / 7, 23.02.2024, автор: Алексей МЕЛЬНИКОВ (г. Калуга)
Бронзовый Александр Чижевский, своеобразный и чуть подзабытый русский мыслитель сидит сегодня в Калуге слегка нога на ногу с книжкой в руках на том же самом месте, где когда-то пристально осматривал местные веси гранитный Иосиф Сталин. Ключевая калужская точка для возведения очередного монумента (на пересечении улиц Ленина и Луначарского) была вакантной довольно долго и лишь относительно недавно обрела хозяина. С аналогичным, как и у прежнего хозяина, эпитетом на постаменте – «великий». Так, во всяком случае, воспринимают Чижевского в Калуге. Где ревностно и зорко блюдут память о весьма спорном исследователе, даровитом поэте и небесталанном живописце. К тому же – соседе и сподвижнике ещё одного выдающегося местного выдумщика – Циолковского.
Обоих связывала горячая симпатия к космосу, что впоследствии принесёт им славу русских космистов – этакой своеобразной общности фантазёров, накрепко связывающих земные деяния и чаяния со звёздными. Причём не столько в строго академическом формате, а куда в более эффектном и беллетристически выигрышном формате отчаянного научпопа, коим в начальные годы советской власти довольно изрядно грешили обескровленные по сути, но окрылённые революционным энтузиазмом русские исследователи.
Если Циолковский изобретал свои ракеты, чтобы найти способ отбыть от надоевшей своими проблемами земли куда-нибудь подальше к звёздам («Если судить по земле, – грустно признавал Циолковский, – то безумие управляет Вселенной, или, по крайне мере, можно сильно сомневаться в разумности мира»), то Чижевский пытался докопаться до корней этого «безумия», привлекая эти самые звёзды себе в союзники. В частности – самую близкую из них – солнце. («Никогда, – убеждал Чижевский, – влияние вождей, полководцев, ораторов, прессы и пр. не достигает такой огромной силы, как в период максимального напряжения пятнообразовательной деятельности солнца»).
В самые горячие постреволюционные годы молодой Александр Чижевский добивается в МГУ докторского звания с рефератом на вполне, на первый взгляд, безобидную тему – «Исследование периодичности всемирно-исторического процесса». В 1924 году издаёт в Калуге самую громкую из написанных им книг «Физические факторы исторического процесса».
Смысл трудов до чрезвычайности короток: история земли большей частью творится на солнце. А именно – пятнами оного и протуберанцами, что с периодичностью примерно в 11 лет дают о себе знать не только в иллюминаторах наведённых на них с земли телескопов, но и в мозгах возбуждённых сим космическим явлением малоуравновешенных граждан. Особенно – вождей. Те, очевидно, под действием излишнего солнечного возмущения не всегда адекватно и излишне эмоционально начинают воспринимать окружающую реальность и запускают с помощью столь же возбуждённых солнечными брызгами народных масс радикальные переделки истории: революции, войны, расколы, разгромы, победы и проч. А с ними, как обнаружил Чижевский – эпидемии, цунами, вулканы и т.д.
И вновь и вновь взошли на Солнце пятна,
И омрачились трезвые умы,
И пал престол, и были неотвратны
Голодный мор и ужасы чумы.
И вал морской вскипел от колебаний,
И норд сверкал, и двигались смерчи,
И родились на ниве состязаний
Фанатики, герои, палачи.
И жизни лик подёрнулся гримасой;
Метался компас, буйствовал народ,
А над Землёй и над людскою массой
Свершало Солнце свой законный ход.
О ты, узревший солнечные пятна
С великолепной дерзостью своей,
Не ведал ты, как будут мне понятны
И близки твои скорби, Галилей!
1921
Чижевский проштудировал две тысячи лет ближайшей истории и нашёл неплохое совпадение пиков солнечной активности с пиками неуравновешенности и особой возбудимости масс. Скажем, пики эти пришлись на 1905 и 1917 годы, на 1939-й. Сегодня они экстраполируются на начало 90-х в России, и начало 2000-х там же. На 2014-год. И, понятно, на прошлый, нынешний и за ним последующий. Когда питать особых надежд на усмирение горячих голов и остывание орудийных затворов никак не приходится.
«В период максимальной возбудимости, – утверждал Чижевский, – иногда бывает достаточно малейшего повода, чтобы массы воспламенились, подняли восстание или двинулись на войну. То, что в период минимума вызывает обычно спокойное обсуждение, в рассматриваемое время возбуждает массы и влечёт восстание, войны, кровавые эпизоды. Массы жаждут движения, войска сдерживаются с трудом… Словом возбуждение возрастает необычайно и человеческий организм как бы требует разряда. Это объясняется тем, что совокупность указанных причин вызывает резкое изменение нервно-психического тонуса масс, повышая их нервно-психическую реакцию на внешние раздражения».
Понятно, «солнцепоклонство» Чижевского не укладывалось в рамки марскистско-ленинского учения об историческом процессе. И не только – в него, но и в более классические естественно-научные дисциплины, в кои экстраординарный калужский космист настойчиво привносил довольно экзотические методы облучения атмосферными ионами всего, что ни попадалось под руку. Даже была попытка облучить строймощности циклопического дома советов, что в тридцатые годы вознамерились было возводить на месте взорванного Храма Христа Спасителя.
Официальная советская наука не особо церемонилась с рисковым исследователем, о чём не преминули заявлять и академик О.Ю.Шмидт, и академик А.Ф.Иоффе. Последний заявил:
«В общественном отношении проф. Чижевский является фигурой, позорящей среду советских учёных. Беззастенчивая самореклама, безграмотность и научная недобросовестность, присвоение чужих достижений, хлестаковщина – вот черты, определяющие карьеру проф. Чижевского. Бессмысленная и идеологически вредная «теория» о том, что революции, эпидемии людей и животных, народные движения определяются солнечными пятнами, создали проф. Чижевскому незавидную известность в реакционных кругах…»
Впрочем, хранители наследия Чижевского, в том числе и близкой ему Калуге, самоотверженно продолжают отстаивать точку зрения о величии этого человека, его учений, трудов в том числе – социального толка. Особенно – о влиянии солнечной активности на исторический процесс. И современный нам процесс – тоже. Обогащая научный (или околонаучный?) багаж бурлящей политологии выкладками на тему «влияния солнечной активности на стратегическую стабильность» и аналогичные им по духу. Что, впрочем, не даёт повода окончательно распрощаться с наследием весьма спорного, но крайне зоркого и занимательного русского мыслителя…
Статья о Чижевском интересная и даже с иронией; конечно, ученый увлекался/ см Достоевский о “русских мальчиках”, возвращающих исправленной карту звёздного неба/.
А что касается непосредственно Солнца, то необходимо знать его судьбу; “красный гигант”, а затем “белый карлик”.Но как бы то не было надо-по возможнсти- изживать наши “идолы”/по Бэкону/,мешающие нам
жить…
Когда-то в 80-х годах я отдыхал в посёлке Оржоникидзе недалеко от Феодосии в Крыму у своего друга Анатолия Кульпина, а потом вместе с ним поехали на очередные Циолковские Чтения в Калугу. Тогда это было ещё возможно и не ущемляло мой бюджет. Кульпин был поклонником идей двух неортодоксальных учёных Чижевского и Санкт-Петербургского астрофизика Козырева. И он ехал в Калугу с целью агитации за создание музея Чижевского в Калуге. Ещё дома он подготовил подписные листы для желающих подписаться под ними. Он раздавал всем желающим участникам Циолковских чтений эти листы, чтобы они собирали подписи за создание Музея Чижевского. Имена участников этой компании уже стерлись из памяти. Помню лишь как мой экземпляр подписного листа подписал доктор философских наук Александр Михайлович Мостепаненко, один из любимых мною философов. Он занимался философскими проблемами пространства и времени. Это была моя единственная встреча с этим учёным. Помню, что его уже нет в живых. После сбора подписей Кульпин передал все подписанные листы руководству Калугой. Затем, когда я и Кульпин вернулись домой, он попросил меня в письме написать запрос калужскому руководству: сдвинулась ли проблема музея с мёртвой точки. Помню, что ответ мне властей Калуги, был отрицательным.
Алексею Мельникову огромное спасибо за статью! Не знал о Александре Чижевском. Теперь знаю и восхищаюсь. Он – один из первопроходцев, без которых не было бы ни географических, ни научных открытий. Современник революций и Гражданской войны он видел творившееся жестокое безумство и хотел понять его причины. Очень хорошо, что ему поставили памятник на месте снесённого Сталину – убийце миллионов лучших людей страны, разорившего и убившего крестьянство.
Памятники Сталину надо ставить ЗА:
– разоблачение Льва Троцкого и Ко – как русофобов и “пламенных революционеров” – убийц сотен тысяч православных священников, интеллигенции среднего звена и казаков (разооружившихся и поверивших в ложь тех пропагандонов во время гражданской войны),
– за Индустриализацию и Оборонную промышленность – Базу разгрома фашисткой Германии и её сателлитов, также Японии,
– за создание Крупно-товарного сельского хозяйства на базе новой тракторной и сельхозтехники и колхозов,
– за создание Ядерного Щита Советской России, СССР и современной России
– за создание инженерных, конструкторских и заводских кадров -Основы любой Технической модернизации России.,
– за разоблачение карьеристов-доносчиков (Четыре миллиона – статистика) с 1939 года (см. 18-й съезд ВКП (б) – доклад А. Жданова) и реабилитация с 1939 года жертв доносов (в том числе генералов),
– за блокирование западенской развратной идеологии в русском и советском обществах.
Точка.
Куратору морали. Не надо ставить за культ личности, за допущение довоенных репрессий и послевоенный террор, за его теорию классовой борьбы. За гонения на генетику и кибернетику. За его непоследовательную национальную политику. За непоследовательную линию партии.
Гений всегда находится в период своей земной жизни в гуще недоброжелателей, завистников и просто идиотов. К этому надо привыкнуть.
Лицом к лицу – лица не увидать,
Большое видится на расстояньи.
И сам гений должен принимать это как должное – и не обижаться.
Один фантаст сказал “гении адаптабельны”. То есть адаптируется к той среде, в которой он живёт, творит и работает. И он понимает намерения людей глубже, чем негении. И он как и все умные “не обижается, а делает выводы”.
Но психологи говорят, что у гениев бывает скверный характер и они могут резко ответить:
Вам меня не разглядеть,
вы слепы душою ведь.