Страсть к разоблачениям
О книге Евгения Попова и Михаила Гундарина «1968. Опыт художественного исследования» (СПб.: Алетейя, 2024)
№ 2024 / 13, 05.04.2024, автор: Иван ОБРАЗЦОВ (г. Барнаул)
Откровенно говоря, слово «рецензия» звучит довольно официозно и по-полицейски однозначно, а потому нижеследующие заметки более корректно определить как пример эссеистического способа изложения мыслей по поводу прочитанной книги. Также, хочется верить, что мой «профессионально-дипломный» богословский бэкграунд позволит не просто излагать некие соображения, но соотнести их с исторической традицией отечественного гуманизма применительно к художественной литературе и её осмыслению как цельного процесса внутри общероссийской истории и в контексте истории мировой. Из сказанного следует, что далее мы коснёмся больше таких вопросов как «точность», «уместность», «полнота» проникновения авторов книги «1968» в сущность описываемых процессов, в то время как вопросы стиля и технических приёмов станут лишь формальными и второстепенными по отношению к содержанию текста. Если сказать проще, то анализ текста будет смысловым, или ещё проще – размышлением о содержании.
Прежде всего необходимо обратить внимание на минимальное использование авторами книги «1968» слов в значении превосходной степени. Это несомненный признак попытки стилистически сдержанного описания исторического процесса вообще. Если мы обратимся к бесчисленным примерам региональных сочинений подобного типа, то без особого труда обнаружим, что, например, значимые места называются непременно «красивейшими», сосны или дубы – обязательно «вековыми», а деяния персонажей – «великими», «гениальными» и прочее. Такое придыхательное описание не сути дела, а скорее идолопоклоннического отношения пишущего к описываемым объектам и событиям, в книге «1968» почти отсутствует. Почти. Здесь тандем Попов-Гундарин вполне удачный, так как содержит в себе и опытного литератора, и профессионального журналиста, что даёт в итоге надежду на уравновешенный стиль повествования и на подлинное художественно-документальное содержание книги.
Упомянутый в аннотации Ролан Барт позволяет сразу заподозрить книгу в некотором схематизме как структуралистском методе, но всё же такой схематизм кажется оправдан. По крайней мере, выбранный год показан как важное время переходных состояний в мировом и отечественном поле литературы. С одной стороны, дата не круглая и даже самая что ни на есть разрозненная. Действительно, символизм можно разглядеть разве что в разнонаправленности центральных цифр года «9» и «6». С другой стороны, такое числовое значение вполне может быть интерпретировано как заявленный в заголовке разноплановый взгляд на исторические события того периода.
Некий архаизм авторского предисловия вызывает в памяти всевозможные манифесты и заявления литераторов первой половины XX века:
«Мы, Евгений Попов и Михаил Гундарин, всю жизнь живём в нашей любимой стране, которая была Россией даже тогда, когда носила кличку СССР. Здесь скорей всего и помрём. Один из нас пребывает на родине уже 77 лет, другой 55. Мы занимаемся её литературой, только литературой, а не другими видами жизнедеятельности. Мы многое, возможно даже больше, чем нужно, за это время увидели и поняли. Прочитали, обдумали, получили ранее недоступную информацию, которая разрушает устоявшиеся мифы, мнения и репутации…».
Характерно, что наименование «СССР» определяется как «кличка», что уже «во первых строках» предисловия указывает читателю на идеологические предпочтения авторов. Правда, уже в следующих абзацах делаются реверансы во все политические стороны, что, судя по всему, должно создать впечатление «непредвзятости», ну, или по меньшей мере, «надполитичности» предлагаемого изложения исторических событий. Вроде бы и не искусство для искусства, но близко к тому. В целом, предисловие оставляет ощущение некоторой двойственности, а то и размытости формулировок, что, пожалуй, даже и хорошо, так как подобный простой приём вызывает у читателя недоумение и в какой-то степени побуждает продолжить чтение.
Дальше становится несколько веселее. Ирония, которая пронизывает практически каждую страницу повествования, к середине книги начинает казаться навязчивой, и это, конечно, указывает на устарелый постмодернистский стиль письма. Кроме того, постоянное употребление конструкций типа: «1968 год называют главным годом второй половины ХХ века», «1968 год называют «загадочным», «мистическим», «таинственным» – вызывает массу вопросов и прежде всего – кто называет? Ответа в книге не имеется, потому надо предположить, что так считают сами авторы, либо их сочинение рассчитано на некий круг тех, кто «так называет» исключительно 1968 год.
Нет никаких сомнений, что перечисляемые авторами трагические события повлияли на дальнейший ход истории, но также нет никаких сомнений и в том, что подобных событий и до сего дня наберётся на каждый год «с три короба». Однако авторская избирательность здесь вполне ожидаема, а перечень событий – предсказуем, потому для замысла книги это вполне уместное перечисление трагедий. Как говорится, книга соответствует законам жанра.
Отдельного внимания стоит обращение авторов к теме экономики, точнее, их очевидная или нарочитая малоосведомлённость в данном вопросе. Цитата:
«Заметим, что тогда экономика и в США, и во Франции, и в других ныне «недружественных» нам странах развивалась прекрасно. Все 60-е годы шёл её рост. Так что не в бедности было дело, а совсем, совсем в другом».
Из того, что экономики США и Франции в этот год росли, совершенно не следует делать вывод, что волнения американского и французского общества происходили не по причине бедности. При всех оговорках такой авторский вывод о возникших и развившихся в 1968 году массовых молодёжных протестных движениях «не по причине бедности» – скорее, популистский и пропагандистский, чем соответствующий реальному положению дел. Достаточно заметить, что рост экономики, также как рост ВВП, совершенно не исключают массовой бедности и недовольства на фоне финансовых трудностей большинства граждан государства. Но опять же, подобный приём говорит не о сути исторических процессов, а об авторском следовании законам жанра.
Хотя, есть и довольно серьёзный аргумент в пользу авторского замысла – книга позволяет познакомиться с целым спектром исторических фактов, указывающих на реальное состояние прав и свобод в так называемом «свободном западном обществе» (не напрасно одни из самых частотных в тексте слов – «общественный» и «социальный»). Разумеется, некие артефакты типа «сегодня всё не так» считываются из контекста авторской речи, но всё же стоит лишний раз напоминать российским читателям о конкретных исторических событиях, касающихся не только «проклятого совка», но и всего мирового сообщества в целом.
Зато характерные черты известных литературных персонажей авторами показаны выпукло и контрастно. Солженицын, Лимонов, Вознесенский, Евтушенко, Рождественский, Шукшин, Аксёнов – все они смотрятся довольно живыми и активными, представленными через спектр своих специфических взглядов и заблуждений. На этом фоне приводимые в книге философские заявления Сартра, Барта, Фуко, Лакана не относятся к историческому описанию персонажей, а играют роль подложки, фонового дискурса, призванного хоть как-то объяснить происходящие в этот злополучный 1968 год события. Хотя утверждать, что авторы берутся философствовать, не получится, а ведь для книги такого типа было бы вполне не лишним высказать хотя бы несколько оригинальных идей философско-литературного содержания.
Довольно интересны вставки, где описываются процессы зарождения маркетинговых технологий и «молодёжных» трендов. Здесь один из авторов – Михаил Гундарин – находится в поле хорошо известного ему дискурса, поэтому такие вставки выглядят вполне естественно. Это тем более обращает на себя внимание в контексте острой дискуссии современных философов о проблемах цифрового капитализма и визуальной экологии. Судя по всему, отсылки авторов к неомарксизму и даже необольшевизму являются необходимым элементом смысловой композиции книги, но особой роли в повествовании не играют.
Удивительно, что в книге практически нет отсылок к другим современным исследованиям данного исторического периода. Хотя книга довольно подробно даёт возможность познакомиться с воспоминаниями таких известных представителей отечественного литературного процесса, как Саша Соколов, Евгений Рейн, Юрий Кублановский, но всё-таки свидетельства очевидцев, приведённые в книге в изобилии, нельзя приравнять к свидетельствам исследователей. Есть и воспоминания Сергея Чупринина, Игоря Волгина (что, в принципе, можно считать за приведённые свидетельства исследователей), но опять же, намного уместнее были бы ссылки на историков, специализирующихся на исследованиях данного исторического периода в более научном и менее ангажированном смысле.
Имеются и прямо эпатажные вставки, как то: драки и разводы литераторов, «кухонные» истории диссидентов, номенклатурные выходки руководства Союза писателей СССР. Отдельными разделами выведены Аксёнов, Шукшин и Солженицын, где Шукшин всё-таки стоит особняком и вряд ли может быть причислен к «диссидентам» или «борцам с системой». Авторская песня и советская фантастика как феномены показаны довольно развёрнуто, но опять же, читателю довольно сложно связать всё это изобилие фактов, интерпретаций и стилей в одно уравновешенное повествование – у авторов этого тоже не получается (да и у кого оно может получиться при таком многопрофильном обзоре). Тем не менее, авторская попытка объять необъятное вполне может считаться героической.
В конце концов, как ни стараются авторы убедить, что 1968 год был годом подъёма цивилизационного духа, этого ощущения по прочтении не возникает. Скорее возникает чувство, что это был год всеобщей истерии и ошаления, опьянения гордыней (эстрадные советские шестидесятники) и передела финансового рынка (зарождающиеся компьютерные компании и торговые бренды всех мастей).
В книге «1968» можно увидеть и политический памфлет, и журналистское расследование, и некоторую историческую аналитику – в любом случае, она оставляет впечатление соответствия законам всех названных жанров одновременно. Методы, которыми достигается такой результат, кажутся стилистически разнородными, но если таков был замысел, то он, видимо, должен передавать (или дублировать) смысловую разнонаправленность описываемых исторических событий. Главное достижение книги, это, пожалуй, развенчание мифа о советских идолах-шестидесятниках, будь то официозные члены Союза писателей СССР, эстрадные поэтические фигуры или диссиденты советского искусства. Общефилософский вывод после прочтения книги «1968» можно обозначить старыми-добрыми и усталыми словами – все мы слабые люди, все мы заблуждающиеся человеки.
Евгений Попов, который уже из ума выжил и несёт откровенную чушь, а прославился только тем, что его знал Бродский. А что за недожурналист Гундарин? Посмотрел его в интернете – клоун чистой воды, провинциал, косящий под столичного жителя. В общем, парочка эта стоят друг друга – пенсионер, ненавидящий советскую Россию и неразвитый инфантил-провинциал, то ли на инагента Быкова, то ли на Шендеровича ориентирующийся. Что они могут насочинять, кроме мутной графомании – ничего.
Евгений Попов интересен только тем, что путевку в литературную жизнь ему дал Василий Шукшин. А уж “знал” там этого Попова какой-то Бродский (или тот же графоман Ваксенов), или не знал, – это вообще никому не интересно.
Уже сейчас никому не интересно!
А завтра – тем более…
Да и Шукшин особых путёвок Попову не давал, написал вынужденное предисловие к довольно посредственной поповой книжке и всё.
Е.Попов и М. Гундарин заметили важный исторический факт: 1968 год был годом попытки мирового масонского переворота: Франция, Чехословакия и Германия. Наши войска в Чехословакии – это только начало дальнейшего кризиса. Авторы забыли “Одномерного человека” Г. Маркузе и многое другое. ПОЧЕМУ?!!! Хотя порицать их за это, видимо, не стоит. Главное – это всегда начать разборку. Потом “цветные” революции стали нормой. Но начало было положено тгда, в 1968-ом. И. Образцов, видимо, этого не понял.
В “заметке” (определение И. Образцова) “Страсть к разоблачению” Ивану Образцову следовало бы, на мой взгляд, продолжить “разоблачения”. В частности “разоблачить” авторов. Евгениев Ивановых в интернете, как минимум, три: Поэт Евгений Иванович Попов из Череповца, поэт, прозаик и драматург, член СПР из Петербурга Евгений Александрович Попов (1948 г. р.), Попов Евгений Анатольевич, секретарь Союза писателей Москвы (1946 г.р.). В РНБ книга будет доступна только через полгода. Покупать её в “Алетейе” за 1300 руб.? JAMAIS! – только в подарок. Но, судя по персоналиям, о которых идёт речь в книге, это Евгений сын Анатолия, который вполне заслужил “кличку” , pardonne, звание “заслуженного диссидента СССР”. Я не ошиблась?
Думаю, что речь именно об этом Евгении Попове, он ещё вроде как-то с Пен-центром связан и совершенно точно ненавидит всё советское. В интернете есть про эту книжечку и про этих персонажей.
Уважаемый г-н Муриков! Весна, как всегда, пришла неожиданно! А 8 апреля нас ожидает “солнечное затмение”, которое очень влияет на впечатлительных людей. (это доказано учёными из Великобритании). Вы и г-жа Лестева издаёте очень хороший журнал, делаете большое и доброе дело, а добрые дела безнаказанными не остаются. Не стоит объяснять гражданам, которые далеки от “издательских дел”, возникающие в вашей деятельности проблемы – они всё равно не поймут, а объяснить на 100% вы всё равно не сможете. Человеку, который не ходил “на медведя”, не надо рассказывать про охоту, лучше просто налить. Г-жа Лестева иронизирует над прошлым, не понимая, какие события произошли бы в её жизни, если бы в 1982г на её письменном столе нашли письма от “французского литературоведа”. Иногда складывается такое впечатление, что вы испытываете ностальгию по “открытым партийным собраниям коллектива”? Я хочу сказать, что вы правы, когда пишете “И.Образцов не понял…” Сколько бы г-н Образцов не штудировал текст, он никогда не поймёт той “советской атмосферы”, о которой пишут авторы книги. Это видно по тексту статьи. Не может человек, не видевший медведя, не почувствовавший “запах берлоги”, это понять. Вы правы, когда пишите “о масонском перевороте”, но, где исследования, дающие объективную картину истории и заказчиков этих событий? Назовите авторов. Или всё ограничится текстом “Жёлтой подводной лодки”?
А вы, сударь, как всегда со своим либерально-колониальным дискурсом в блудню народ завести пытаетесь. Зря стараетесь, история всегда умнее ваших фантазий о собственном значении и значимости собственного мнения. В одном вы правы – весна и правда обострила интеллектуальный маразм некоторых индивидов))
Может быть, Евгений Попов и неплохой писатель. Но хотелось бы, чтобы, вспоминая о Довлатове, он сказал бы о нём что-нибудь хорошее.
Что захотел, то и сказал.
Г-н Савицкий, писатель не обязан потакать читателю. И уж точно не обязан разделять невзыскательные вкусы последнего.
Вот, опять Евгений Клюзов свои личные трагедии выдаёт за катастрофы мирового масштаба. Где нибудь в Индии, Китае, Африке все эти 1968-е никем особо не выделяются. Более того, Клюзов – типичный представитель колониального мышления, который только маскируется под советско-патриотического гуманитария. Все эти письма французов или “катастрофы” на партсобраниях – одного поля ягоды, которые только себя любят и стонут о потерянных пайках. Таких всегда было некоторое количество, и Попов к ним тоже относится.
Удивительное совпадение: за несколько минут до чтения этого материала читал об А.А.Амальрике, который в июне того 1968-го года написал книгу-эссе “Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?”… У нас же в Оренбуржье в тот год 1968-ой был невиданный урожай зерновых и я, 20-летний комбайнер, отлично поработал и заработал столько, что наш сосед Андрей Максимыч Базарный, пожилой бухгалтер отделения совхоза, только охал и очень удивлялся: “…а почему ты шикарно не одеваешься, чтобы переплюнуть всяких там шишкарей”?.. А предыдущий 1967 год был засушлив и заготавливать солому для совхоза мы ездили в Кустанайскую область. Мы были молоды и уже знали, что жизнь есть борьба и готовы были к испытаниям. Потому и хотел кое что написать небольшое о некоторых тех испытаниях фактической жизни советского человека. Потому и прочел про того Амальрика… А тут про 68-й такие вирши!!!
За жизнь стиха три-четыре написал, если их так назвать можно, просто сложились так и почему-то в памяти сохранились. Вот:
Погиб Шукшин, громя усталость
И душ людскую спешку
В наш осатанелый век –
Увидев без-надегу входа
В дедами вздыбленный социализм…
В 1975-м опять случилась засуха и опять заготавливали солому далеко – теперь на Алтае. Я возглавлял совхозную команду в 58 человек и мы прессовали солому в тюки, за 140 км возили тюки в Бийск и грузили в ж.д.вагоны. На 7 ноября купил каждому рабочему по два пятилитровых бидончика бийского меда, чтоб был подарок домашним – по 1 рублю 80 копеек за 1 кг. У того воеводинца 49 ульев было, прямо на пасеке брали и он нам подешевле продал медок, чем на рынке. Шукшин в памяти народа будет вечно, ибо выразил его печаль и силу как никто другой…
Шукшин-то может и выразил, но вот Попову удалось только свою тоску по пайкам выразить.
Словом “социализм” стих, точнее реакция на уход великана из жизни, кончается. Старые глаза немного подводят и бывают ошибки. Хороший ваш портал, всеобъемлющий, смотрю часто, тем более что с 1 января ничего не писал – две темы только складываются в голове. А 1968-й действительно переломный, хотя каждый год у человечества всё что-то вызревает, лопается, штормит и копится, дымит и потом – ах, что-то случилось… Главное – сохраниться человечеству и взяться за ум когда-то, желательно – пораньше. Да будет День! И счастье человеческое.
Зачем вообще пиарить каких-то (Евгений Попов и Михаил Гундарин), зацикленных на одном “крыле” (диссидентствующих) лит. имён.
А где поэты Н.М.Рубцов, А. Фатьянов, М. Ножкин, Н. Тряпкин, А. Передреев, прозаики и литературоведы О. Михайлов, В. Петелин, В.И. Белов, Ю. Бондарев?
Вот, вот, и я об этом же. Какая-то идеологически перекошенная книжечка выходит.
Гундарин хорошо известен на Алтае тем, что вёл какие-то посредственные передачки по местному ТВ, где представал перед зрителями в футболке и бабочке, а на старости лет проколол себе ухо и вставил туда кругленькую дамскую серёжку. Евгений Попов – это тот самый ненавистник всего советского и застрявший из-за своей ненависти в каких-то недоразмышлениях о судьбах всего и вся – говорит о вопросах вселенского масштаба и даёт советы вселенской глупости. Шукшин ему судья на том свете будет.
А книжонка – средней недоразвитости сочинение, написанное в основном Гундариным, стремящимся сегодня (по переезде в столицу) войти в круг “больших писак”. Смешные, мелкие и дешёвые полужурналисты, что один, что второй.
Вот, уважаемая Анна, и разъяснилась книжонка, а мы всё гадали – эти ли или нет шариковы сей опус насочиняли))