Творится миф поэта

№ 2025 / 8, 26.02.2025, автор: Александр БАЛТИН

Нежно нанизывая слова на мистический стержень, свершать попытку расшифровки собственной души, наименовав знаково –Психея – стихотворение:

 

Во мраморной одёжке

Из Павловского парка

Психея на обложке –

Ну разве мы не пара?

Ну разве мы не образ,

Ну разве мы не сгусток

Всего, что входит в область

Прекрасного искусства?

 

Максим Лаврентьев разнообразен: встречается пейзаж с гаражами, открываются свитки древности, индуистские легенды преобразуются русским стихом, растут псалмы, перетолкованные ладом русской речи: космос просторен и, многое вобрав в себя, переливается красками смыслов.

 

 

 …сад глядит в человека, и человек, проходящий садом, раскрывает в себе нечто… алхимически превращающееся в другое: разве узнаешь себя в ребёнке на фотографии? А собственные отзвуки в зачарованном саду?

 

Разве это то, что ты хотел найти?

(Извини, что я перехожу на «ты»,

Но к себе на «вы» мне обращаться странно.)

Где твоя любовь и где твоя мечта?

Вновь ты посетил знакомые места:

Старый парк, скамейки, летняя эстрада.

 

Жалкою листвой не устлана земля,

Не глядит с холмов московская зима

И не месит грязь паршивая погодка, –

Птицы голосят, что на дворе июнь,

Что грядет июль, а ты уже не юн –

Тяжела душа и тяжела походка.

 

Снова сад – расстояние от которого всего-то жизнь: мимолётная настолько, что кроме стихов нет возможности хоть как-то удержать:

 

Я попал сюда, как будто в плен,

Да ещё в эпоху перемен,

Смутно помня тот прекрасный сад,

Где гулял всего-то жизнь назад.

 

Жизнь, вложенная в стихи; жизнь, перетолкованная стихами…

Зажигает поэт огни вечности, и, поднимая их в ночи сиюминутности, удивлённо замечает то, чего и не ожидал увидеть.

Предопределённость высветляется метафизическим поворотом строк – к финалу стихотворения, чей разгон логично предшествует оному повороту, из какого путь – только во всеприятие яви:

 

Услыхав какофонию дня,

закрываюсь от мира мгновенно.

Но нельзя почитать и меня

инструментом, настроенным верно.

Ведь какой ни коснёшься струны,

до каких ни дотронешься клавиш,

ни с Иуды не смоешь вины,

ни Христа от креста не избавишь.

 

Жизнь и метафизика своеобразно переплетаются в поэзии Лаврентьева; бытие просвечивается лучами строк, рокочут тяжёлые, из глины и меди, горя и горечи псалмы…

Индийские превращения завораживают звенящей лёгкостью легенды. Творится миф поэта.

 

Александр БАЛТИН