Ушедшие до сорока поэты

№ 2023 / 41, 19.10.2023, автор: Иван ОБРАЗЦОВ (г. Барнаул)

Аннотация: «Антология включает в себя подборки поэтов, рано ушедших из жизни в 1990-е годы (составители предлагают достаточно условную границу этого понятия – до 40 лет включительно), а также литературоведческие и мемуарные статьи о них».

 

Книга и люди

 

Есть такие книги, для которых требуется неопределённое время на их осмысление. Разумеется, какое-то время необходимо для каждой книги, представляющей художественную ценность, и всё же речь не о том. Есть книги лично тебя касающиеся, что ли, как-то сопряжённые, что ли, с твоей собственной судьбой, а оттого и трудные для скоропостижной оценки, осмысления. По крайней мере, вербализация такого осмысления происходит так же, как в момент поэтического вдохновения, – всплеском, острой важностью произнесения постигнутых смыслов.

Пастернаковское «И чем случайней, тем вернее / Слагаются стихи навзрыд» – это и оксюморон, и ясно выраженное определение поэтической эвристики. Для «случайно и наверняка» осмысленного и готового высказывания о художественной ценности сборника «Уйти. Остаться. Жить» (том III) лично мне потребовалось чуть меньше земного года.

Знаете, в Москве, на Новом Арбате, есть одно небольшое заведение того типа, что раньше называлось «учреждением общепита». Там, после презентации книги в Доме Ростовых, мы и засели зимой 2023-го с составителями сборника Борисом Кутенковым и Николаем Милешкиным. Порой прорывается классическое художественное в реальности, и тогда хочется приблизить эту классику, сказать через неё о реальности:

«Не то чтобы это что-то значило, да и о книге мы собственно почти не говорили, но именно дымка какой-то усталости после проделанной колоссальной работы являлась самым заметным чувством в глазах составителей. Сейчас, когда я внимательно прочитал книгу, и мне такая же дымка той же усталости охватывает сердце. Но там и тогда только наблюдал и пробовал на слух наши разговоры о трудностях, лёгкостях и повседневностях внутри литературного процесса…».

 

Кому уйти?

 

Моё коллективно-личное, полусоветское-полуфедеративное поколение живёт с чувством какой-то незавершённости, может быть даже какой-то неудовлетворённости на уровне художественного высказывания. Именно это и есть та черта, что присуща, пожалуй, каждому из авторов, представленных в сборнике стихотворений «Уйти. Остаться. Жить». Самый молодой автор книги моего – 1977-го года рождения. Не уйди он так рано, то был бы сегодня моим ровесником. Но вечность, к которой, в общем-то, и обращается каждый поэт, иногда имеет свои планы, и, как правило, эти планы крайне трагичны для земного нашего существования.

В сборнике заявлены авторы, ушедшие из этой, земной жизни до сорокалетнего возраста. Что же можно сказать до 40 лет такого, чтобы не просто уйти, не хлопать дверью в каком-то дешёвом, сиюминутном смысле, но проговорить хоть что-то из мучительно непринимаемого или, наоборот, всем сердцем открытого в этом мире?

Мне не хочется здесь, да и просто противно вообще, разводить трагедии на пустом месте, произнося «они ушли…», закатывая в манерном пафосе глаза под лоб. Такой дешёвый фарс не добавляет искренности и всего лишь театрально показывает степень несуществования здешних долгоживущих и чего-то там продолжающих бормотать «вродепоэтов». Нет, к такому типу аутолитературы я себя не могу отнести ни в каком случае. Не могу и не имею права, ведь многим моего и чуть старшего поколения оказалось кстати уйти «случайней и вернее», «навзрыд» – до сорока лет. В то время как мы – остались здесь, в этой грохочущей слякоти современности.

Все они родились в Советском Союзе и в каком-то смысле жили вопреки банальности или обыденности. Удивительно другое. Паразитирование на трагедии поэта сегодня становится довольно прибыльным ремеслом для разномастных обывательских фантазий по поводу биографий и творчества. Но фокус в том, что сами биография и творчество поэта не приемлют вот этого присосочного тотального выкачивания выгоды из чего угодно. И если с чем и совпадали и продолжают совпадать поэты, так это как раз с теми идеалами свободы и правды, которые навязчиво декларировались в раннесоветский период, но были осуществлены лишь в поэзии как подвиги немногих личностей и судеб. Да ещё в подвигах исключительных и человеческих достижений в области покорения космоса и в периоды труднейших военных опасностей.

Так к чему это я говорю? Да к тому, что опасности просто словить хайп на трагедии поэта книга «Уйти. Остаться. Жить» избегает. Этим она, на мой взгляд и ценна. Как сегодня, так и, возможно, сколь угодно завтра.

 

Кому остаться?

 

Опять же, вопрос выбора неизменно труден. Но в случае посмертного поэтического сборника такой выбор ложится на плечи составителей. Критерий отбора становится чем-то вроде лакмусовой бумажки, позволяющей пронаблюдать истинную цель, которую преследовали организаторы процесса.

К счастью, такой критерий сами составители обозначили довольно чётко – хронотоп и наличие сохранившихся свидетельств и текстов. Время рождения и время жизни являются ключевыми критериями отбора текстов для книги, а источники и содержание текстов – довольно разнообразны. Правда, неизбежны исключения даже из такого ряда, когда у поэта вместо даты ухода может быть смутное и тревожное – «пропал человек». Здесь составители положились на волю судьбы (рока, фатума, Бога?) и внесли личное своё участие только тем, что называется – эстетика частного художественного вкуса.

И несколько слов от «уйти» до «жить». Вообще, поэтам свойственно уйти не потому, что невозможно было остаться, а скорее – «покинуть» по причинам метафизическим, финальным, крайним. Это, конечно же, не физическое психо-депрессивное состояние, нет. Речь идёт о непознаваемом. Если мы вспомним «Новогоднее» Цветаевой, о котором так упоительно писал Бродский, то становится понятным то сочетание ухода и тоски, которое и лежит в основе большинства финалов. В основе большого лексико-метафизического значения «Уйти», но всё же «Остаться».

Остаться так, как есть: какими-нибудь черновыми листками, обрывками файлов в сети, которые могут стать точкой опоры для продолжения разговора. Те, кто остались, могут говорить с теми – кто ушёл. И в этом смысле возникает удивительно простой концепт бессмертия. Жить – в данном случае означает не просто остаться, но прикасаться к фундаменту самой жизни, к её сущему. И, возможно, в диалоге удастся кому-то извлечь из этих стихотворений осколки жизни, отголоски любви. Потому как вечность не может быть адской. Если лирично, то хотя бы потому, что бывает и ярко-красная торжественно-праздничная осень, и осень глухая, сырая, слякотная.

Вечность, несомненно, говорит на языке свободном, в котором нет страха. Сказано, что любовь, это то, в чём нет страха, так как в страхе есть мучение. Любовь не может быть мучением в её высших формах выразительности. Если же любовь имеет вечностный признак, то и вечность тогда не должна быть адской, мучительной.

 

Что значит – жить?

 

Значения – вот что единственно важно для поэзии. Значить и жить – становятся синонимично связаны, а, следовательно, и обратимы. Так и становится виден истинный цикличный образ вечности, где смерть никогда не превосходит жизнь.